Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец Страница 15

Внезапно, подняв голову, она обнаружила, чтоее одиночество нарушено. Возле нее крутился молодой человек, отколовшийся отодной из компашек. Довольно симпатичный, если сравнивать с австралопитеком, инемного старше Ирки. Он только что закончил разглядывать ее колени и лицо, итеперь то отходил, то приближался. В целом же вел себя как пес, которомубросили мясо прямо со сковородки. И схватить хочется, и обжечься боязно.

«Надо же, а раньше всем было на меня плевать!»– подумала Ирка, пожалуй, слегка польщенная. Молодой человек ей совсем ненравился, но все же интересно было послушать его. В конце концов к нейприставали на улице второй раз в жизни. Первый раз это сделали два глуповатыхпарня у метро.

Увидев, что его присутствие замечено, молодойчеловек набрался храбрости и сообщил Ирке, что у нее развязался шнурок.

– Ничего лучше нельзя былопридумать? – проворчала Ирка, но все же, машинально взглянув вниз,обнаружила, что шнурок действительно развязался.

– Спасибо! – сказала она.

Обрадованный молодой человек немедленно сталразвивать успех и спросил, что она думает по поводу любви с первого взгляда.

Ирка сказала, что ровным счетом ничего недумает.

– А какую музыку ты предпочитаешьслушать?

Ирка, не вдаваясь в подробности, заверила его,что преимущественно негромкую. Молодой человек, у которого пропали двепрекрасные заготовки, стушевался и поспешно прибегнул к третьей:

– А ты случайно не меня тут ждешь?

Ирка заверила, что он поразительно прозорлив.Она случайно ждет не его.

– А-а-а! – протянул молодой человекв замешательстве. Не зная, что еще сказать, он сообщил, что его зовут Рома, испросил, сколько Ирке лет.

– Я стара как мир! – проговорилаИрка, думая о возрасте валькирий.

– Рассказывай сказки… Тогда я стар какдва мира! – воскликнул Рома.

– Ты имеешь в виду этот и параллельный?Вообще-то на вид тебе лет шестнадцать… – заметила Ирка.

– Семнадцать! – обидчиво поправилРома. – А ты какая-то… ну типа… не того…

– Что «какая-то»? – заинтересоваласьИрка.

Ей было любопытно услышать о себе что-нибудьновое. В конце концов единственный человек, которого ты не способен трезвооценить, это ты сам.

– Ну, короче, какая-то не такая…

Ирка поморщилась.

– С данным тезисом я уже ознакомлена. Сэтого места, пожалуйста, сложными двусоставными предложениями со множествомвторостепенных членов! И какая я?

– Ну слова всякие говоришь… ботаничка!

Ирка вздохнула. Увы, для нее это была неновость.

– Ты угадал. Нет смысла использоватьзаезженное клише. Я именно это и есть! И, между прочим, на твоем месте я быпрямо сейчас смылась.

– Почему?

– Почемушто. К нам идет мой старшийбрат! – ласково улыбаясь, сказала Ирка.

– Да уж. А дедушка твой к нам случайно неидет? – издевательски поинтересовалась Рома.

– Ну как хочешь. Я предупредила, –вздохнула Ирка.

Смутно уловив в ее тоне нечто особенное, Ромаснисходительно повернул голову. У него за спиной, скрестив на груди руки, стоялЭссиорх и разглядывал его с мрачной любознательностью ученого, ставящего опытына морских свинках. Впервые хранитель был не в кожаной куртке, а в белойоблегающей майке, отлично демонстрирующей его рельефную мускулатуру. Пряжкаремня в форме руки скелета поблескивала тускло, но многозначительно.

Рома издал звук, который могла бы издатьмоська, обнаружившая вдруг, что за ней с бензопилой в хоботе бежит окончательноутративший терпение слон. Начинающий ловелас с воплем перемахнул через скамейкуи растворился в трех с половиной деревьях бульвара так успешно, словно это былвековой лес.

Эссиорх его, разумеется, не преследовал. Онозабоченно посмотрел на мотоцикл, стоявший поодаль прямо на траве бульвара, иопустился на скамейку рядом с Иркой.

– Привет! – сказал он.

– Привет! – ответила Ирка.

Они не виделись уже недели три. С того самогодня, как хранитель мчал ее на мотоцикле по ночной Москве. Но, несмотря накратковременность их прошлого знакомства, теперь оба внезапно ощутили себястарыми друзьями и очень обрадовались встрече.

– Как ты? – спросил Эссиорх.

– Нормально.

Эссиорх внимательно посмотрел на нее.

– Привыкаешь? – спросил он будтоневзначай.

– Привыкла.

– А волчица и лебедь?

– У нас с ними полноевзаимопонимание, – сказала Ирка.

Тут она немного лукавила. Взаимопонимание унее было только с лебедем. С волчицей же речь шла скорее о вооруженномнейтралитете. Порой, особенно в лунные ночи, волчица упорно старалась захватитьвласть, и только воля человека обуздывала ее.

– А как твой ужасный монстр сбакенбардами? – с улыбкой спросил Эссиорх.

– Антигон? М-м-м… Короче, он сейчасграбит один магазинчик, – застенчиво сказала Ирка.

– ЧТО? – изумился Эссиорх.

– Думаю, хозяева магазина это переживут!На самом деле он проник на склад и там где-то за коробками ест варенье, –улыбнувшись, пояснила Ирка.

Не так давно у домового кикимора обнаружиласьслабость. Слабость простительная, но вместе с тем непреодолимая. Он испытывалогромную тягу к вареньям и джемам. Дней пять-шесть он еще мог крепиться, нопосле не выдерживал и на несколько часов пропадал в каком-нибудь магазине, гдесъедал разом две-три-четыре банки. Затем пел песни, полдня отсыпался и лишьпотом, виновато шмыгая пористым, похожим на небольшой лимон носом, являлся кИрке. Звать же его в этот запойный день было совершенно бесполезно. Антигон неявился бы даже в том случае, если бы Ирку должны были казнить.

– Весело, – сказал Эссиорх. –Это все земные страсти! Никуда от них не денешься. Лопухоидный мир умеетпривлекать и удерживать. Он опутывает привязанностями, точно паутиной. Тыстараешься думать о вечном, и вдруг ловишь себя на том, что мысли все времясбиваются на новый глушитель или что нужно поменять резину хотя бы на заднемколесе.

– Кошмар, – посочувствовала Ирка. Вмотоциклах она понимала мало, но тон Эссиорха убедил ее в том, что это что-товажное.

Ее внимание поощрило хранителя.