За стеной из диких роз - Lett Lex Страница 15

Следующую порцию приветствий девушка получила от матери семейства. Всё с тем же суровым взглядом Марион подошла к ней, глядя, как на блудную дочь, решившую в конце концов вернуться домой. А уже через секунду женщина бросилась обнимать её с такой силой, что оставалось лишь гадать, была ли она действительно рада или пыталась задушить вернувшуюся назад девушку. Аннабелль задыхалась, но терпела. Стискивала зубы, когда неожиданно сильные руки женщины пережимали рёбра так, что в ушах отдавался их жалобный хруст, и считала секунды до тех пор, пока не закончится её пытка. Девушка уже начинала терять сознание, когда Марион наконец-то отпустила её и, звонко поцеловав в щёку, дрожащим голосом спросила: «где же ты была?». В этом вопросе было больше, чем простое: «я так рада тебя видеть», Аннабелль понимала это. Но единственным, что она могла сказать в ответ, было такое же неоднозначное: «всё в порядке».

Ужин прошёл в по-семейному тёплой обстановке. Близилась весна и припасы, сделанные на зиму, подходили к концу, но даже из тех скудных остатков солонины и крупы Марион умудрялась приготовить что-то, напоминавшее еду, хотя последнее время они жили и питались надеждой, что снег скоро растает и появятся фрукты, леса наполнятся дичью, по реке пойдёт рыба. А ожидание они заедали сухим хлебом.

Эмиль раз за разом пересказывал, как он и ещё несколько человек ночевали в лесу, устав за время поисков, чтобы возвращаться в Имфи, а на следующий день продолжали прочёсывать чащу и искать девушку. Марион качала головой и толкала мужа, напоминая, что за ночь на снегу он мог дорого расплатиться здоровьем. «А как семье без кормильца?» — спрашивала она и дети, как по команде, смотрели на отца грустно-испуганными глазами. Тогда Эмиль начинал, будто извиняясь, повторять, что всё хорошо, и будто становился меньше под взглядом жены. Та лишь снисходительно улыбалась и, запечатлев на его щеке лёгкий поцелуй, позволяла ему возобновить рассказ. Глава семьи пересказал историю уже три раза, так что даже Аннабелль уже запомнила её наизусть, но мужчина, по-видимому, всё ещё смаковал это единственное интересное событие, произошедшее в городке за последние несколько месяцев. Марион ему не мешала, искренне надеясь, что когда-нибудь ему надоест повторять одно и то же. Уставать он не спешил и семья проявляла чудеса терпения. К тому же, его болтовня была на руку Аннабелль, тогда Марион не решалась расспросить девушку о произошедшем.

«А когда мы вернулись из леса, то узнали, что к нам гости пожаловали…»

За окном давно стемнело. Дети начали засыпать прямо за столом, Анна с неожиданным энтузиазмом предложила уложить детей спать. Марион с довольной улыбкой согласилась, уверенная, что, когда дети лягут, Аннабелль сама расскажет им всё, что с ней приключилось. Но та не спешила. Пытаясь подражать Марион, она говорила с каждым ребёнком, рассказывала каждому сказку, настолько добрую, насколько получалось. В последнее время добрые истории у неё выходили всё хуже, они казались ей ненастоящими, приторными, даже пошловатыми из-за своей неправдоподобности. Всё в них было слишком: феи были слишком добрыми, рыцари слишком отважными, любили слишком искренне, говорили слишком пафосно. Конечно, детям, не знавшим сложных романов и высокой поэзии, не понять было негодования Аннабелль, и их всё устраивало, но девушке все её старания казались бессмысленными. «Однако это лучше, чем мрачные сказки с налётом пыли», — напоминала она самой себе и продолжала свою приторную сказку, слишком сладкую даже для горечи жизни.

— Мы так переживали за тебя, — сказала Марион, когда Анна наконец-то вернулась из спальни. Девушка сонно брела, глядя себе под ноги; от слов женщины она встрепенулась, будто очнувшись после долгого сна.

— Да, простите за беспокойство, — пробормотала девушка, виновато глядя на Марион и Эмиля. — Мне очень жаль, что заставила вас волноваться. Но вот, я здесь, — она вымученно улыбнулась и развела руками.

— Надолго ли? — спросила Марион и Аннабелль показалось, что мать семейства давно всё знает независимо от того, рассказывала ли ей что-нибудь Анна или нет. Девушка обречённо села на скамью рядом с женщиной и смерила её долгим взглядом, не зная, говорить ли о произошедшей встрече с колдунами, заколдованным замком и призраками.

— Если не хочешь говорить — не надо, — пожала плечами Марион, почувствовав настроение девушки.

— Легко говорить, когда уже всё знаешь, — со скептичной улыбкой произнесла Анна.

— Я ей всегда то же самое говорю, — усмехнулся Эмиль в попытке разогнать собиравшуюся в комнате тяжёлую тоску. Его идея не сработала, гнетущая тишина повисла в следующую секунду. Аннабелль смерила супругов тяжёлым взглядом и, зажмурившись, словно от боли, произнесла:

— Завтра я ещё буду в Имфи. На следующее утро я уеду.

— Что-то случилось, пока тебя не было? Где ты была? — обеспокоенно спросили её.

— Нет, — замахала руками она, хотя в её голосе отчётливо звучало: «да». — Просто мне пора уходить. Дорог много, а я одна. Если буду долго сидеть на одном месте — никуда не успею, — она улыбнулась, пытаясь хоть немного скрасить оттенок печали. — Вы же не расстроитесь?..

— Нет, конечно, — сказала Марион, как ответила бы любая гостеприимная хозяйка: со слезами на глазах, срывающимся голосом, но пониманием, что такие, как Аннабелль, не станут задерживаться в их краях навечно. Она поняла это ещё при первой встрече, зов дорог был написан на лице девушки. Казалось, она что-то искала. Пока Анна сама не знала, что это, но продолжала свой путь, мучаясь неизвестностью, даже если в глубине души знала, что-то самое находится вне пределов её досягаемости, как далёкая звезда, к которой девушка всё равно тянула руки и пыталась согреться отблеском её света.

  Они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись. В душе Аннабелль проклинала себя, чувствуя, что за последние несколько дней ранила слишком много людей. Лучше бы она просто ушла, никому ничего не сказав, оставив позади ещё один призрак.

Утро, такое же, как все остальные, встреченные Аннабелль в этом доме, в этот раз казалось особенным. Девушка никогда не отмечала, насколько уютно и тепло ей было в этих стенах, так хорошо, как нигде, даже в родном доме. Как это часто случается — ценность таких мелочей, как встреча утра с людьми, ставшими почти что семьёй, разговоры за завтраком, постигается в самый последний момент вместе с осознанием, что больше этого не будет. И сколько бы человек ни убеждал себя, что в следующий раз будет внимательнее и не упустит ни одного бесценного мгновения, всё забывается и напоминает о себе слишком поздно. Девушка ещё не знала, продолжит ли она путь к морю или вернётся в замок Клода, решение она всё откладывала на потом, но одно знала точно — сегодня её последний день в Имфи. Возможно, она даже рискнёт и уедет вечером, не дожидаясь следующего утра. Хозяева дома догадывались об этом. Эмиль продолжал шутить и пытался говорить на отдалённые темы, а Марион, наоборот, не скрывала своего беспокойства. Она спрашивала Аннабелль о путешествиях, о местах, где девушке уже довелось побывать, будто собиралась последовать за ней. Но при этом все понимали, что удерживать Аннабелль никто не имеет права. В доказательство этому девушка поставила возле входной двери уже собранный походный мешок.