Квартет Дейлмарка. Книга 3. Вниз по великой реке - Диана Уинн Джонс Страница 15

– Нечего здесь высаживаться! И без вас тесно!

Дружелюбия в них было примерно столько же, сколько в Звитте.

Лодкой в тот момент правил Утенок. Он встал, дурак такой, и показал им язык – и накидка соскользнула у него с головы. Все тут же закричали: «Варвар!» – и принялись кидать в нас палками и камнями. И потому мы держались подальше от островов, пока не стемнело.

А когда спустился вечер, увидели, что и берега, и острова усеяны огоньками костров. И лишь последний остров остался темным. Он был очень маленьким – небольшой клочок сухой земли среди деревьев. Робин потребовала, чтобы мы причалили к нему. Она устала. Мы боялись и потому подплыли туда, стараясь двигаться как можно тише, а когда вышли на берег, переговаривались только шепотом, хотя на острове и не было никого. Костер развели в ямке среди корней и молились нашим Бессмертным, чтобы нас никто не заметил.

Гулл опять не стал есть. Он молчал и по-прежнему оставался холодным. Но той ночью все замерзли. Мы улеглись в лодке и прижались друг к дружке; я несколько раз пробуждалась и всякий раз замечала, что остальные тоже дрожат. Просыпалась из-за сна. Насколько я могу вспомнить, мне снился мамин голос – она повторяла: «Встреча вод!» – и слабый аромат танакви. Но этот сон мешался у меня в голове с другим, который возвращался ко мне с тех самых пор, как я начала заниматься ткачеством.

В этом сне я видела маму, которая стояла у меня за спиной. Один лишь силуэт и светлые волосы, вьющиеся, как у Робин, но такие же буйные, как у меня. «Просыпайся, Танакви, – говорила мама. – Просыпайся и подумай!» И в этом сне тоже пахло танакви. И я думала, но ничего не могла придумать, только начала винить себя во всем.

Наутро оказалось, что все – лодка, наши одеяла, земля и голые деревья – покрыто инеем. Белый иней на кроваво-красной земле смотрелся очень странно. Да и сама Река из желтой сделалась розовой – видимо, из-за здешней почвы.

Гулл опять не стал есть. Я поймала себя на том, что начала заламывать руки, как Робин, – а все потому, что посмотрела на то, как Гулл лежит в покрытой инеем лодке. Ведь там же холодно! И что такое «встреча вод»? Должно быть, место, где одна река впадает в другую. Пусть себе Хэрн твердит что хочет, но если мы встретим еще одну реку, я упаду за борт, или притворюсь, будто умираю, или еще что-нибудь придумаю, но добьюсь, чтобы мы там остановились.

Потом оказалось, что Робин тоже приняла решение.

– Знаешь, – сказала она, – мне кажется, не надо нам плыть дальше. Мне кажется, лучше будет остановиться на этом островке и позаботиться о Гулле, чтобы он мог согреться. По-моему, более безопасного места нам не найти.

Как ни странно, Гулл на это ничего не сказал. Похоже, он слишком ослабел, чтобы говорить. Но зато подал голос Утенок:

– Робин, ты чего?! Мы же тут умрем с голоду!

– Лучше давайте найдем какой-нибудь заброшенный дом на берегу, – предложил Хэрн. – Робин, Гуллу нужна крыша над головой.

– Или надо найти каких-нибудь людей, которые поверят, что мы не варвары, и помогут нам позаботиться о Гулле, – предложила я. – Поплыли дальше! Ну пожалуйста!

– Мне кажется, вы не правы, – проговорила Робин. – Мне начинает мерещиться, что мы убиваем Гулла этим путешествием.

– Но он хочет двигаться вперед, – возразил Хэрн.

– Он сейчас не понимает, что для него хорошо, а что плохо, – заявила Робин. – Давайте останемся.

Мы решили не обращать на нее внимания. Хэрн с Утенком сели в лодку и подняли парус, а я залила кострище водой и забрала горшок с углями.

Робин вздохнула и покачала головой, и вид у нее сделался такой, будто ей лет восемьдесят.

– Ох, я уже просто не знаю, что же нам делать! – воскликнула она. – Пообещайте мне, что мы остановимся сразу же, как только увидим подходящее место.

Мы пообещали, охотно и легко, – и, конечно, соврали. Я не намеревалась останавливаться, пока мы не найдем еще одну реку. Уж не знаю, что там себе думали Хэрн и Утенок, но точно могу сказать, что они тоже врали.

Когда мы тронулись в путь, над холмами встало солнце; склоны справа сделались темно-синими – от инея, а слева – окрасились золотом. Мы плыли дальше, и склоны – один синий, второй золотой – становились все выше и круче. Наконец солнце растопило иней, и земля снова покраснела. Слева внезапно вынырнули невысокие красные утесы, напоминающие стену дома. А за ними Река разлилась вдвое шире, чем когда-либо до того. Вдоль берегов из воды торчали деревья, а за ними раскинулись плесы, поблескивающие на солнце. Наверное, эти деревья отмечали невысокие берега, в которых Река текла обычно.

Когда мы миновали последний красный утес, я повернулась. И увидела еще воду: она, извиваясь, уходила вдаль с другой стороны утесов.

– Встреча вод! – Я прыгнула на корму и вырвала руль из рук Хэрна.

Утенок последовал за мной.

– Вы что, сдурели?! – закричал Хэрн.

Мы боролись за руль, отталкивая друг друга, и лодка пошла описывать круги.

– Да что вы творите?! – закричала Робин.

– Правим к берегу! Нам надо здесь пристать! – завопил Утенок.

Мы трое орали и дрались из-за руля, а лодка петляла. Должно быть, мы представляли собой прекрасную мишень для любого лучника, хоть для варвара, хоть для кого еще. Но нам повезло. Хэрн в конце концов уступил, хотя и не умолк. Мы свернули в тростниковые заросли за первым красным утесом. Я сроду не видала такого высокого тростника. Он наверняка уходил глубоко под воду – и при этом все равно был изрядно выше нас. Он расступался перед носом лодки и мгновенно смыкался у нас за спиной. И мы, все еще продолжая спорить, плыли через эту своеобразную рощу и в конце концов уткнулись в берег, усыпанный галькой. Тростник скрыл нас от обеих рек.

– Ну, кажется, здесь достаточно безопасно, – сказала Робин.

И в этот самый миг на красной тропинке появился какой-то варвар.

Заметив нас, остановился среди тростника.

– Кто кричал?

Он… Как бы это сказать? Казалось, будто он взмок, то ли от спешки, то ли от сырости. Кожа у него была красноватого оттенка. А во всем остальном он выглядел точно так же, как и мы. Ну, не считая того, что был взрослым, а четверо из нас – нет. Волосы у него были длинные и золотистые и вились даже сильнее, чем у Робин или Утенка. И мне, честно говоря, понравилось его лицо. Взгляд у незнакомца был мягкий, а в глазах плясали смешинки. А нос оказался немного свернут набок. Его красная накидка была старой и выцветшей – похожей на ту, в которой папа ушел на войну, – очень простой и мокрой от росы. Ноги были забрызганы красной грязью, а башмаки тоже походили на наши и тоже промокли. К нашему облегчению, оружия при нем мы не заметили.

Я подумала: «Ну, если это и есть варвар, то они не могут быть такими уж плохими».

– Э-э… На самом деле никто не кричал, – осторожно отозвался Хэрн. – Мы просто спорили, причаливать здесь или нет.