Дневник пакостей, или Как влюбить в себя некроманта - Елена Малиновская Страница 15

— Ваш жених, госпожа Эрвиш, чрезвычайно экспрессивная личность.

Я вздрогнула, услышав вкрадчивый шепоток прямо над ухом. Норвуд подошел так тихо, что это стало полнейшей неожиданностью для меня.

— Я уже говорила, что он мне не жених, — огрызнулась я, обернувшись к некроманту.

К слову, несмотря на то что вчера наша работа затянулась далеко за полночь, Норвуд в отличие от меня выглядел так, как будто давно встал. Его темные волосы влажно блестели после душа, правда, поверх светлой шелковой рубашки он еще не успел накинуть камзол. И мне невольно стало стыдно за свой растрепанный и слегка помятый после сна вид.

— По-моему, Чарльз Глог еще не в курсе вашего решения, — произнес Норвуд и посмотрел в холл, доверчиво поведав мне: — Ну крайне экспрессивная личность! Как бы он с кулаками на беднягу Вилберна не набросился.

Я в свою очередь с сомнением хмыкнула. Да чтоб Чарльз полез на кого-нибудь с кулаками? А хотя… Вилберн в весьма преклонном возрасте. Вряд ли он сумеет дать Чарльзу достойный отпор, что последний, несомненно, прекрасно понимает. Так что это вполне вероятно.

— Если я немедленно не увижу Эсми, то не знаю, что сделаю! — вдруг визгливо выкрикнул Чарльз. Шагнул к дворецкому, воинственно засучивая рукава, и старик попятился.

— Главное, не заплачьте, господин Глог, — громко посоветовал ему Норвуд.

Чарльз вздрогнул и посмотрел вверх. Смешно приоткрыл рот, увидев меня рядом с некромантом. Но тут же опомнился и театрально простер ко мне руки.

— О, Эсми! — воскликнул он. — О душа моя! Что эта сволочь с тобой сотворила? Я…

Неужели он сам не понимает, насколько смешон сейчас? И неужели всерьез рассчитывает, что после этого крайне дурно исполненного спектакля я паду в его объятия, в очередной раз простив все грехи?

Норвуд рядом фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха.

— Не понимаю женщин, — негромко обронил, словно рассуждая вслух. — Столько времени терпеть это ничтожество.

Я метнула на него рассерженный взгляд. Между прочим, Чарльз оказался единственным, кто был рядом со мной после гибели родителей. Он взял на себя все хлопоты по организации похорон. Помог справиться с наплывом каких-то неизвестных личностей, утверждавших, будто являются дальними родственниками, а на самом деле жаждавших урвать куш от наследства. Да, сейчас я прекрасно понимала, что таким образом он в первую очередь старался для себя. Но все же. В те дни мне так отчаянно нужна была забота. Пусть фальшивая, пусть ненастоящая, но любовь. Наверное, именно поэтому я так долго закрывала глаза на истинную сущность Чарльза. Хорошо высмеивать кого-нибудь, если никогда не был на его месте. И уж тем более не Норвуду рассуждать о натуре Чарльза. Сам-то он недалеко от него ушел.

— Пшел вон, — почти не разжимая губ, оборвала я стенания Чарльза.

— Эсми, ты все еще злишься на меня? — Чарльз в разыгранном изумлении захлопал длинными ресницами. — Любимая, я ведь пришел за тобой. Я понял, что плевать хотел на этот долг! Я отправлюсь в тюрьму, в долговую яму, лишь бы с тобой все было хорошо!

— Долго же вы шли сюда, господин Глог, — с иронией проговорил Норвуд. — Или боялись успеть?

— Так вы… — Чарльз притворно ахнул от ужаса. Его губы задрожали, глаза наполнились слезами.

Норвуд выразительно изогнул бровь, вновь с насмешкой посмотрев на меня.

— И пусть! — с прежней патетикой вскричал Чарльз. — Эсми, ты сделала это ради меня! Пусть эта ночь была — мне плевать! Я никогда в жизни ни словом, ни взглядом не попрекну тебя за нее.

— Жаль, что гнилых помидоров и тухлых яиц под рукой нет, — опять шепнул мне на ухо Норвуд. — Или чем там принято закидывать плохих актеров. Ну что, Эсми? Начнете оправдываться? Убеждать его, что между нами ничего не было? — Томно протянул: — О, неужели я стану свидетелем воссоединения столь замечательной пары?

Как, ну как у него получается так меня раздражать? А самое противное то, что я ведь и впрямь чуть не начала оправдываться перед Чарльзом. Ну то есть, понятное дело, я не собиралась молить Чарльза о прощении, поскольку не была перед ним ни в чем виновата. Но я не хотела, чтобы он думал, будто я и впрямь провела ночь с Норвудом из-за его долга.

Тьфу ты!

— Я прощаю тебя, Эсми! — гордо заявил Чарльз, глядя на меня огромными лучистыми глазами.

— Где же мой носовой платок? — не удержался от очередной шутки Норвуд. — Я сейчас разрыдаюсь.

— Проваливай, Чарльз, — грубо посоветовала я бывшему жениху.

— Что? — Тот смешно выпучил от неожиданности глаза. — Эсми, о чем ты?

— Пошел вон, — свистящим шепотом внятно произнесла я. — Что здесь неясного?

— Но… — Чарльз быстро-быстро заморгал. — Эсми, я не понимаю… Неужели этот негодяй обольстил тебя?

— Ага, — с сарказмом подтвердила я. — Еще как обольстил, соблазнил и показал небо в звездочках.

— Правда? — изумился на сей раз Норвуд. — А почему я этого не помню?

А в следующее мгновение я порывисто развернулась к нему и с силой привлекла его к себе.

Понятия не имею, почему я так сделала. Точнее, уже позже я пыталась убедить себя, что таким образом хотела насолить Чарльзу. Наглядно продемонстрировать ему, что между нами действительно все кончено. Но… Если честно, именно в тот момент я ни о чем таком не думала. Я вообще ни о чем не думала. Мое тело действовало словно само собой.

О, Норвуд и не думал упираться. Напротив, он будто ожидал от меня именно этого поступка. Одна его рука опустилась на мою талию, вторая нырнула в распущенные волосы, чуть натянула их, и я покорно запрокинула голову. Прохладные, чуть обветренные губы Норвуда прижались к моим, и весь окружающий мир сразу же стал каким-то далеким и неважным.

— О, Эсми, — услышала я укоризненный полувздох-полувсхлип Чарльза.

Затем входная дверь с грохотом захлопнулась. Видимо, он ушел, не выдержав такого зрелища.

И тотчас же я отстранилась от Норвуда.

— Мне определенно очень нравится ваша импульсивность, госпожа Эрвиш, — проговорил он с такой широкой самодовольной улыбкой, что мне нестерпимо захотелось врезать ему чем-нибудь тяжелым. — И ночью, когда вы столь внезапно скинули халат, и сейчас…

Договорить он не успел. Потому что я не выдержала и все-таки залепила ему хлесткую пощечину.

— За что? — обиженно взвыл он, схватившись за щеку, на которой красным пламенел отпечаток моей ладони. Надо же, а ударила я его и впрямь от души. — Эсми, это ведь ты меня поцеловала! — И ядовито добавил: — К слову, как и в первый раз.

— А чтоб жизнь медом не казалась, — отрезала я. — Уж больно лицо у тебя довольное — смотреть тошно.

— Ах так? — Глаза Норвуда словно заледенели изнутри. Он порывисто шагнул ко мне, и я невольно втянула голову в плечи.