Янина и большой мир - Анна Сергеевна Летняя Страница 15

Отложив альбом своей семьи, она открыла другой. На первой фотокарточке была счастливая семья. На переднем плане были женщины: бабушка, мама и две девочки. Одной девочке около 17, а второй не более 5 лет. Женщин обнимал красивый высокий мужчина. Впрочем, они все были красивы, даже слишком.

– Вот Аленка, ее мама Ольга, Настенька, и бабушка Нюра. А отца Трофимом звали. Меня по нему назвали, Евдокией Трофимовной, но я на самом деле София, а папа мой был Мойша. Вот и не говорю никому своего отцовского имени. Как замуж вышла, имя отца мужа себе взяла, да Евдокией сделалась. Свекор меня любил, как свою дочку. Отец Аленки, Трофим, меня и не знал. А мой настоящий… Ему ведь, наверное, там, где бы он ни был сейчас, печально слышать, как я от имени его отказалась и теперь всем другое говорю. Но больно мне настоящее имя слышать.

Старушка помолчала, вздохнув, и продолжила свой рассказ:

– Меня спасла Настенька. Она все отдала и покончила с собой, когда ее стали клевать в правкоме за то, чем она занималась, пока немцы стояли в Ростове. Говорили, нужно было уезжать в деревню, прятаться. А куда она бы бабушку лежачую дела? Бросила умирать? Все они умные и гордые, а ведь часть из них под немцем ходила, да в землю смотрела. Пока моя сестренка за миску каши и мешочек еды под офицеров ложилась. Мы только на этом и выжили. Вы не думайте, ей это не легко далось, но ее в одном дворе поймали пятеро солдат и прям на земле, под окнами жилого дома, сношали по очереди. Она тогда пришла домой и долго плакала. А как совсем еды не стало, сама решилась – нашла нормальных мужиков у офицерской столовой и договорилась за паек оказывать услуги.. Ненавидела себя, но продолжала. Она вытянула нас с бабушкой, еще и соседке помогала, у которой два малыша были. Все слышали, как дети от голода плачут, а помогала больше всего моя Настенька.

– Она, Настя, была очень сильной. Не каждый сможет так, – я с трудом проглотила комок в горле, поддержав старушку.

– Да. Не за красивую тряпку, а ради наших жизней. Тут, в Ростове, тогда трудно было. Очень. Чехи насильничали, румыны грабили, немцы за людей не считали. Десятками тысяч убивали, угоняли в Германию. Партизаны были, но их листовки и лозунги только хуже делали… они давали веру, а реальность ее растаптывала. Когда соседский мальчишка с лихорадочно горящими глазами, зовет с ним рубать тушу мертвой лошади и мечтает о том, как мамка наварит каши с этим мясом или пожарит его на слитом им же машинном масле – это не жизнь. Но я понимаю это сейчас, когда покупаю в магазине все, что хочу, а тогда, я сама хватала наволочку, топорик и бежала с ним к мертвой лошади. И ела, и радовалась похвале от бабушки. Тогда все было в другом свете. Люди выживали, а как – не важно.

Она расплакалась и я обняла эту старушку, прошедшую через ад. Даже слушать ее было тяжело, а она все это пережила. Маленькая еврейская девочка, принятая в чужой семье, ставшая там своей.

– Потом, когда восстанавливали Ростов, было много красивых слов, призывов, жестов. Настенька доказала, что я Сонечка и мне должны отдать мой дом. Он уцелел, хоть и без окон и дверей. Одна коробка осталась. Она нашла моих соседей, как-то подделала документы, но мне эта страна назначила и отдала все, что было положено. Настя с бабушкой получили квартиру, где старушка через год и умерла. А сама Настя меня опекала до моего совершеннолетия, а потом покончила с собой. Косые взгляды, шепотки в спину, а когда и наглые требования убираться из их дома и города вообще. Они-то боролись против фашистов, а она им помогала. Я ненавидела их всех, когда хоронила ее. Квартиру она мне оставила. Вписала, как сестру и единственную родственницу. Но я бы все отдала, чтобы она жила. Нужно было еще тогда все продавать и уезжать в Батайск. Там не было такой грязи. Немцев стояло мало, и не так они зверствовали. Лагерь там был для наших пленных мужиков. И солдат нет. Так их даже подкармливать иногда разрешали. Отворачивались и делали вид, что не видят. Вот там моя сестричка смогла бы начать новую жизнь.

– Соня, давай кушать, – Анжелика подала ей полную тарелку, – не стоит себя мучить воспоминаниями, это уже прошлое. И никто его исправить не может. Вы только хуже себе сделаете, а вы должны жить, она ради вас старалась

Понимающая коллега успокаивала соседку словами, переводя на более мирные темы. На то, как она встретила своего мужа, как родились дети, внуки. Постепенно атмосфера изменилась, а я вдруг осознала, что питаюсь разлитыми в воздухе эмоциями. Как вампир, но немного иначе. Они могли потерять голову от подобных крох души, что так щедро рассыпала в воздухе Евдокия, остро ощутить голод, и срочно стали бы искать способ подкрепиться. А я только испытывала чувство сытости. Как от каши, которая хоть и полезная, но не всегда вкусная.

Расходились мы поздно, после звонка жениха Анжелы, что он уже внизу ждет свою потерю. Договор мы составили и напились чая на неделю вперед. Как важная гостья, бабушка Дуся сидела на моем новом компьютерном кресле, а мы обошлись обычными кухонными. Проводив молодую пару, мы с соседкой загнали мой мотоцикл в сарай. Я проводила ее домой. Свои фотоальбомы старушка вернула в сарай, сказав, что ее сердце не выдержит жизни с ними в одной квартире. Я не была против и вообще собиралась хранить их, как настоящее сокровище двух сильных девочек.

Первого сентября на глупой линейке, я получила так нужное мне звание обычной очкастой зубрилки. Я больше всех задавала вопросов по учебе, тратя время, которое сокурсники уже мечтали провести за знакомством в баре. Меня тоже пригласили, но я отказалась, ответив, что пойду покупать те книги, которые перечислил куратор. Сама же втихую уехала праздновать начало учебы с подружками-коллегами. А потом посидела с кошмариками на веранде, провожая все еще по-летнему теплый вечер.

Утренняя проверка объекта ничего не дала. Точнее, сам объект я видела. Но он оказался просто физически сильным качком, который тратил все время на тренировки, вот и смог приподнять придавившую соседа машину. А дальше просто глупое, но весьма положительное стечение обстоятельств: мужика не расплющило, так как он был достаточно щуплым, скорая оказалась за углом и сразу подъехала, не дав тому захлебнуться кровью, врач на смене в больнице провел удачную операцию. А наш объект засветился на местном тв и попал в газеты. Обычный случай удачного стечения обстоятельств. Никакой магии и проснувшейся силы нечисти.

Да, и такие случаи мы проверяем, тратя время на сбор информации, анализ, проверку камер наблюдения, выяснения графика объекта, который еще нужно поймать на улице. Точнее, девочки выполняют все, а я только приезжаю к нужному времени и смотрю на возможную нечисть.

Вот и этого спортсмена я застала, выходящим на утреннюю пробежку, и сразу рванула переодеваться для учебы, отчитавшись о пустышке. Потом, вечером, накатаю отчет для более высокого начальства, уложившись в пять строчек. А сейчас нужно быстро попасть в одинокую и тихую квартиру, натянуть на себя строгое платье и пиджак.

Если дома меня ждали мои кошмарики, то тут, в пустой квартире, иногда хотелось выть от одиночества. Еще немного и я стану смотреть телевизор, тратя время на разные шоу, как настоящий человек. Бабушка Дуся иногда заходила, но у нее и свой круг общения был. Подруги, семья, внуки. С настойками она почувствовала себя настолько хорошо, что решилась навестить подругу, проживающую в Питере. И это меня очень радовало. По ее просьбе я привозила новые бутылочки, якобы заказывая их у знахарки и получая с проводником. Деньги от меня за сарайку старушка не брала. Говорила, что это плата за возможность чувствовать себя живой, а не развалиной.