Волшебные существа. Энциклопедия - Николай Горелов Страница 14

В целом, добрые феи, можно сказать, придерживались правила «Всё твоё — моё, а всё моё — моё собственное», по крайней мере в отношениях со смертными. Друг с другом они были честнее. Вот история о маленьком троу, который провинился в краже у другого троу:

Говорят, бродил когда-то по болотам между Ваалафьелем, Сма-Уотерз и ручьём, что течёт из Хелиауотера в озеро Уотли, один мальчик. Все, кто его видел, утверждают, что он был одет в серую одежду и всегда горько плакал... А дело было вот в чём. Троу — нечестный народ. Они тащат всё, что плохо лежит. Но никогда, никогда не берут у своих. Нет! Страшнее греха и придумать нельзя. Больше всего на свете они любят серебро, и вот однажды парнишка украл серебряную ложку у короля троу. В ту же минуту его прогнали из страны троу и обрекли вечно скитаться по глухим углам острова. Раз в год — на Святки — ему позволено возвращаться к своим, но и тогда ему не достаётся ничего, кроме яичной скорлупы, чтобы было чем похрустеть, да синяков и колотушек. Вот он и бродит безутешный, бедняга! Но тут уж ничего не поделаешь, такой закон! [41]

В данном случае мы имеем дело с образчиком чрезвычайно высокой нравственности, но ещё более возвышенный тон задают Плант Рис Тувн, живущие на невидимом острове недалеко от берегов Кардиганшира. Народ этот торговал со всем светом, и богатства всего мира стекались на их крохотный островок. Одно время эти феи были очень дружны с неким Гриффидом аб Эйноном и даже пригласили его к себе на остров, где показали ему несметные сокровища и нагрузили дарами, прежде чем отправить домой. Расставаясь со своим провожатым, он спросил, какие ещё средства, кроме магических растений, помогают им оберегать свою землю от посторонних. «Ибо наверняка, — добавил Гриффид, — среди вас может появиться предатель, который приведёт в вашу землю врагов». — «Предатели на нашей земле не растут», — серьёзно ответил проводник [42].

Валлийским феям, судя по всему, свойственно необычайное благородство. В представлении людей добрых фей отличала способность помочь в нужную минуту и сдержать данное слово, а именно: вовремя вернуть долг, отблагодарить за доброту, оказать покровительство влюблённым, кроме того, им неизменно приписывали любовь к музыке и танцам, пристрастие к опрятности, красоте и порядку и интерес к плодородию во всех его формах.

Даже злые феи никогда не лгут; они лишь говорят не всю правду.

Добрая воля фей нередко приводит людей в смущение всё равно как доброжелательство дикаря, чьи представления о нормах поведения радикально отличаются от наших. Они вполне способны несоразмерно жестоко отомстить за причинённую им обиду или щедро вознаградить кого-то за чужой счёт. Вот что рассказывается, к примеру, в сказке «Волшебные молотильщики». В амбар одного девонширского фермера явились однажды феи и начали там молотить. Фермер тот хорошо знал, как следует обращаться с феями, и потому строго-настрого запретил своим работникам даже приближаться к амбару, пока оттуда доносятся звуки молотьбы. Вечером они обнаружили, что всё вымолоченное зерно лежит в одном углу, а солома аккуратно сложена в другой. Фермер оставил в амбаре вдоволь хлеба и сыра и снова запер дверь. Но самое странное в этой истории то, что даже после того, как весь хлеб на ферме был убран, зерно продолжало регулярно появляться в амбаре, сначала, как догадывался фермер, с соседних ферм, а потом, на протяжении почти всего года, и из более дальних краёв, — такова была благодарность фей за гостеприимство и вежливость хозяина амбара [43]. Фермеру явно было над чем задуматься: с одной стороны, он богател за чужой счёт, с другой стороны, отказаться от неожиданно свалившегося богатства значило бы смертельно обидеть новоявленных покровителей; однако ничто в сказке не указывает на то, что фермер терзался угрызениями совести. Здесь-то, возможно, и кроется объяснение двойственности кодекса чести фей. Ведь сказки складывались в те времена, когда нравы породившей их общины в целом ничем не отличались от нравов дикарей. Повествователя нисколько не смущает ни относительность выказанной феями доброты, ни чрезмерность наказания за те или иные проступки, поскольку соображения абстрактной нравственности ему не знакомы.

Даже если забыть на время о похищениях феями людей, в особенности детей, прекрасных девушек, кормящих матерей и других смертных, нет никаких сомнений в том, что они, как все дикие существа, считают себя вправе присваивать любую человеческую собственность, и в особенности еду, как в истории «Я зёрнышко, ты зёрнышко»:

Одного фермера из Гэмпшира очень огорчало то обстоятельство, что кто-то постоянно бедокурил в его амбаре. Несмотря на то, что каждый вечер он аккуратно складывал снопы на току, готовясь к утренней молотьбе, на следующий день всё в амбаре было перевёрнуто вверх дном, хотя замок на дверях висел нетронутым. Решив выяснить, кто так зло над ним подшучивает, Ходж как-то вечером зарылся в снопы и стал поджидать разбойников. Наконец наступила полночь, и тут амбар залил необычайно яркий лунный свет, а через замочную скважину влетели тысячи крошечных эльфов. Они тут же начали резвиться среди колосьев и навели ужасный беспорядок. Ходж, притаившись, наблюдал за всем этим, пока волшебные воришки не стали с необычайным проворством перетаскивать зерно, что уж совсем не понравилось фермеру. Они сновали туда-сюда через замочную скважину, словно пчелиный рой в солнечный июньский день. Фермер очень обеспокоился, когда увидел, как исчезают его запасы, и тут он услышал, что один эльф сказал другому тонюсеньким голоском: «Я зёрнышко, ты зёрнышко». Ходж не выдержал, выскочил из своего укрытия и крикнул: «Дьявол вас забери. Сейчас я вам покажу!» Эльфы в мгновение ока вылетели наружу, так перепугавшись, что больше они никогда не озорничали в этом амбаре [44].

Если верить Роберту Кирку, шотландские феи берут не сами продукты — кроме зерна и иногда муки, — а похищают их сущность («фойсон» или «торадх»), оставляя хозяевам видимую оболочку. Так, феи могут украсть сущность сыра, который, если его положить на воду, не тонет, как ему полагается, а плавает, точно пробка, сущность масла, хлеба или пресной лепёшки. Иногда они заманивают скотину внутрь своих холмов, но гораздо чаще оставляют видимость животного, как в сказке «Арендатор из Окрикана»:

Арендатор фермы в Окрикане в Стретэйвоне однажды искал своих коз на холме в Гленливате и внезапно обнаружил, что заблудился в густом тумане. Он проблуждал до вечера и уже совсем отчаялся, когда заметил неподалёку огонёк. Он поспешил в ту сторону и увидел странное строение. Дверь была открыта, и он вошёл, но, к своему изумлению, встретил там женщину, на чьих похоронах недавно был. От неё он узнал, что это жилище фей, у которых она ведёт хозяйство. И его единственная возможность спастись — это получше спрятаться, для этого она указала ему укромный уголок. Вскоре пришли обитатели дома и стали требовать еды. Один сухой старик напомнил им о скареде, так назвал он арендатора из Окрикана, который с помощью заклинаний, выученных у старой бабки, лишил их законной доли своего имущества. «Сейчас его нет дома, он ищет коз, наших помощников, а его домочадцы пренебрегают заклинаниями, так что пойдём и съедим на ужин его любимого быка». Говоривший был Томасом-Рифмачом, и все единодушно одобрили его план. «А где мы возьмём хлеба?» — спросил один. «Заберём свежеиспечённый хлеб, — ответил Томас. — Его жена забыла перекрестить первую лепёшку». Сказано — сделано. Быка привели и зарезали на глазах у хозяина. Пока они занимались приготовлением ужина, женщина помогла арендатору бежать.