Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина Страница 15

— А давайте. Спасибо, кстати, что остановили! Хотите собаку в подарок?

Он хмыкнул, отдал мне аптечку, и я послушно собрала раскатившиеся тюбики. А машинист вернулся в кабину.

Хорошие в городе живут люди. Душевные.

Кот — зверь вольный, сам по себе гуляет, пригляд не нужен, а собаку дома не оставишь. Пришлось вести на работу. Пан послушно занял место в углу и никому не мешал. Не мешал, но и не нужен был — всех спросила, брать не захотели. Щенка бы не взяли, а старое животное подавно.

— Шавок бездомных полные трущобы, а эта самую падаль выбрала… еще и нам пристроить пытается.

Это швея по мне прошлась, сделав вид, что говорит как бы для себя, но голоса не понизила. Агни навалила работы, распределив нагрузку новенькой на нас, потому что Мари на своем месте еще не появилась. Я уперлась, и от своей доли сумела отказаться, отчего на меня стали шипеть уже все в гараже. Наивно полагали, что устыдят, а я мыслями была так далеко, что меня вообще ничего не волновало.

Я думала о Гриме.

Где его носит? На кладбище между нами столько всего случилось, меня его эмоциями как в шторм волнами таранило. Целое открытие — я, новая колдунья города, пробудилась и объявилась. Или что там со мной произошло от прикосновения к нему?

Признаться, я ждала, что он как-то меня найдет за вчерашний день. А он мало того, что не вышел тишком из-за угла и не пригласил прогуляться по городу, так еще и сам на помощь не пришел во время стычки со Слугой.

Почему ветер постоянно срывает его тут же, как только где-то прозвенит опасностью, а тут наплевал? Да и сам братишка не слишком расторопно примчался уже к концу всего представления, когда я победила и бежала. А если бы не победила? Если бы резанула себя по горлу от острого нежелания жить, кто бы мне руку остановил?

Обижаться рано, да и не в моем характере. Но все равно мысль упорно крутилась вокруг ожидания и уверенности, что Гриму самое время появиться. Утром я до Краюшки по проезду одна шла — встречай! У гаражей десять минут стояла, самая пунктуальная, — приходи повидаться! Так нет… Что, уже забыл Колдун свою Колдунью?

— Не-е-ет… страх-то какой… И что?

В обед я ушла к Пану в уголок и съела свою банку сардин с ржаным хлебом на зависть тем, кто давился надоевшим соленым сыром и заварным ячменем вместо кофе. Покормила собаку кошачьим кормом, не подумав и упаковав его в пустую банку из-под других сардин. Получилось, что жестоко дразню людей, скармливая якобы деликатес дворняге…

Ненавидели меня в «Трех шкурах» и, наверное, было за что. Но я как раньше ни с кем не собиралась дружить и всех угощать, так и не собираюсь.

— Вот ужас… ужас!

Сплетни женщин отвлекли от меня, и, как обычно, за питьем и десертом из жженого сахара вприкуску, стали болтать о последних событиях. Я начало пропустила, там только ахи и вздохи были, но прислушалась, когда уловила «Сумеречном».

— Его это аура, говорю! Безымянный к ночи в Сумеречном жатву снял — людскими слезами. Народ как высосали, все светлое померкло в душе. Буквально. А по его пути, где он ходил — вся улица в потоках черного масла.

— Успел Колдун проклятый, везде успел. Он по воздуху летает — миг, и город от края до края. В Казематном-то тоже вчера… только не калякайте везде, я потому знаю, что у меня брат в службе… ну, вы знаете.

— Знаем, знаем. Говори.

— Женщину едва не зарезали… муж ее, тихоня вроде, а с дружком домой вернулся, чтобы на холоде не пить, она возмутилась, а он как схватился за нож! Как спаслась, и сама не знает, оказалась на улице — может в окно выпрыгнула, первый этаж. А в квартире грохот! Вопли! Соседи затаились. Никто на помощь не вышел.

— И страх-то в чем? Бытовуха в Казематном, ссоры и побои не новость…

— Не новость. — Согласилась та, что рассказывала. — А я еще и не дошла до главного. Приехала все-таки и медичка, и служба порядка. Дружок слинял давно, а муж еле живой в комнате, и кровища повсюду, даже на потолке. Швырял его Черный Колдун своей силой, как игрушку, об стены.

— Да тут хоть калякай, хоть не калякай — секрета нет. — Подхватила швея. — Если раньше еще гадали, то теперь все знают, что Безымянный людей ломает и мучениями питается. Иногда физическими, иногда душевными.

— Врешь. Если сама не видела, то нечего и трепаться.

Какого ляда я встряла? Ну, болтают и болтают, я-то уже знала, кто такой Грим на самом деле. Нет же, не удержала языка и сказала. На меня обернулись, Агни почти закатила глаза, глядя на то, как краснеет швея и готовится взорваться.

Я понимала Агни — она единственная относилась ко мне ровно, но не потому что испытывала приязнь или неприязнь, ее задача была одна — чтобы без склок все нормально работали. Даже иногда сглаживала отношения, а тут я ей подложила такую свинью.

— А вот и видела! — У меня таким голосом Рыжун на котов-соперников орал по весне. Во всю глотку. — Прямо вчера и видела, как домой на вторую от подруги шла! Урод этот худющий и черный, как кочерга, руку свою поднял и силой заставил женщину молодую на колени встать. Потом подошел и за шею взял, держал, держал, а как отпустил, она ему руку-то и поцеловала!

— Фу…

— А не брешешь? — Агни схмурилась. — Безымянного и так вот просто увидала?

— Далеко они были, да улица пустая и голая — все просматривалось. Только я не совсем из ума выжила, чтобы дальше смотреть. Это пока поняла, пока спохватилась, а потом, как дошло, прямо назад бегом и в ближайшую арку. Час сидела, пока решилась снова домой пойти.

Меня неприятно кольнула правдоподобность истории. Была бы швея как Миша, то другими бы словами рассказывала, и уж тем более придумала, что стала свидетелем как Колдун женщину на куски разорвал, и кровью умылся. А так… проклятье! Похоже на правду, и все-таки я не собиралась в нее верить.

Потому что смотрела Гриму в глаза, и что в первую встречу не увидела в нем монстра, что во вторую. А я буду сначала верить себе, потому буду верить ему, а всяким сплетницам из «Шкур» не буду верить абсолютно!

— Поглотит город, демон… и не сбежать никому. Даже золотым нашим спасения не будет. Он ведь там их тоже нарочно держит, свита его, питает алчностью и развратом. Права ты, Лизи, Колдун с каждого района кормится, где отчаяньем, где насилием, где нищей безысходностью.

— Нажрется, в силу войдет. Духа разбудит!

— Одного не пойму. — Агни посмотрела на часы, но все равно задержалась с командой «За работу!» — Ладно мы, дом не продать и родни за пределами нет, чтобы съехать. Элита что здесь забыла? От такой жути пешком из города уйти хочется, в чистое поле и под открытым небом ночевать, травой питаться, да все равно, стерпелись. Живем. Богачей что держит? Еду из столицы и крупного города с востока фургонами везут, во дворцах заперлись, а городишко наш…

Агни недоуменно развела руками, не договаривая понятное — торчат в болоте на золотом островке, но ведь в болоте же.