Ведьмы за границей - Терри Пратчетт Страница 14

— И что он? — с надеждой спросила матушка.

— Дословно он сказал: «О нет! Только этого мне не хватало!»

Матушка Ветровоск просияла.

— Так я и знала, что он слышал обо мне, — довольно промолвила она.

Как у цыган не меньше тысячи своих королей, так их не меньше тысячи у гномов. Только у гномов слово «король» означает скорее что-то вроде «старшего инженера». А вот королев у гномов не бывает. Гномы вообще очень неохотно говорят о своей половой принадлежности, которую многие из них считают делом не больно-то важным по сравнению с такими серьезными вещами, как, например, металлургия или гидравлика.

Здешний король стоял в гуще толпы что-то выкрикивающих горняков. Он [10]взглянул на ведьм с выражением утопленника, которому предлагают стакан воды.

— Вы что, действительно так хороши, как говорят? — хмуро поинтересовался он.

Нянюшка Ягг и матушка Ветровоск переглянулись.

— Сдается мне, Маграт, это он тебя имеет в виду, — сказала матушка.

— У нас в девятой штольне только что произошел обвал, — продолжал король. — Худо дело. Мы лишились очень перспективной жилы золотоносного кварца.

Один из стоящих рядом с ним гномов что-то шепнул ему на ухо.

— А, ну да, и кое-кого из ребят, — рассеянно добавил король. — И тут появляетесь вы. Видать, судьба.

Матушка Ветровоск стряхнула со своей шляпы снег и огляделась.

Увиденное даже на нее произвело впечатление. Теперь нечасто приходится бывать в настоящих гномьих залах. Большинство гномов в наши дни заняты отхожим промыслом, зашибая деньгу по городам на равнинах, где гномом быть куда как легче — например, не нужно проводить большую часть жизни под землей, то и дело попадая молотком по пальцам и беспокоясь о колебаниях цен на международных рынках металлов. Недостаток уважения к традициям — вот главная беда нашего времени. А возьмите троллей. Теперь в Анк-Морпорке троллей больше, чем в целом горном хребте. Матушка Ветровоск ничего не имела против троллей, но инстинктивно чувствовала, что если бы больше троллей перестали носить одежду, ходить на двух ногах и вернулись к жизни под мостами, откуда они бы периодически выскакивали и пожирали людей, как троллям и было предначертано природой, то мир стал бы куда более счастливым местом.

— Ты лучше покажи нам, где все это случилось, — сказала она. — Похоже, сверху обвалилась куча камней, да?

— Что-что? — переспросил король.

Часто говорят, что у эскимосов существует целых пятьдесят слов для определения снега [11].

Это ошибочное утверждение.

А еще говорят, что у гномов существует аж двести слов для определения камня.

Ничего подобного. У них так же не может существовать слов для камня, как у рыбы не может быть слов для определения воды. У них есть слова для вулканических пород, осадочных пород, метаморфических пород, пород под ногами, пород, падающих тебе на каску, и пород, которые на вид представляют интерес и которых — они готовы поклясться — вчера здесь не было. Но вот чего у них нет, так это слова, означающего просто «камень». Покажите гному булыжник, и он увидит в нем, например, кусок кристаллического сульфита какого-нибудь там шпата.

В данном случае речь шла о двухстах тоннах низкокачественного глинистого сланца. Когда ведьмы оказались на месте обвала, несколько дюжин гномов лихорадочно укрепляли потрескавшийся свод штольни и тачками вывозили обломки помельче. На глазах некоторых из них блестели слезы.

— Это ужасно… Ужасно! — бормотал один из них. — Какой кошмар.

Маграт протянула ему носовой платок. Гном шумно высморкался.

— Скорее всего, случился сильный оползень на линии сброса, и теперь мы лишились целого пласта, — сказал он, качая головой.

Сосед утешающе похлопал его по спине.

— Худа без добра не бывает, — сказал он. — Мы всегда можем пробить горизонтальный штрек от пятнадцатой штольни. Не волнуйся, никуда этот пласт от нас не денется.

— Извините, — встряла Маграт, — значит, выходит, там, за завалом, остались гномы, да?

— О да, — подтвердил король.

Причем сказал это так, словно речь шла о каком-то досадном побочном обстоятельстве катастрофы, поскольку новые гномы очень скоро появятся на свет естественным образом, а вот золотоносная порода имеет дурное обыкновение заканчиваться.

Матушка Ветровоск критически осмотрела завал.

— Нам хотелось бы, чтобы нас оставили одних, — громко произнесла она. — Дело очень деликатное.

— Понимаю, — не стал спорить король. — Небось, разные там секреты ремесла, да?

— Навроде того, — сказала матушка.

Король выгнал всех гномов из туннеля, оставив ведьм одних в тусклом свете фонаря. С потолка упали несколько камней.

— Гм-м, — протянула матушка.

— Ну, теперь всего-навсего надо что-нибудь предпринять, — промолвила нянюшка Ягг.

— На свете нет ничего невозможного, — неопределенно заметила матушка Ветровоск.

— Тогда тебе придется очень постараться, Эсме. Если бы Создателем нам было предназначено ворочать с помощью ведьмовства всякие камни, он не стал бы изобретать лопату. Быть ведьмой — это прежде всего знать, когда стоит воспользоваться лопатой. И оставь в покое тачку, Маграт. Ты ничего не понимаешь в машинах.

— Хорошо, хорошо, — сказала Маграт. — А почему бы нам не испробовать волшебную палочку?

Матушка Ветровоск фыркнула:

— Ха! Здесь? Фея-крестная в шахте — с ума сойти!

— Окажись я там, за завалом в недрах горы, думаю, я бы очень обрадовалась появлению такой феи, — горячо возразила Маграт.

Нянюшка Ягг кивнула.

— Тут она права, Эсме. Нет такого закона, который бы запрещал фее-крестной работать в шахте.

— Не доверяю я этой палочке, — нахмурилась матушка. — По мне, она какая-то уж больно волшебная.

— Ой, да ладно, — ответила Маграт. — Ею пользовались поколения и поколения фей-крестных.

Матушка замахала руками.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — пробурчала она. — Давай! Делай из себя дуру набитую!

Маграт вытащила из сумки волшебную палочку. Она давно и с ужасом ждала этого момента.