Волонтеры Челкеля - Андрей Валентинов Страница 15

— А с чего вы так решили? — поинтересовался Косухин, ничего и не поняв.

— Это несложно, Степан Иванович, — равнодушно бросил Венцлав. — Фотография может сказать о человеке многое. И хорошо, если бы я ошибся…

Но он не ошибся. Вернувшийся вскоре Пров Семенович несколько растерянно сообщил, что двое из арестованных офицеров сообщают одно и тоже — генерал Ирман умер от скоротечного воспаления легких как раз под Новый год, когда в Иркутске шли бои.

Степа был поражен, а товарищ Венцлав лишь недовольно скривился и дал Степе совершенно непонятное задание — узнать, где был похоронен Ирман или, если похоронить его не успели, где находится его тело.

Приказ был более чем странен, но Степа не решился спрашивать. Тем более, что Пров Самсонович, когда они остались одни, подтвердил, что Косухин теперь будет находиться в полном распоряжении товарища Венцлава. О командире 305-го полка Чудов, как успел заметить Степа, говорил не просто с уважением, но и с некоторым страхом, что было совсем для него нехарактерно. Впрочем, и сам Степа чувствовал, что товарищ Венцлав — человек непростой. Хотя простому красному командиру никто и не поручил бы выполнения такого важного для всей Республики задания…

Приказ товарища Венцлава, как выяснилось, был несложен. Квартира генерала Ирмана оказалась пустой и разграбленной, но соседи рассказали Косухину, что генерал действительно скончался и был похоронен на Преображенском кладбище. На этом Степа не успокоился, побывав на кладбище, где в кладбищенской церкви нашел соответствующую запись. Наконец перепуганный сторож показал ему и занесенную снегом могилу генерала. Оставалось все это доложить товарищу Венцлаву, хотя Косухин и не понимал, чем все эти сведения помогут делу. Он по собственной инициативе осмотрел генеральскую квартиру, но ничего ценного, а тем более секретного там не обнаружил. Единственным его трофеем была пятнистая генеральская кошка, которую приютили соседи. Невзирая на протесты, Степа конфисковал зверька, на которого имел свои виды.

…Перед тем, как возвращаться к товарищу Венцлаву, он забежал на Троицкую улицу. На стук долго не открывали, и Степа начал было волноваться, когда наконец послышались легкие шаги, и дверь отворилась.

Девушка была в прежнем нелепом платье и малиновой шали. Ее странные, недвижные глаза смотрели на Косухина с испугом и недоверием.

— Эта… здравствуйте, барышня… — смущенно проговорил Степа. — Я кошку вам принес… Вот…

Кошка, почувствовав, что разговор идет о ней, выглянула из-за ворота степиного полушубка и замяукала.

— О! — воскликнула девушка, переходя от испуга к неописуемой радости. — Это вы, мой рыцарь из чека! Вы нашли моего Шера! О! Как жаль, у меня нет розы, чтобы подарить вам!..

— Да чего там, — Степе было неловко, поскольку генеральская кошка не имела к пропавшему Шеру никакого отношения. — Берите…

Девушка осторожно взяла кошку, легко подула на пушистый мех и восторженно погладила мяукающий подарок.

— Я сегодня устрою бал, — шепотом сообщила она. — Мы будем танцевать большой вальс!

— Еда-то у вас есть? — поинтересовался практичный Степа. — Этак с голоду дойдете, барышня.

— Мне не нужно еды, — еще тише проговорила больная. — Мне хватает лунного света…

— Ладно, — вздохнул Степа, сообразивший, что придется позаботиться и об этом. — Как вас зовут-то, барышня?

— Это тайна! — вдруг испуганно воскликнула та и отшатнулась. — Вы пришли узнать эту тайну! Вы пришли меня погубить!

— Ну вот еще! — Степа совсем растерялся, между тем девушка подошла к нему совсем близко и взглянула прямо в глаза.

— Нет, — радостно вздохнула она. — Я вижу, вы не желаете мне зла. Я скажу вам… Меня зовут Али-Эмете. Али-Эмете…

— Степан, — представился Косухин и поспешил откланяться. Он понял, что бедной девушке совсем худо, если она выдумала себе какое-то то ли татарское, то ли вообще персидское имя.

…Товарищ Венцлав выслушал Степу очень внимательно, похвалил и велел быть готовым к одиннадцати вечера. Степа ни о чем не стал спрашивать, но на всякий случай проверил оружие и надел лишние теплые носки — ночи в Иркутске были беспощадно холодными.

В начале одиннадцатого товарищ Венцлав велел выходить. Возле тюремных ворот их ждал грузовик и несколько дружинников. Косухин сел в кузов, вместе с остальными, а товарищ Венцлав забрался в кабину. Грузовик зарычал, окутался сизым дымом и неторопливо двинулся по пустынной улице.

Ехали долго, и Степа успел разговориться с дружинниками. Те оказались своими ребятами, из железнодорожных мастерских. Сперва Степа от души изругал поганого эсеришку Федоровича, в чем его дружно поддержали, а затем только обратил внимание, что дружинники вместо винтовок были вооружены лопатами и даже ломами. Он удивился, но ребята и сами не знали, в чем дело — их подняли по тревоге, выдали инструмент и велели ехать с товарищем Венцлавом.

Косухин несколько раз выглядывал в окружавшую грузовик ледяную мглу, но, совсем не зная города, не мог ничего понять. Один из дружинников, всмотревшись в темноту, предложил, что они едут за город, в сторону Преображенского кладбища.

— Вот те на, — подумал Степа, но вслух ничего не сказал. Поездка сразу же перестала ему нравиться.

Наконец, автомобиль затормозил. Из кабины вышел товарищ Венцлав и велел спускаться. Вскоре все уже стояли на ледяной, потрескивавшей от холода земле. Степа огляделся и вздрогнул — прямо перед ним были уже известные ему ворота Преображенского кладбища.

— Инструменты взяли? — поинтересовался Венцлав. — Ну, показывайте дорогу, товарищ Косухин.

Степа не стал переспрашивать и, вздохнув, повел отряд к могиле Ирмана.

— Двое к воротам, — распорядился Венцлав. — Никого не пускать.

Затем легко ткнул валенком в заснеженный надгробный холм и велел:

— Начинайте…

Инструмента Косухину не досталось, и он был поневоле рад — раскапывать могилы ему еще не приходилось. Он стал поближе к товарищу Венцлаву и закурил, стараясь не оглядываться на то, что происходит у него за спиной. Как ему казалось, он догадался, в чем дело — в могиле генерала могли быть спрятаны какие-то важные документы. Венцлав не курил и молчал, глядя куда-то в темноту.

— Как у вас с нервами, Степан Иванович? — внезапно спросил он.

— Это… насчет мертвецов? — Степе на мгновенье стало жарко. Мертвецов он боялся с детства.

— Может, хлебнете для храбрости? — предложил Венцлав, и в его голосе прозвучала откровенная насмешка.

— Не надо, — отрезал Степа, слегка обидевшись. — Видали мы мертвяков… Всяких.

— Ладно, — кивнул Венцлав и, повернувшись к дружинникам, крикнул: — Поскорее, товарищи! Мы должны успеть до полуночи.