Механический Орфей - Рэй Олдридж Страница 15

Руиз медленно сел, мышцы его протестующе заныли. Интересно, сколько времени он находился в бессознательном состоянии? Он чувствовал себя гораздо хуже, чем после нескольких часов наркотического опьянения. Может, Геджас не поверил в его легенду и велел вколоть подозрительному пленнику специальное расслабляющее средство? Бывший агент помассировал руки и ноги, стараясь хоть немного восстановить нарушенное кровообращение. К тому времени как ему удалось прогнать окоченение, Гундред начал подавать признаки жизни, и Руиз помог товарищу по несчастью подняться на ноги.

— O-ox, — простонал тот. — Неужели это было необходимо?

— Так сказали наши хозяева, — дрожащим голосом ответил бывший агент, стараясь не выходить из роли изнеженного мальчика для наслаждений.

— Прекрати, — резко произнес второй помощник. — Они не следят за тем, что творится в этих скотских загонах. Если только галактика не окончательно спятила, мы не представляем особой ценности для родеригианцев. Так что прекрати надрываться, твои актерские способности не принесут никакой пользы. Лучше помоги мне сесть.

— Почему ты так уверен? — спросил Руиз, протягивая ему руку.

— Я изучал родеригданцев в университете, прежде чем решил, что мое подлинное призвание — плавать на самой ржавой лохани, которая когда-либо бороздила водные просторы Суука. Так вот, мои профессора в один голос твердили, что милейшие обитатели этой цитадели добровольно отказались от права называться людьми. Поэтому нас заставили прослушать курс «Самопроизвольная эволюция. Отчуждение от гуманоидного облика». По-моему, он назывался именно так.

Слабый лучик надежды мелькнул во тьме почти безнадежной ситуации. Наверняка знания Гундреда им очень помогут.

— Что ты еще о них знаешь? — жадно спросил бывший агент.

Как будто прочитав мысли собеседника, второй помощник холодно ответил:

— Если мне вспомнится что-нибудь полезное, я обязательно тебе сообщу, но только в том случае, если ты умеришь свою жажду деятельности. Мы не выживем, если ты не сможешь взять себя в руки.

— Постараюсь изо всех сил, — пообещал Руиз.

Вскоре проснулась Низа. Девушка села, поспешно подавив стон, лицо ее исказилось от боли. Заметив, что Руиз и Гундред обнажены, пленница испуганно отпрянула.

— Не бойся, — успокоил ее моряк. — Даже если бы я не был человеком, предпочитающим однополую любовь, ты все равно можешь не опасаться навязчивого внимания с моей стороны. Впрочем, как и со стороны того, чьи ласки доставили бы тебе удовольствие, — он покосился на Руиза. — Наши хозяева не одобряют бесконтрольных радостей бытия, поэтому они насыщают воздух веществами, отключающими половое влечение.

— Ясно, — произнесла девушка, но на лице ее сохранилось прежнее настороженное выражение.

Руиз пристально посмотрел на возлюбленную. Он по-прежнему наслаждался видом ее прекрасного тела, но точно так же он мог любоваться гениальным творением художника или скульптора. Исчезло желание, его сменила ненависть к тем, кто украл у него это драгоценное чувство.

Очевидно, эти эмоции отразились у него на лице, потому что Гундред похлопал его по плечу и успокаивающе произнес:

— Спокойствие, Руиз, главное — спокойствие. Родеригианцы отняли у нас почти все. Но то немногое, что у нас осталось, мы должны сохранить.

Бывший агент глубоко вздохнул и кивнул.

Остальные медленно, со стонами и кашлем, приходили в себя. Только Эйндиукс оставался неподвижным и немым, напоминая бронзовую статуэтку. Чуть погодя Руиз забеспокоился, уж не погубили ли кока те химикаты, которые им впрыснули. Он опустился на колени возле маленького человечка.

Дыхание Эйндиукса казалось слабым и поверхностным. Бывший агент с трудом нащупал тоненькую ниточку пульса. Тут ему почудилось, что человечек приоткрыл правый глаз — совсем чуть-чуть, еле заметно, но в этой щелочке блеснул зрачок, а не закатившиеся белки человека, лежащего в глубоком обмороке. Прежде чем Руиз смог проверить свое предположение, глаз снова закрылся, но Руиз был уверен, что кок подмигнул товарищу по плену.

Что, отравитель жив? — поинтересовался Гундред.

— По-моему, да. Ну, и что теперь? Мореход кисло улыбнулся.

— Будем ждать. Что же еще.

Мольнех встал и потянулся всем своим тощим телом.

— А они собираются нас кормить? — спросил он прежним бодрым голосом.

Руиз пожал плечами.

— Спроси у Гундреда. Именно он знаток нравов наших хозяев.

Моряк нахмурился.

— Вы напрасно считаете меня специалистом. Тридцать лет я пытался забыть то, что когда-то выучил. Однако нам говорили, что родеригианцы используют систему питания по требованию. Где-то неподалеку ты найдешь корзинку, полную питательных гранул или шариков. Поищи.

Фокусника как будто не слишком обеспокоил неприязненный тон Гундреда.

— Спасибо, обязательно, — сказал он и торопливо пошел прочь.

Второй помощник внимательно следил за ним, прищурив глаз.

— Из твоих гадюк эта мне нравится меньше всех. Уж слишком он напоминает единокровного брата смерти.

Наконец очнулся Дольмаэро. Лицо его побледнело и покрылось потом.

— Иногда внешность обманчива, — слабым голосом заметил он. — Из всех иллюзионистов, с которыми мне приходилось работать, у Мольнеха самое доброе сердце. Он, по крайней мере, не обращается с простыми людьми, как с клопами.

— Возможно. Ты его знаешь лучше, — согласился Гундред. — Но мне при виде его становится не по себе, и виной тому не просто его очаровательное личико.

— Ты и сам не красавец, — кисло сказала Низа. Мореход рассмеялся, на этот раз совершенно искренне.

— Верно. Хотя сейчас я выгляжу лучше, чем раньше.

Он открыл рот, продемонстрировав ряд блестящих белых зубов.

— Наши хозяева сняли мои фальшивые гнилые челюсти. Теперь я уже меньше похож на настоящего пирата, а? И если у кого-то из вас были подкорковые мозговые усилители или имплантированное оружие, вы их лишились. К счастью, никто не находился в зависимости от механических органов, иначе его уже не было бы в живых.

— О чем он говорит? — спросил Дольмаэро, сжимая ладонями виски.

— Некоторые жители пангалактики носят в своих телах разные устройства — оружие или коммуникационные приборы. А те, у кого не хватает денег на новые органы из собственных клонов, скажем на новое сердце, ставят механические протезы.

Низа пристально посмотрела на возлюбленного и серьезно спросила:

— А твое сердце из плоти, не из стали?

— Из плоти, — ответил Руиз.

Она замолчала. Бывший агент очень хотел бы узнать, какие мысли бродили сейчас в этой очаровательной головке и почему любовники опять стали такими чужими друг для друга. Неужели в этой перемене повинны генши?