Окруженец. Затерянный в 1941-м - Вадим Мельнюшкин Страница 15

— Вот так, с бухты-барахты, о людях не надо. Если надо, вместе пойдём, думаю мне не откажут.

— Так точно, товарищ командир, главное, пулемёт возьмите, тогда точно не откажут. А что делать надо?

— Мотоцикл к Худобкам перетащить.

— Далеко, одна Зорька по лесу точно тащить замучается.

— А почему лошадь как корову зовут?

— Какую корову?

— Я как-то в деревне жил, так у нас так корову звали — Зорькой.

— Да какая разница — животина она и есть животина, лишь бы на имя откликалась.

— Угу, а сетка почему у тебя в такую крупную ячейку, мелкая наверно поудобнее будет.

— Так я её вчера за вечер связал, а у бати да — ячея помельче, но тут не в ячее дело, тут как скрадываться умеешь, а сетка дело второе.

— Лады, давай дуй в деревню, я через час подойду, сможешь меня хозяевам лошадей предъявить.

Колька умчался, а я быстро перекусил и, взяв у старшины бойца, переодетого уже в немецкую форму, отправился следом. Наш малолетний снабженец не подвёл. Ждал около околицы с двумя лошадьми, упряжью и знакомым мне уже мужиком. Представился тот Борис Борисовичем. На моё предложение вернуться в деревню ответил отказом — то ли помочь хотел, то ли опасался оставлять животинку без присмотра. Хоть и вчетвером с двумя лошадьми, но умаялись мы здорово и в лагерь вернулись уже затемно. Пётр, боец что меня сопровождал, оказался заядлым любителем разной механики, а особенно мотоциклов. От его рассказов к концу опухла голова, но пару-тройку хороших советов я получил, и то хлеб. Борис Борисович всю дорогу хмуро молчал. Николай тоже, но по причине полной распахнутости ушей — очень его рассказы Петра захватили. Ну вот, еще один будущий автомеханик появился, если конечно не переболеет или чего хуже не случится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Интересно, демоны суеверны?

Сил хватило лишь только на то, чтобы поесть, выслушать доклад старшины и отрубиться.

Очередное утро началось для меня с прибытия поисковой партии. Старшины в лагере уже не было — пошёл выставлять наблюдателя. Кузьму и его помощников отправил отдыхать, а сам с Колькой и Георгием занялся разбором прибывшего добра. Было его не так уж и много. Что могут принести три человека, да вьючная лошадь, особенно если тащить это не километр, а два десятка? Ну, нам не до жиру. Арсенал наш пополнился ещё пятью "мосинками", причём одна оказалось карабином, шестью гранатами, из которых две "лимонки", сотней патронов и двумя неисправными пулемётами. У ДП был вдребезги разбит приклад, а "максим" щеголял дырявым кожухом охлаждения. К "максиму" вместо щитка и станка прилагался ворох матерчатых лент — пустых, а к ДП не было даже дисков, их нам презентовали ещё раньше. Да, был ещё подарок — пять патронов к "нагану". Кроме оружия удалось получить три плащ-палатки, две шинели и сумку санинструктора — полупустую. Перед тем как отправиться спать, один из бойцов, заверил что приклад к пулемёту сделает лучше штатного, а кожух тоже скорее всего запаяет, только инструмент нужен. Ну что ж, обрастаем потихоньку. Самым узким местом у нас оставались боеприпасы. Ну и что — тысяча штук патронов, это если в бой не ввязываться, кажется много, а гранат так совсем кот наплакал.

Очередную неприятную новость принёс старшина. Все машины, как и ожидалось, немцы вчера из болота вытянули и утащили. Кошка с наблюдателем заняли ту же позицию, что и вчера почти с рассветом, а ещё через два с половиной часа приехали немцы. Только с другой стороны. Пришлось по нашему вчерашнему примеру, делая опять большой круг, перемещаться на другую сторону гати. В общем и целом диспозицию прояснить удалось, но могут оказаться и нюансы, их прояснить будет сложнее. А имеем мы следующее. Советских пленных работает ровно три десятка. Привезли их на грузовике, кроме которого имеется ещё один мотоцикл с коляской. Немцев в охране, судя по всему пятеро, трое вооружены винтовками, один автоматом, пятый пулемётчик. Пленных загнали в болото, где они разбирают старые брёвна. Четверо немцев находятся на северной стороне гати, а один, с автоматом, прогуливается по опушке. Секретов похоже нет, но точнее будет ясно вечером, так как не похоже, что с ночёвкой приехали.

Лошадке надо дать отдохнуть, но вечером нам с ней работа предстоит, опять мотоцикл тягать будем. Думал ли тот, кто этот мотоцикл делал, что предстоит тому не возить, а самому кататься? Судьба, однако.

За всеми делами прошла половина дня. Старшина снова двинулся менять наблюдателя, а мне с сержантом в караул идти. Знаю, что командиру не положено, но пару часиков придётся, ибо нехватка личного состава в подчинении. Надеюсь, из еды не одни поджарки оставят. Гневить начальство не в их интересах. Смотри-ка, за час управились, вон как боец спешит, чуть не падает, как хочет командира сменить. Орёл!

— Где разводящий?

— Так это… — боец засмущался, но тут же опомнился и вытянулся по стойке смирно. — Тащ кмдир, разводящий сержант Байстрюк несёт службу на посту номер три. Докладывал красноармеец Давыдов.

Стоп. Какой ещё пост номер три? У нас же их всего два. Или я чего-то не знаю? Интересно-то как.

Всё оказалось просто. Ну, относительно, как объяснил мне Жорка, пост с первым порядковым номером выставляется около знамени части, а за неимением у нас оного, и пост сей отсутствует. Зато у нас есть четвёртый пост, это который у гати. Это ж надо? Решил с армейским рационализмом не бороться — оно мне же спокойней будет. Пусть бдят службу, как по уставу положено.

Старшина вернулся поздно и хмурый как туча.

— Товарищ командир, смену поста произвёл. Поговорить бы без лишних ушей.

Это что ж такое произошло, что старшина на полууставной съехал? Отошли в сторону.

— Что произошло, Леонид Михайлович?

— Фашисты пленных постреляли.

— Как? Всех?

— Не всех — пятерых. Я как на пост пришёл, гляжу — грузовика нет. Мне Егоршин и говорит, загрузились два фрица в кабину и уехали. Решил подождать, посмотреть что будет. Вдруг пальба, фашист с автоматом, что лес патрулировал, очередями по лесу шарашит. Я сначала думал, наши напали, но оставшиеся двое не стреляют, только пленным что-то орут. Автоматчик рожок выпустил и тоже давай орать. Выгнали их на сушь и заставили построиться, я посчитал, а их двадцать девять, видно один сбежал. Начали они наших по одному выдёргивать, троих выдернули, а четвёртый упирается, за соседей ухватился, и ни в какую. Тут эта сволочь с автоматом прямо на месте в него очередью. Потом еще одного выдернули, отвели в сторону — там их из пулемёта и положили. Егоршин с Полищуком давай затворы дёргать, насилу удержал, хотя самому хотелось гадов этих на месте… Если б ещё кого потащили расстреливать, не выдержал бы.

— Понял, старшина, — решил свернуть на уставной я. — Что дальше?

— Потом, товарищ командир, вернулась машина. Из кузова вытащили баки, вроде даже термосы. Сначала фашисты пожрали, на наших убитых показывали и ржали. Потом пленных пустили к еде. Те похоже здорово оголодавшие, даже отталкивали друг друга, а фашисты что-то орали и опять ржали. Наверно издевались, что пайка у наших теперь больше, за счёт расстрелянных. Бойцов снова еле удержал. Ну а потом Егоршина забрал и ушёл. Полищуку сказал, что если хоть чем себя выдаст, своими руками удавлю. Командир, языка ведь будем из них брать? Мне его потом отдай, чего тебе мараться.