Американец - Григорий Рожков Страница 15

— Ох, напугали вы меня, товарищ первый лейтенант… Дурная рация у фашистов — пока разобрался, что к чему… Еле связался с отрядом. — Оправдания Василькова были лишними.

— Брось, сержант. Просто спасибо тебе. Спасибо. — Глаза пограничника полезли на лоб. — Ты был самой важной деталью нашего плана. Не получись у тебя связаться с отрядом, — боюсь, большая часть бойцов так бы здесь и осталась…

— Э-э-э… — заклинило собеседника.

— Не напрягайся. Сворачивай свою шарманку и грузись. — Со стороны позиций гаубиц раздалось три негромких взрыва. Следом за ними грянул нестройный залп из винтовок. — Поторапливайся.

Мир засуетился с удвоенной силой. От дороги примчались два командира. Одного из них я узнал — это Аверьянов, второй был в танковом комбинезоне и танковом шлемофоне. При приближении я смог разглядеть петлицы командира, черные, два кубика и небольшой танк. Точно — танкист. Чумазый как черт, круглыми глазами он смотрел на наши трофеи и согласно кивал на все, что говорил Леха. А старлей заливался, требуя от танкиста выставить минут на десять заслон у позиций разбитых гаубиц, чтобы дать нашей группе время собрать все трофеи и уйти в отряд.

— Сделаем, товарищ старший лейтенант. Будет заслон, — соглашается танкист и с удовольствием так добавляет: — Эх, прижучили вы врагов, любо-дорого смотреть… — Козырнув, чумазый командир умчался раздавать цэу своим подчиненным. Леха обернулся ко мне и кровожадно улыбнулся:

— Разбили фашистов. Всех их разобьем… Да, так и будет.

Стало страшно за боевого товарища. Не дай бог шифер треснул и потек. Э нет, сомневаюсь я в таком исходе. Уж слишком пограничники серьезный народ, ко всему готовый и всегда опасный. Бывших и сумасшедших офицеров не бывает! Так что нечего за старлея волноваться, он в норме. Наверное…

Потом стало резко не до лирики. Пшеки и немцы с севера подтянули силы и начали мстить. С неба посыпались мины, в лесу нарастала перестрелка. Я судорожно заметался после первых разрывов мин в поисках укрытия. Спрятаться мне не дали — кто-то из пограничников запихнул мою тушку в кузов грузовика с зениткой.

И понеслась вода по трубам…

Грузовики пришли в движение, и мир за считаные мгновения стал похож на добротный фильм. Ну, это исключительно для меня, человека, родившегося и жившего в эпоху кино и телевидения. Все происходит довольно быстро, идея картины есть, но ее почти не видно, она лишь для знатоков, а обывателям и так сойдет. Зато визуальный ряд очень красочный и эффектный.

Вот к машинам цепляют трофейные пушки, а в паре десятков метров падают мины. Красноармейцы и пограничники матерятся, кричат, кажется, вот-вот мины начнут падать прямо на их головы, — но нет, они успевают прицепить пушки к машинам и уйти из опасной зоны.

Еще мгновение — и колонна под прикрытием танков мчится по полю, поднимая тучи пыли, объезжая уничтоженные вражеские танки. Вслед беглецам стреляют, но есть ощущение, что удача на их стороне и они обязательно доберутся до цели — расположения отряда.

И вот кульминация сцены! Одна за другой грузовые машины проскакивают мимо порушенного КПП и влетают на территорию отряда. Ура, воскликнут зрители, а я лишь утру с лица пыль и вновь окунусь в реальность. Она у меня сейчас одна, и имя ей — война. Уже стихами говорю…

К грузовикам подбежало несколько командиров, по их приказу колонна разделилась: ПТО ушли в одну сторону, а мы в другую. Еще минута тряски — и после остановки поступает команда покинуть машины.

Спрыгиваю на землю и понимаю, что все же я пешее существо. Но впервые за много лет я не чувствовал себя разбитым, как это бывало раньше. Там, в моем времени, любая поездка на автотранспорте заканчивалась для меня плачевно, я синел, зеленел и вообще обращался в радугу, а желудок мой мечтал вывернуться наизнанку в знак протеста. Сейчас же — ничего, ни в одном глазу! И мнение мое же о судьбе моей, пешеходной, сейчас основывалось лишь на полном отсутствии удобств в кузове грузовика и на отбитых во время поездки частях тела. Вот так дела… Интересно, мой вестибулярный аппарат здесь работать стал как надо или что-то другое случилось? Да что же этих вопросов так много?

Мысли в голове роились и гудели с такой силой, что я выпал из реального мира и существовал какие-то минуты на полном автомате. Ко мне кто-то прибежал и повел к каким-то зданиям. По пути мне что-то говорили, но я ничего не понимал. Я все пытался переварить окружающую действительность. Она была неправильной. Не знаю почему, но у меня была полная уверенность, что все должно быть не так. Ну, например, не должен так легко меня воспринимать советский пограничник. Он хотя бы должен меня контролировать, наблюдать за мной, а не прислушиваться к моим советам по тактике и отдавать в подчинение группу своих людей для атаки на вражеские позиции. Не может старшина с легкостью доверять иностранному офицеру, кстати, очень сомнительному офицеру, оружие для охраны раненых бойцов. Все со мной так быстро входят в контакт, понимают меня, слушают. Нет, это все бредятина!.. Я, наверное, лежу с разбитой башкой у танков на полигоне в Кубинке. Хорошо так приложился и отдыхаю тихонечко. И головная боль якобы от удара по голове деревцем.

Ха-ха-ха!

Деревом по голове получил во время минометного обстрела! Видали? Ой, смешно! Сначала-то я поверил во все это… Эх, голова два уха… Ну, кто же теперь мне скажет, что значит это мое видение войны? Тут задумаешься о всяких историях, когда человек, выйдя из комы, рассказывал о своих странствиях по неведомым мирам, где, решив свои проблемы там, он смог очнуться и вернуться в реальность. Может, мне тоже надо здесь как-то найти свой путь? Тогда шалить не стоит, надо думать головой. Вдруг, если меня здесь убьют, я никогда не очнусь? Да, блин! Куда ни кинь — всюду клин…

— Sir! Are you okay? [7]— обратился ко мне Кинг. Его я узнал сразу, как вышел из раздумий.

Черт, я и не заметил, как мы пришли в большую комнату. Позади открытая дверь, небольшой коридор с еще несколькими дверями и выход на улицу. Комната переведена из разряда жилых помещений в небольшой склад. Несколько разобранных металлических коек сложены в углу, матрасы скручены и навалены сверху на койки, вдоль стен расставлены ящики с маркировкой армии США. Посреди комнаты стоит небольшой стол, на нем десяток банок тушенки и столько же буханок хлеба. Желудок тут же призвал голову к ответственности за нарушение режима питания. Поем, когда с делами разберусь… Осматриваюсь дальше. Два американских сержанта сидят на ящиках справа, оба при оружии — у одного автоматическая винтовка Браунинга, у другого винтовка Спрингфилд с оптическим прицелом. Рядом со мной стоит лейтенант Добров — так это он был моим сопровождающим? Понятно. Все напряженные, но не напуганные.

— Сэр? — уже не так настороженно обратился ко мне Сэм.

— Все в порядке, Кинг, — ответил я, переходя на английский. — Доложите обстановку, первый сержант, — добавив немного строгости в голос, требую я.

— Конечно, сэр, — с облегчением вздохнул собеседник. — По вашему приказу я и сержант Брок вернулись в расположение отряда пограничных войск в составе автоколонны…