Выживатель - Андрей Круз Страница 15

– Вот-вот. А еще всю эту энергию – да в мирных целях. Там будет безопасно, я не то что уверен – я просто знаю.

А как еще может быть? Включаем логику: много опытных бывших вояк, много денег, много оружия, много даже нефти – и изолированные острова. Как еще может быть?

Где-то совсем недалеко от марины вдруг раздались частые выстрелы, кажется, из ружья, так неожиданно, что Янина подскочила, испуганно вскрикнув, а я схватил со стола ПНВ, суетливо нащупывая кнопку включения. Но даже без него я разобрал, что группа психов, все еще остававшихся на набережной, вдруг сорвалась с места и побежала куда-то в проход между домами, завывая и громко топоча. Эхо от их криков метнулось над темной водой, в которой искрами отражалась луна. Снова выстрелы, затем крики стали громче, хоть и дальше от берега, затем было стихли, а потом быстро переросли в звуки драки.

– Что это? – в кокпите, поднявшись снизу, появился Майк.

– Кто-то неподалеку прятался, видимо, а они его нашли.

– Почему не ушел раньше? Здесь их слишком много. Наверняка их намного меньше дальше от заселенных мест. Днем ведь можно уйти, так?

– Да, так, – кивнул я. – Я же ходил сегодня. Но на это надо решиться. А человеку могло быть просто страшно, он сидел дома и… дальше мы знаем. Иногда бездействие кажется людям опасней действия, хотя обычно все наоборот.

Выстрелы слышались приглушенными, это где-то в здании. Скорее всего, я угадал.

– Проклятье, проклятье, проклятье, – Майк потер лицо руками. – Не могу поверить в то, что это на самом деле все происходит. Кажется, что сейчас проснусь, а потом встречусь с вами во «Флюиде», пригласив на бокал белого вина.

– Я же всегда пиво пью, – усмехнулся я.

– Верно. Но я – вино.

Вообще-то он всегда пьет белое сухое вино, разбавленное содовой, со льдом, то есть почти безалкогольное по крепости. Его здесь многие пьют… пили. Из-за жары пили. Но во «Флюиде» мы уже больше не встретимся. Когда я ехал к пляжу, я видел «Флюид» из окна машины – перевернутые столики, разбитая витрина, запустение и разор.

– Но у нас схожие мысли, – сказал я. – Я тоже не очень верю в то, что это все, – махнул рукой в сторону берега, – реальность. Такой реальности не бывает.

– Это нереальность, которая прикинулась реальностью. Но прикинулась очень хорошо, натурально. Ладно, пошли спать, психи в воду не лезут, так что нам ничего на борту не грозит, – добавил Майк, поворачиваясь к трапу.

На этом и разошлись. Я проверил детей, спавших в кормовой каюте, убедился, что их не разбудили ни крики с набережной, ни выстрелы, и пошел спать сам, в «мастер-каюту». Майк, перебравшись к нам на борт, оккупировал раскладной диван в кают-компании.

Странно, что уснул я практически мгновенно, коснулся головой подушки – и как выключили. Думаю, что это уже какая-то защитная реакция на то, что сегодня видел, у сознания нет сил все это анализировать и перекручивать в себе раз за разом, нужно отключиться.

Проснулись все довольно поздно, около десяти, но мы так и задумали, рассчитывая воспользоваться для захвата яхты самым солнечным временем – около полудня, когда даже теней почти что нет, а солнце светит и жарит как смесь прожектора и печки. Встали, умылись, позавтракали, я еще раз проверил снаряжение и оружие. После завтрака отозвал сына, спросил тихо:

– Ты мне как, помочь готов?

Он помолчал недолго, потом кивнул:

– Да.

Сын – не в меня, он в мать. Это я, ребенок из военной семьи, мотавшейся по гарнизонам, любил оружие и стрельбу с детства, особенно учитывая, что отец был еще и охотником. Сына же к этому приохотить не сумел, не вышло. Он предпочитал барабанить в рок-группе, причем вполне успешно, они много где выступали, он еще и подался в диджеи, разведя меня на кучу всякой нужной ему электроники, и выступал уже и с этим, но с брутальными мужскими играми у него отношения не ладились. Несколько раз он ездил со мной на стрельбище, где очень неплохо стрелял из винтовки с оптикой, намного хуже из пистолета, норовя его развернуть плашмя, как негры в кино, а потом он сказал, что стрельба ему неинтересна, а оружие он не любит. Мне осталось только пожать плечами и в недоумении отступить – я как-то не верил в существование мальчишек, к оружию равнодушных. Но он не врал, так и было, потому что к моим многочисленным стволам он вообще никакого интереса не проявлял, хотя при этом любил поиграть во всякие стрелялки на своей «плей-стейшн».

Не удалось мне пристроить его и ко всяким «рукомашествам и дрыгоножествам», как ни пытался я это сделать, хоть мой товарищ вел секцию тайского бокса в спортзале в пяти минутах ходьбы от дома и тренером был хоть куда. Хотя при этом Ярек спорту вовсе не был чужд – просто качался, причем сам, без всяких понуканий, у него в комнате и гантелей всяких хватало, и прочего нужного, любил горный велосипед и скейтборд, так что трагедии из этого я делать не стал, лишь бы на здоровье. Намекал он мне на мотоцикл, но теперь…

Вообще отношения у него были куда ближе с матерью, чем со мной, это Сашка получилась какая-то такая… мальчишкой должна была родиться, наверное, а Ярек пошел в Янину. Та тоже, хотя в спортзал ходила почти каждый день, оружия не любила и старалась к нему даже не прикасаться.

Но сейчас мне нужна огневая поддержка, меня надо будет прикрывать. А для этого у нас есть Майк, но у него и других дел полно, ну и Ярек. И любит он оружие или не любит, а стрелять ему придется. Или просто быть готовым стрелять.

– Держи, – сказал я, вытаскивая из чехла камуфлированную винтовку с оптическим прицелом. – Это самозарядный «ремингтон», к нему четыре магазина. – Я вытащил из карманов в чехле четыре зеленых пластиковых «пи-мага». – Калибр двести сорок три, пуля о-очень быстрая, упреждения брать почти не надо.

Я выложил на стол несколько коробок с патронами, сказал:

– Набивай сам.

Было видно, что Ярек волнуется, даже руки немного потряхивает, но ничего не сказал и набивать магазины взялся вполне сноровисто. Сашка с явной ревностью наблюдала за ним, вот она стрелять хотела всегда и крайне настойчиво, так что мы с ней, несмотря на протесты Янины, часто вдвоем ездили в горы, прихватив с собой «мелкашки», и там палили по мишеням и консервным банкам до одурения, причем я одуревал куда раньше, чем она. Вот она, что забавно, пошла в меня. И в школе жалуются, что без нее ни одна драка не обходится.

– Из этой ты не стрелял, но стрелял из других, так что разницы никакой, – продолжал я лекцию. – С этой проще, даже затвор дергать не надо. И запомни: стрелять надо так, чтобы убить, ты меня понял? – Я посмотрел ему в глаза. – Там, за прицелом, будут не люди, люди в них давно погибли. Там какие-то бешеные твари, которые людей жрут, ты понимаешь?

Ему явно не понравилась такая трактовка слова «люди», но он все же кивнул.

– Если ты задумаешься или облажаешься – меня убьют, ты понимаешь? Просто убьют, это не игры, так что ты должен меня защитить, пойми.