Песочные часы - Ольга Романовская Страница 14

Теперь, проведя три года в Арарге, я понимала, что моя первая ночь вовсе не походила на традиционное начало отношений между торхой и хозяином, скорее на первую брачную ночь с понимающим волнение молодой жены супругом.

Норн был терпелив и перешел к следующей стадии, когда я немного успокоилась, перестала брыкаться и отпихивать его.

Когда пал последний кружевной оплот моей обороны, я смирилась. Кое-что даже было приятно, хотя расслабиться, как советовала Сара, разумеется, я не могла.

Глядя в потолок, я ждала наступления самого страшного момента, но хозяин почему-то медлил, предпочитая тщательно исследовать каждый дюйм моего тела.

Потом я вдруг перестала чувствовать его прикосновения, удивленно взглянула на него и тут же зажмурилась.

Норн рассмеялся:

— Всё так страшно?

Я предпочла промолчать, стремительно покрываясь пунцовым румянцем. До этого я ни разу не видела обнаженного мужчину и, честно говоря, не горела желанием увидеть. А вот хозяин настаивал на более близком знакомстве, взял за руку и заставил дотронуться до… Я тут же отдёрнула пальцы, вызвав у него очередной приступ смеха.

— Лей, открой глаза, ты не маленькая девочка, тебе семнадцать. Или мама тебе вообще ничего не рассказывала?

Мама… Мама! Я хочу её видеть, я хочу к ней! Хотя бы знать, что с ней.

А ему всё равно, ему плевать, что он только что причинил мне боль. Конечно, я же рабыня, игрушка, у меня нет чувств!

Не выдержала, свернулась комочком и заскулила. Как ребёнок, но ничего не могла с собой поделать — воспоминания о родных душили, разрывали сердце.

— Лей? — похоже, норн так и не понял, что произошло. Объяснять я не собиралась.

Меня обняли, начали успокаивать. Потом снова уложили на спину.

Убедившись, что приступ истерики миновал, Тиадей решил завершить то, что начал. Согнув мне ноги в коленях, он, приложив некоторые усилия, чтобы преодолеть сопротивление несговорчивой торхи, начал новую главу в моей жизни.

Было больно, я вскрикнула и дёрнулась, почувствовав его в себе. Надо отдать хозяину должное, он обратил внимание на мою реакцию, погладил, поцеловал и только после этого продолжил, медленно, постепенно погружаясь всё глубже и глубже.

Покусывая губы, я терпела — а что ещё оставалось?

Наконец пытка закончилась. Хозяин лёг рядом, притянул к себе.

— Плачешь? Не надо, Зеленоглазка, ничего страшного не произошло, просто немного больно и неприятно, — его пальцы смахнули слезинку с моей щеки. — Со временем привыкнешь. Надеюсь, наши совместные ночи не превратятся для тебя в пытку. Поспишь сегодня со мной, утром тебе приготовят ванну, переоденут. За то, что была хорошей девочкой, получишь ту самую бутылочку с маслом.

Руки снова гладили, ласкали, прижимали к себе. Кончилось тем, что я вторично ощутила на себе вес его тела.

В этот раз настойчивее, резче, чаще, но мне всё равно.

Ему нравилось, он меня хотел, а я… Я свыклась со своей скорбной участью. К чему теперь сопротивляться, какая разница, возьмет он меня единожды или дважды, девичьей чести не вернёшь.

Наконец норн угомонился, задремал, положив тёплую ладонь мне на грудь, а мне не спалось. Я молча плакала, боясь пошевелиться и разбудить хозяина.

Было мерзко противно, хотелось немедленно смыть с себя эту грязь, а еще чуть побаливал низ живота.

Задремала я только под утро. Когда проснулась, обнаружила, что моего пробуждения дожидается целая толпа народа во главе с Сарой.

— Молодец! — приветливо улыбнулась она. — Господин с утра был в хорошем настроении, велел сделать тебе подарок. Значит, у вас всё прошло хорошо. Сегодня ты не работаешь, а завтра в половину восьмого утра приходи на кухню: я буду раздавать поручения для прислуги. А теперь вставай, пошли принимать ванну.

Вода, смывшая следы ужасной ночи, немного успокоила, я даже позволила себе расслабиться, утопая в душистой пене, потом взяла мочалку и вымылась. К счастью, в этот раз меня оставили одну, хотя экономка настойчиво предлагала помощь служанок. Странно, полотенце, чистое бельё, одежду и повседневную обувь на низком каблучке мне принесли не хыры.

Не спеша вылезать из ванной, огляделась, рассматривая многочисленные полочки, умывальник, зеркало, бритвенные принадлежности. Богато живет араргский коннетабль! Зато красиво и светло, весь день бы здесь просидела, но нельзя.

Вытерлась пушистым полотенцем, переоделась и вышла.

За дверью ждала Сара.

— Пойдём, к доктору сходим.

— Зачем к доктору? — не поняла я.

— Он посмотрит, нет ли у тебя повреждений. Нигде ничего не болит, кровь не течёт?

— Ночью текла, — смутившись, призналась я, покосившись на красноречивое пятно на простыне. Служанка как раз стаскивала её с кровати.

— Это нормально, — заверила экономка.

— А можно мне не ходить к врачу? — с мольбой посмотрела в её глаза.

Сара покачала головой:

— Господин велел. Видимо, — она улыбнулась, — он повел себя немного более страстно, чем ожидал, теперь боится, что могут быть последствия.

Мужественно выдержав осмотр и с облегчением вздохнув, когда врач авторитетно заявил, что всё в порядке, я решилась задать экономке, как единственному человеку, которому доверяла, животрепещущий вопрос. Озвучила я его шёпотом, когда женщина принесла обещанный сосуд с маслом, и мы на пару минут остались одни в моей комнатке:

— Сара, скажите, а как можно… Словом, чтобы детей не было.

И приготовилась выслушать отповедь на тему: «Родить от хозяина — это счастье».

— Понимаю, не хочешь от нелюбимого, — вопреки опасениям, экономка отреагировала спокойно. — Есть разные средства, у меня самой одно всегда про запас хранится, только господину не понравится, если ты чем-то подобным воспользуешься.

— Ему же нужно мое тело, а не дети, — настаивала я, прекрасно понимаю, что, не прими я меры предосторожности, скоро обязательно рожу. И так каждый год… — Пожалуйста, Сара, прошу вас! Смилостивитесь надо мной, хотите, я на колени встану? Хотя бы скажите, что это за средство, из чего его готовят.

— Стоит ли рисковать? Зная господина, он по головке не погладит. А так будешь покорной, ласковой (я тебя научу кое-чему, чтобы он доволен был), родишь пару ребятишек — глядишь, и вольную заработаешь. Вдруг детишки ему понравятся? Да и, поверь, жить проще станет: меньше контроля, работы, больше свободы.

— Если узнаю, что беременна, руки на себя наложу! — мрачно пробормотала я.

— Даже не думай! — ужаснулась экономка.

— Что, это тоже преступление?

— Видишь ли, ты же его ребенка убьёшь… Ладно, дам тебе бутылочку того, что просишь. Месяца на три хватит, пока привыкнешь, освоишься. А то, не приведи боги, и впрямь чего с собой учудишь, а мне потом отвечать! Да и ребёночку какая польза, если мама его с первого дня в утробе ненавидит. Только ты бутылочку спрячь, а то, если найдут, плохо будет!