Жена на полставки - Кристина Зимняя Страница 14

Впрочем, если отбросить эмоции, Марвейн можно было понять — в случае душевной болезни опека над умалишенным и, естественно, его собственностью переходила к ближайшим родственникам. Лэй Чарди, в девичестве Варейс, так и не смогла смириться с тем, что мой отец стал единственным наследником родительского дома и состояния.

Дедушка не только вычеркнул дочь из списка наследников после того, как она сбежала со своим будущим мужем, но и перестал с ней общаться, не желая иметь ничего общего с взбалмошной девчонкой, отказавшей нескольким выбранным им магам ради какого-то смазливого юнца. Папа хоть и не одобрял дядю Лэнри, но с сестрой отношения поддерживал. Возможно, предчувствовал, что и сам пойдет против семьи, встретив маму, в чьем обедневшем роду уже четыре поколения не было ни одного чародея. Дед бушевал, как ураган, но отвергнуть единственного наследника не рискнул. Может, именно тогда в сердце тети зародилась ненависть? Ведь ее брату простили то, чего не простили ей.

Как бы то ни было, оправдать поступок Марвейн по отношению к несчастной зареванной девочке, потерявшей в одночасье обоих родителей, никак не получалось. Тем более, насколько я теперь понимала, ненормальная влюбчивость, отравлявшая мою жизнь, была следствием именно тех чар.

Шестеренки в голове с тоскливым скрипом провернулись, подкидывая в очаг размышлений еще одно воспоминание. После того, как приняла предложение Брэмвейла, я всерьез опасалась, что тетка не даст разрешения на брак. Поскольку я уже достигла второго совершеннолетия, [40]это означало только то, что придется подать заявку лэйдару и выждать положенные на раздумья три месяца. Но лэй Чарди неожиданно согласилась — после того, как побеседовала с будущим родственником за закрытыми дверями библиотеки, — и мы смогли пожениться через неделю.

Шантаж? Или я вдруг стала чрезмерно подозрительной?

Возможно, еще неделю назад подслушанный разговор стал бы для меня настоящим потрясением, теперь же, на фоне вероятного предательства со стороны единственного друга, вероломство тети оказалось куда менее болезненным, чем могло бы быть. Но две вещи я знала точно. Во-первых, через месяц, когда после третьего совершеннолетия я смогу полностью распоряжаться своим имуществом, я не отдам семейству Чарди половину наследства, как планировала. А во-вторых, как только разберусь с более насущными делами, Марвейн придется ответить на несколько вопросов.

Тония встретила духотой и палящим солнцем. Я знала, что здесь расположены экзотические сады Повелителя и поддерживается специальный климат, но такой разницы с прохладной Латией не ожидала. Пришлось снять жакет, расстегнуть верхние пуговки блузки, закатать рукава и еще раз порадоваться широким полям шляпы.

Заблудиться в чужом городе я не боялась — вся цепь поселений, растянувшихся по периметру разлома, была организована по одному и тому же принципу. В центре располагалась огромная башня, возле нее обязательно находились парк, площадка для шипов, стоянка та-шипов, сувенирная зона с аккуратными рядами торговых шатров и площадь. От этого центрального ядра во все стороны лучами расходились старинные улочки, где предоставлялись любые услуги и можно было найти любой товар. Следующим кольцом шли дома третьего круга, потом второго, затем первого. Замыкали городскую систему лесопарк и разбросанные на значительном расстоянии друг от друга молы чародеев.

Тония не была исключением. Покинув стреларий, я воспользовалась услугами та-шипера и вылезла из пахнущего дешевой курительной смесью салона у Тонийской ратуши, именуемой сокращенно Торатой. Приглянувшаяся мне вывеска, простая и некрикливая, со скромной надписью «Артефакты и мороки» обнаружилась через пару кварталов от башни.

Внутри было светло и пусто, как в кабинете лекаря. В центре красовалась кадка с оплетенной лалиями сферой, в углу намекало на уют продавленное кресло, пол был исцарапан, словно по нему шаеру за хвост тащили, а две одинаковых двери поблескивали облезлыми табличками. Рассудив, что в этом явно знававшем лучшие дни заведении будут рады любому посетителю и не станут задавать лишних вопросов, я решительно постучала по витиеватой букве «М», видимо обозначавшей часть названия «мороки».

— Прошу! — донеслось из-за деревянной преграды. Я потянула створку на себя и вошла. — Милости Змея, — старомодно поприветствовал меня, вставая, совсем еще нестарый, лет тридцати пяти на вид, маг с усталым лицом. — Холис Ард, — представился он.

Светло-карие, почти желтые, как у Повелителей, глаза смерили меня внимательным взглядом из-под припухших век.

Я ответила не менее пристальным взором, задержавшись на разбросанных по столешнице бумагах, очень похожих на счета, и вежливо отозвалась так, как было принято еще во времена прадедов:

— И жалости Грис!

Чародей поспешно сгреб чуть примятые листы в ящик, опустился в кресло, указал мне на стул, стоявший по другую сторону стола, и с деланым изумлением протянул:

— Лэй знакома с традициями?

— Лэй кое-что читала, — пояснила я, усаживаясь.

— Что же привело ко мне… — Мужчина помедлил и жестом — сперва сжав пальцы в кулак, а потом резко раскрыв его, — выпустил в мою сторону облачко желтого тумана: — Супругу чародея?

Эсты вспыхнули, яркими лучами пронизывая кружево перчаток. Впрочем, точно так же они были бы видны и сквозь кожаные, и даже железные, — брачные метки магов не только говорили о том, что женщина не свободна, но и, чутко реагируя на направленные чары, предупреждали о неприкосновенности для других чародеев. Неприкосновенность эта конечно же была довольно условной, но как-то воздействовать на жен братьев по дару было своего рода табу.

— Небольшой вопрос, который я предпочла бы выяснить без помощи мужа, лэйд Ард, — мило улыбнулась я, вынимая из сумки сверток и подвигая его к хозяину кабинета. Синяя бумага поразительно совпадала оттенком с еще не совсем погасшими эстами.

Маг деловито натянул сафировые перчатки и принялся распаковывать предложенный к рассмотрению предмет.

— И в чем вопрос? — подцепив двумя пальцами алую ленту, поинтересовался маг.

— В том, безопасен ли этот подарок поклонника.

За моей спиной скрипнула дверь, чародей бросил в ее сторону один-единственный взгляд и, извинившись, вышел. Я, хоть и повернула голову почти сразу, увидеть, что так встревожило Холиса, не успела. Алая полоска шелка, оставленная магом на столе, невольно приковывала мое внимание. И вызывала не самые приятные воспоминания о полутрансе после прочтения письма. Чтобы отвлечься, я заглянула в сумку и принялась перебирать содержимое, раскладывая по внутренним кармашкам. Указательный палец ощутимо царапнуло. Я ойкнула и вытащила сломанную брошку. В голову пришла забавная мысль: безделушка таким болезненным способом намекает, что неплохо бы ее починить. Тем более что за дверью с буквой «А» на табличке, должен скрываться такой же непритязательный, как Ард, артефактор.