Олимп - Дэн Симмонс Страница 15

– Но зачем? – тихо спросила её Афродита. – Для чего нужны мои слабые чары, если ты всего лишь хочешь навестить Океана и Тефису?

Супруга Тучегонителя лукаво улыбнулась.

– Старики ухитрились поцапаться, брачное ложе давно охладело. Иду посетить их, чтобы рассеять старую вражду и положить конец несогласию. Сколько можно чуждаться объятий, избегая супружеской ласки? Хочу примирить их, на одр возвести, чтобы вновь сочетались любовью, и заурядных слов для этого не хватит. Вот почему я прошу, во имя нашей с тобою дружбы, ради случайно остывшей страсти между двумя близкими душами: дай на время тайну любви, и я воскрешу в них былую нежность.

– Не должно отвергать столь сердечной просьбы. – Афродита еще ослепительнее сверкнула зубами. 3акатившись за краешек Марса дневное светило оставило пик Олимпа погружённым во тьму, улыбка Киприды грела мнимых подруг, окутывая их мягким ореолом. – В конце концов, твой муж повелевает всеми нами.

Сказала – и распустила укрытый под грудью пояс. Гера уставилась на тонкую паутинку из ткани, расшитую микросхемами.

«Достанет ли мне храбрости? – У неё вдруг пересохло в горле. – Если эта стерва разнюхает, на что я решилась, то немедля соберет своих подлых сообщников, и тогда пощады не жди. А если дознается Зевс – покарает так, что ни Целитель с иной планеты, ни его баки уже не вернут меня даже к подобию жизни».

– Скажи, как эта штука работает, – еле слышно проговорила богиня.

– В этой штуке, – тихо промолвила собеседница, – заключена вся хитрость обольщения. И жар любви, и лихорадка страсти, и жадные вскрики, и шёпоты пылких признаний, и тонкие льстивые речи, не раз уловлявшие в сеть даже самых разумных.

– Всё в одном пояске? – удивилась Гера. – Ну и как же о и действует?

– Его волшебство заставит любого мужчину помешаться от вожделения, – прошелестел голос Киприды.

– Да, да, но как это получается? – Бессмертная уже не скрывала досады.

– Откуда мне знать? – небрежно рассмеялась Афродита. – Я получила пояс в придачу, когда он… ну, он… творил из нас богов. Может, здесь замешаны феромоны широкого спектра действия. Может, наноактиваторы гормонов. Или поток микроволновой энергии, направленной непосредственно к мозговым центрам секса и наслаждения. Какая разница? Главное – результат. Хотя, конечно, у меня полно других маленьких хитростей. В общем, примерь его и убедишься сама, о супруга Громовержца.

Белорукая бессмертная расплылась в улыбке и затянула узорчатую ленту под высокими грудями, так что её почти не стало видно.

– Как мне его включить?

– Хочешь сказать, как его включит твоя любезная мать? – продолжала скалить зубы Киприда.

– Ну да, разумеется.

– Когда настанет время, коснись груди, будто собралась активировать пусковую схему квантовой телепортации, только не воображай место назначения, а потрогай микросхему и думай о чём-нибудь чувственном.

– И всё? Так просто?

– Этого хватит, – кивнула Афродита. – О, в этом поясе заключён целый мир.

– Благодарю тебя, богиня любви, – проронила Гера.

Лазерные лучи, устремлённые вверх, будто копья, пронзали силовое поле над их головами. Вылетевший из Дырки космический корабль или шершень моравеков набирал высоту.

– Что бы ни лежало у тебя на сердце, – произнесла Киприда, – я надеюсь, ты не вернёшься в чертоги Олимпа, не исполнив задуманного.

Гера лишь улыбнулась. Потом подняла руку к своей груди, стараясь не задеть укрытый под нею пояс, и телепортировалась по квантовому следу Зевса, оставленному в складках пространственно-временного континуума.

На восходе Гектор велел залить погребальный костёр вином. Вернейшие друзья убитого разгребли угли, с бесконечной осторожностью отыскивая кости Приамова сына среди пепла и обожженных останков собак, лошадей и бога. Это было не сложно: Парис лежал на середине сруба; все прочие, набросанные кучей, горели далеко по краям.

Орошая землю слезами, боевые товарищи собрали драгоценные кости в золотую урну, которую обернули двойным слоем тука, как требовал обычай для героев и благородных мужей. Скорбная процессия прошествовала с погребальным фиалом по улицам и площадям Илиона (крестьяне и воины с равной почтительностью молча уступали дорогу) и доставили прах на расчищенную от мусора площадку, где прежде находилось южное крыло дворца Приама, разрушенного восемь месяцев назад бомбами олимпийцев. В сердце изрезанного кратерами пространства высился временный курган, возведённый из каменных глыб – обломков здания, в котором уже покоилась царица Гекуба, жена Приама. Теперь один из её сыновей покрыл урну с останками другого тонкой льняной пеленой и сам водрузил сосуд на место.

– Здесь, брат мой, мы полагаем на время твой прах, – произнес Гектор перед лицом людей, последовавших за ним, – и пусть земля укроет его, доколе мы не обнимемся в сумрачном Доме Смерти. Когда эта война окончится, оставшиеся в живых возведут над тобой, над нашей матерью и всеми павшими в бою – думаю, и надо мною тоже, – достойный надгробный холм не хуже великих обиталищ Аида. Ну а сейчас – прощай, брат.

Благородный Приамид и его люди вышли наружу. Сотни дожидавшихся воинов засыпали каменный курган рыхлой землёй, нагромоздив сверху солидную кучу камней и обломков.

После чего Гектор, не спавший вот уже две долгие ночи, устремился на поиски Ахиллеса, горя желанием возобновить сражение с бессмертными. Сегодня от как никогда жаждал их золотой божественной крови.

Очнувшись на рассвете, Кассандра увидела, что почти раздета (платье было жутко разодрано и помято), лежит на чужой кровати и эк привязана шёлковыми веревками за кисти и лодыжки. «Что за притча?» – удивилась провидица. Неужели она вновь нагрузилась до чёртиков и позволила затащить себя «на чашечку кофе» какому-нибудь смазливому солдатику-извращенцу?

Тут ей припомнилось вчерашнее погребение, а потом и обморок. Андромаха и Елена сердито требовали… «Вот дерьмо, – нахмурилась дочь Приама. – Мой длинный язык опять навлёк неприятности на мою…» Она осмотрелась. Внушительные каменные плиты, запах подземной сырости, ни единого окна. Вполне похоже на чей-нибудь пыточный подвал. Пленница принялась извиваться, немилосердно дёргая за гладкие бечёвки, но те оказались ужасно прочными, да и узлы вязала опытная рука.

«Вот дерьмо», – повторила про себя Кассандра.

В комнату вошла Андромаха и застыла, глядя на узницу сверху вниз. Оружия при вошедшей не было, но пророчица легко представляла себе острый кинжал в её рукаве. Женщины долго молчали. Наконец ясновидящая не выдержала:

– Пожалуйста, отпусти меня, подружка.

– Лучше я тебе глотку перережу, подружка, – произнесла супруга Гектора.

– Тогда режь, сука, – отозвалась дочь Приама. – Нечего попусту трепаться.

Пленница почти не боялась. Даже в калейдоскопе изменчивых призраков предвидения последних восьми месяцев, с тех пор как умерло прежнее будущее, Андромаха никогда не поднимала на неё руки.