Кононов Варвар - Михаил Ахманов Страница 14

«Корабль… – с оттенком задумчивости произнес пришелец, уловив, по-видимому, эту мысль. – Нет, дело не в корабле. Мой микротран-спундер исправен, но я не могу улететь, пока… – Он запнулся, будто ему не хватало слов для объяснений, но тут же продолжил: – Не будем сейчас об этом. В данный момент у нас другие проблемы, у вас и у меня».

– Какие? – удивился Кононов.

«У каждого свои. Я заключен в убогое вместилище, а ваш организм имеет массу повреждений. Один перелом, четыре трещины в костях и сорок восемь синяков и ссадин».

«Неплохо же меня отделали!» – подумал Ким, вслушиваясь в тихий шелестящий голос. Впрочем, воспринимался он не слухом – слова рождались в голове, негромкие, но ясные, передававшие не только смысл, но и оттенок чувства. В данном случае, надежду.

«Мы можем стать полезными друг другу», – сказал пришелец и выжидательно смолк.

– Каким же образом?

«Вы предоставите мне убежище, я, оказавшись в вашем теле – точнее, в латентной части мозга, – вас исцелю. Это совсем не тяжело – ускорить клеточный обмен и подстегнуть регенерацию. Конечно, при условии, что доля белков и углеводов в вашей пище будет увеличена».

– С белками и углеводами не заржавеет, – сказал Кононов, бросив взгляд на стол, заваленный Дашиными дарами. – А вот объясни, почему тебе нужен именно я? Народу-то вокруг вагон! Если водопроводчик не подходит, можешь переселиться в доктора, в банкира или в ученого-физика… хоть в самого губернатора!

«Не так все просто, – пояснил пришелец. – Мне нужна личность с воображением, масштабная, свободная от предрассудков, готовая сотрудничать по доброй воле. Еще непьющая, – добавил он после недолгого раздумья. – Я ведь не зря обратился к вам – я ощутил мощную работу мысли, творческую ауру, способность воспринять ментальный импульс. Словом, вы мне подходите. Вместе со всеми вашими проблемами».

Ким поскреб небритую щеку. Проблемы у него, конечно, были – это с одной стороны; с другой – не прибавится ли их, если подселить к себе духа, бесплотный разум из глубин Галактики, бог ведает, с какой звезды? Подселишь и ненароком прыгнешь из окошка… а этаж тут, как справедливо заметил Кузьмич, не шестой, а двенадцатый… Но кое-что в словах пришельца подкупало, и Ким – быть может, впервые с момента рождения – вдруг ощутил себя не жалким бумагомаракой, а личностью творческой, масштабной, свободной от предрассудков. Как раз такой, какие сотрудничают с космическими пришельцами.

– Ладно, – промолвил он, вставая, – так и быть, переселяйся! Но при одном условии: в мысли мои не лезь!

«Вмешиваться в чужой мыслительный процесс крайне неэтично, – заметил инопланетянин. – Как говорят у вас, все равно что подглядывать сквозь замочную скважину. Если бы я не оказался в таком бедственном положении, то никогда…»

– Замнем для ясности, – произнес Кононов. – Ну, давай!

Что-то мягко коснулось его сознания и растворилось в нем, как сахар в кипятке. Ким постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, но ничего необычного не отметил: плечо по-прежнему болело, в ребрах, схваченных тугой повязкой, покалывало. Подождав минуту-другую, он поинтересовался:

– Приятель, ты здесь?

«Да, – отчетливо прозвучало в голове. – Кстати, вы можете не использовать вторую сигнальную систему, то есть звуковую речь. Мы находимся в телепатичекой связи. Вполне достаточно помыслить».

Кононов помыслил. Вопрос касался имени пришельца, но оказалось, что произнести его, ни вслух, ни мысленно, нет никакой возможности.

«Так дело не пойдет, – подумал Ким, перебирая в памяти различные имена. – Пожалуй, я назову тебя Трикси. И раз уж мы очутились в одной голове, то обращайся ко мне по-дружески, на ты».

«Не возражаю, – отозвался пришелец. – Ты – Ким, я – Трикси… А теперь ляг и расслабься. Я приступаю к исцелению. Не тревожься, эту процедуру я уже освоил, когда лечил сантехника. С ним еще хуже было – все-таки шестой этаж…»

Ким последовал совету и, пока зарастали трещины в ребрах, сращивалась сломанная ключица и исчезали синяки, предавался думам о своем чудесном постояльце. Можно ли его считать аналогом голема Идрайна? В каком-то смысле да, ибо Трикси станет для него, для Кима Кононова, неизменным спутником, точно каменный гигант при киммерийце. Но голем – автономное создание, с собственной телесной оболочкой, а вот об Арраке такого не скажешь. Эта демоническая тварь внедрилась в мозг и душу Гор-Небсехта, и потому у Трикси с ней, пожалуй, больше общего… С другой стороны, Трикси не демон, а инопланетный дух, и аналогии с Арраком оскорбительны! Трикси не злобное чудище, а пришелец со звезд, посланец иного мира!

Видимо, мысль о посланце крепко засела у Кононова, определив присвоенное духу имя. Ким выловил его из хайборийского пантеона, где было множество богов, светлых и темных, синих в крапинку и розовых в полоску, – мерзкий Сет Великий Змей и светозарный Митра, кровожадный Кром, Нергал, владыка преисподней, ледяной Имир, бог мрака Ариман, Бел, покровитель воров, и прочие трансцендентальные персоны. А среди них – Зертрикс, посланник Высших Сил, передающий повеления героям и богам помельче. Вот только обликом он неприятен, уродлив и горбат, к тому же и характер у него скверный… «Нет, пришелец не Зертрикс, – подумал Ким, – хотя и выполняет функцию посланца. Трикси много лучше, да и звучит интимнее…»

Акт присвоения имени был, безусловно, сакральным и устанавливал прочные связи между дающим имя и принимающим его. Такая связь могла быть дружеской, а чаще – родственной, объединяющей детей с родителями, или же той, которая делает одно лицо зависимым и подчиненным другому. Можно надеяться, что с Трикси дела пойдут по первому сценарию, а вот у Небсехта с Арраком все иначе, так же, как у Дайомы с големом… Тут ясно, кто господин, кто раб!

Размышляя об этом, Ким постепенно перемещался из привычного земного мира в Хайборию, из больничной палаты – на волшебный остров, где тоже царила ночь, однако не светлая, а темная, какие бывают в южных широтах. Кости его срастались, кровоподтеки рассасывались, и с каждой минутой его все больше клонило в дрему; он погружался в то состояние меж явью и сном, когда иллюзорные тени обрастают плотью, вторгаются в реальность, двигаются, шепчут, говорят… Надо лишь запомнить их слова, узреть и спрятать в памяти возникшие картины, чтоб описать потом увиденное и услышанное. Скажем, это…

* * *

Ночь – вернее, предутренний час, когда над морем еще царит темнота, но звезды уже начинают гаснуть в бледнеющем небе, – выдалась у Дайомы беспокойной. Она стояла в холодном мрачном подземелье, сжимая свой волшебный талисман; лунный камень светился и сиял, бросая неяркие отблески на тело голема – уже вполне сформировавшееся, неотличимое от человеческого.

Владычица острова вытянула руку, и световой лучик пробежал по векам застывшего на ложе существа, коснулся его губ и замер на груди – слева, где медленно стучало сердце.

– Восстань, – прошептала женщина, и ее изумрудные глаза повелительно сверкнули, – восстань и произнеси слова покорности. Восстань и выслушай мои повеления!