Проклятье хаоса - Роберт Энтони Сальваторе Страница 15

Фигура сделала шаг. Пробившийся сквозь заволакивающие небеса тучи лунный свет упал на бледное лицо Руфо.

Бобыль покачнулся, словно собирался упасть без чувств. Ему хотелось закричать, но голос пропал. Ему хотелось бежать, но ноги и так едва держали его.

Руфо ощущал страх человека, и его глаза загорелись; на месте зрачков заплясало зловещее красное пламя. Вампир жутко ухмыльнулся, его рот открывался все шире, обнажая длинные клыки. Бобыль пролепетал что-то вроде: «Ради всех богов», потом ноги его подогнулись и он упал на колени в снег.

Страх, сладость, сладкий страх, множащийся десятикратно, омывал Руфо. Такого абсолютного экстаза негодяй не чувствовал никогда. В этот миг он понял и оценил свою силу. Этот жалкий мусор, этот совершенно незнакомый человек не мог даже начать сопротивляться ему!

Руфо двинулся медленно, целеустремленно, зная, что его жертва беспомощна перед вампиром.

А потом он пил кровь, сладкую, как нектар, как кровь того идиота-жреца, попробованная им в мавзолее, прежде чем яд Друзила испортил ее. Эта кровь ничем не была замарана. Бобыль был грязен, но его кровь – чиста, тепла и сладка.

Минуты текли, Руфо насыщался. Затем он понял, что надо остановиться. Каким-то образом он знал, что, если не убьет жалкую тварь, человек восстанет не-мертвым, низшим существом, задача которого – служить вампиру. Инстинктивно Руфо догадывался, что жертва станет его рабом – по крайней мере, до тех пор, пока Бобыль не приобретет все качества, присущие вампирам.

Но Руфо продолжал пить. Он хотел перестать, но никакие доводы разума не могли пересилить испытываемое вампиром наслаждение. Немного позже иссушенная оболочка – труп Бобыля – покатилась по склону, присоединившись в помойке к груде выброшенного мусора.

К тому времени, как ночь пошла на убыль, Кьеркан Руфо вполне освоился со своей новой сущностью. Он бродил по округе, как волк, озирающий свою территорию, думая лишь об убийстве и вкусе крови того замарашки. Высохшие коричневые пятна, остатки смертельного пиршества, покрывали лицо и балахон вампира, стоящего у боковой стены Библиотеки Назиданий и глядящего на горгулий, сидящих рядами вдоль водосточных желобов и на крыше, у самых звезд, на вершине его владений.

Голос в голове (он знал, что это голос Друзила) твердил, что нужно возвращаться в мавзолей, в прохладный темный склеп, где можно укрыться от адского жара восходящего солнца. Но в этом плане таилась опасность. Все зашло слишком далеко. Разоблачающий свет дня может многое открыть жрецам, и они насторожатся, став грозными противниками.

Они будут знать, откуда начать поиски.

Смерть дала Кьеркану Руфо новые способности и силы, далеко выходящие за рамки того, что когда-либо обещал ему орден Денира. Он чувствовал, как бурлит в нем Проклятие Хаоса, вселившееся в него как партнер и советчик. Руфо мог пойти и найти надежное местечко, но Tuanta Quiro Miancay хотел больше, чем просто безопасности.

Руфо даже не заметил, как изменил форму, и следующее, что он почувствовал, – это как его когти – коготки летучей мыши! – отыскали шесток на краю крыши Библиотеки. Кости стали трещать и растягиваться, когда вампир вновь обрел человеческий облик, и вот уже Руфо сидел на крыше, глядя на отлично известное ему окно.

Он пополз по стене вниз головой, сильные пальцы не-мертвого отыскивали выступы там, где при жизни он увидел бы лишь гладкий камень; вампир миновал третий этаж и приблизился ко второму. К удивлению Руфо, на окне оказалась железная решетка. Он потянулся сквозь прутья и стукнул по стеклу, затем подумал о том, чтобы превратиться в пар, и просто просочился в комнату. По какой-то причине, повинуясь инстинкту, животному позыву, и решив, что решетку поставили, только чтобы помешать ему, он, схватившись одной рукой за железный прут, вырвал преграду с корнем и зашвырнул ее в ночь.

Вампир верил, что вся Библиотека открыта для него, и не собирался уходить.

Даника смотрела в огонь костра, наблюдая за пляской оранжевых и белых языков пламени. Это помогало ей погрузиться в транс, в гипнотическое состояние, позволяющее разуму улететь на много миль отсюда. Мысли ее были с Кэддерли и трудностями, с которыми он столкнулся. Она знала, что юноша хочет выступить против декана Тобикуса и разрушить иерархическую структуру и обрядность, созданные орденом Денира за долгие годы. Сопротивление будет жестоким и упорным, и хотя Даника не считала, что жизнь Кэддерли окажется в опасности, как это было в Замке Тринити, она понимала, что в случае поражения молодой жрец испытает нестерпимые страдания.

Подобные размышления неизбежно привели Данику к Дориген, сидящей у костра напротив нее, завернувшись в одеяло. А что станется с чародейкой? Что, если Тобикус, подозрительный ко всему, что исходит от Кэддерли, не посчитается с правом Даники на пленницу и прикажет казнить Дориген?

Даника тряхнула головой, отгоняя тревожные раздумья, и выбранила себя за то, что позволила разгуляться воображению. В конце концов, декан Тобикус не был злым человеком, и несклонность к решительным действиям всегда являлась его слабостью. Вряд ли жизни Дориген что-либо угрожает.

– По-прежнему чисто, – сказала Шейли, отвлекая Данику от ее мыслей.

Девушка взглянула на эльфийку, вернувшуюся в лагерь с луком в руке. Шейли улыбнулась и показала на Дориген, которая, оказалось, уже задремала.

– Горы еще не пробудились от зимней спячки, – отозвалась Даника.

Шейли кивнула, но ее озорная, совершенно эльфийская улыбка говорила о том, что она уже думает о близящемся времени весеннего танца.

– Отдохни, – предложила Шейли. – Я предамся Дремлению попозже, вечером.

Даника некоторое время взирала на Шейли, прежде чем согласиться. Она, как всегда, была заинтригована упоминанием эльфийкой ее Дремления. Эльфы не спали – по человеческим понятиям. Дремление было их медитативным состоянием, дающим такой же отдых, как и настоящий сон. Даника несколько раз при случае спрашивала Шейли об этом трансе и неоднократно за время своего пребывания в Шилмисте с эльфами наблюдала его воочию, но процесс все еще оставался для нее непонятным. Бойцовские тренировки Даники включали в себя многочасовые медитации, и хотя они действительно избавляли от усталости, но ничуть не напоминали эльфийское Дремление. Однако Даника была твердо убеждена, что однажды откроет этот секрет и будет отдыхать подобно эльфам.

– Будем дежурить? – спросила она. Шейли оглянулась вокруг, обводя взглядом черные деревья. Это была их первая ночь в Снежных Хлопьях после долгого путешествия по открытым полям севера Кэррадуна.

– Наверное, нет, – ответила эльфийка. Она села у огня и извлекла из своего мешка одеяло. – Но спи вполглаза и держи оружие под рукой.

– Мое оружие – мои руки, – с усмешкой напомнила Даника.

По ту сторону костра Дориген украдкой метнула быстрый взгляд из-под полуприкрытых век и попыталась сдержать улыбку. Возможно, впервые в жизни колдунья чувствовала себя среди друзей. Она незаметно для остальных наложила магическую охрану на лагерь. Нет нужды говорить об этом Данике и Шейли – Дориген сформулировала заклятия так, чтобы ни воительница, ни эльфийка не смогли привести в действие ловушки.