Серебряная Снежинка - Андрэ Нортон Страница 15

— Я предназначена для дворца.., и порукой тому честь моего отца. И поэтому отправлюсь во дворец! Твои слова не приносят нам чести, мой господин.

Она повернулась и начала подниматься в свою повозку.

— Госпожа, ты устыдила меня, — произнес ей вслед чиновник. — Ты права. Но, госпожа, помни совет, автор которого, несомненно, Конфуций. Когда оказываешься в чуждом обществе, нужно приспособиться к его обычаям.

Она повернулась, по-прежнему в гневе, и добавила другую цитату:

— Подлинная природа человека — в независимости.

— Но немногие могут оставаться независимыми достаточно долго, — подхватил ее утверждение чиновник. Его шляпа, одно черное крыло которой было срублено в бою, качнулась на голове чиновника в рвении и, как неожиданно поняла девушка, от восхищения! Так смотрел на нее однажды отец, когда она оказалась достойным противником в шахматах.

— Когда человек полностью развивает свой характер, он обнаруживает, что от него неотделимы принципы верности и взаимопомощи, — процитировал чиновник. — Мы знаем, что это правда, и почитаем мудреца, впервые написавшего эти слова. Но говорю тебе, госпожа, будь осторожна! Ты встретишь людей, которые не всегда остаются благородными и верными тем нормам жизни, которые сами проповедуют. И такая встреча может послужить проверкой: сможешь ли ты вести себя так же доблестно, как сегодня в битве. Для меня было бы большой честью, если бы ты стала моей невесткой, достойным и ценным прибавлением к семье. Это гораздо лучше, чем стать бесполезным украшением двора.

Серебряная Снежинка снова покачала головой.

— Твои слова позорят нас обоих: тебя — за то, что говоришь; меня — за то, что слушаю. Чиновник кивнул.

— Я хотел бы также сказать, что надеюсь на расположение к тебе при дворе; но не думаю, что ты будешь там процветать, если не покоришься.

Серебряная Снежинка кивнула, спрятала руки в рукава и подождала на этот раз разрешения удалиться. Чиновник, с сжатыми губами, словно попробовал какой-то невкусной пищи, махнул рукой, позволяя ей удалиться в повозку. Несколько минут спустя она услышала, как он гневно распекает солдат.

Перед кортежем карет, повозок, лошадей и солдат, многие из которых еще не оправились полностью от столкновения с красными бровями, маячила восточная стена Шаньаня. Она прямой четкой линией тянулась с севера на юг, обозначая территорию Ян и положение солнца в зените. Теперь караван двигался не один, а с тысячами других, забивших улицы столицы. Серебряная Снежинка выглядывала в щель занавеса. Впервые с начала путешествия она была благодарна плотным занавесям своей повозки. Хотя они оставляли ее в полутьме и не пропускали свежий воздух, по крайней мере дочь ее отца не подвергалась взглядам тысяч глаз, когда смотрела — вернее, пыталась смотреть — на окружающие чудеса.

Как Великая Стена возле ее дома — Серебряная Снежинка смирилась с тем, что никогда больше не увидит ее, — стены Шаньаня сложены из кирпича и утрамбованной земли. Но на этом сходство кончалось. Стена на северной границе древняя, в некоторых местах перекрыта насыпями; она напоминает спящего дракона, засыпанного снегом. А стены Шаньаня в сравнении с нею — настоящие императорские драконы, ярко раскрашенные, укрепленные множеством солдат, которые внимательно наблюдают за тремя воротами, разрезающими толстые наклонные стены.

Не успев остановиться. Серебряная Снежинка потянулась к разрезу, который сама сделала в занавеси. Она много слышала о воротах Шаньаня. У каждых ворот три отдельных прохода; в каждый могут одновременно въехать три повозки. Девушке казалось, что даже в своей повозке она ощущает дрожь земли от бесчисленных колес и копыт лошадей. В Шаньяне не тысячи дворов, а десятки тысяч. Серебряная Снежинка не представляла себе, что такое невероятное количество народа может тесниться за мощными городскими укреплениями. В этот час на стенах кричали и стучали рабочие; их голоса доносились с расстояния. Грубый акцент людей, собранных со всех концов Срединного царства, смешивался с хорошо знакомой ей речью.

Когда пальцы девушки коснулись занавеса, женщина, сидевшая за ней, укоризненно кашлянула.

— Прости меня, старшая сестра, — сказала Серебряная Снежинка и склонила голову, изображая смущение и стыд: госпожа Сирень, которая наконец присоединилась к каравану за два дня пути до столицы, оказалась женщиной, которую невозможно было уважать и которой нельзя доверять. Девушка торопливо спрятала руку в рукав, чтобы Сирень не схватила ее мозолистую ладонь и не начала снова читать лекцию о том, насколько Серебряная Снежинка недостойна двора.

По крайней мере она сумела произнести эти слова негромко и искренне, достаточно покорно и скромно. Сирень кивнула быстро и еле заметно. Капюшон, отороченный мехом, так искусно облегал ее лицо, что оно, хоть и немолодое, демонстрировало пышность и красоту, которой, как хорошо понимала Серебряная Снежинка, ей самой не хватает. Брови у женщины были выщипаны и стали тонкими, как крылья мотылька; рот, которым она скупо улыбается, словно откусила гнилой фрукт — полный и яркий, как зимняя слива. Впрочем, улыбка, как у слишком долго пролежавшей сливы, приторно сладкая.

Сирень снова закашлялась, как будто доказывая, что все еще не оправилась от болезни, которая заставила ее покинуть караван в первом же удобном поместье, стерла с лица краску юности и вынуждала стучать зубами самым неподобающим образом. Но даже если бы у нее хватило сил, чтобы взять в руки дочь этого обесчещенного провинциала, госпожа Сирень и не подумала бы бранить девушку, которую Мао Йеншу, трижды достойный главный евнух, поручил ей доставить из варварской хижины в Шаньань. Она только расстраивалась, что не могла учить и воспитывать девушку на всем пути в Шаньань; предки видят, эта девушка нуждается в воспитании; она станет посмешищем среди утонченных и изящных красавиц, которые по праву живут за девятью вратами.

Серебряная Снежинка снова опустила взгляд и сдержала вздох. Она приехала издалека, чтобы взглянуть на великолепные стены Шаньаня; но теперь, кажется, придется жить во дворце и не иметь возможности рассмотреть все подробно, как ей хочется. Больше она не пыталась обменяться взглядами с Ивой. Это слишком опасно для служанки. Когда Серебряная Снежинка впервые была представлена Сирени — с большим количеством поклонов и размахиванием рукавами; происходило это в великолепном поместье крупного чиновника, — госпожа увидела Иву в тени и испугалась. К ужасу самой Серебряной Снежинки, страх женщины оказался искренним.

По крайней мере хоть раз, с новой для себя иронией подумала Серебряная Снежинка, реакция женщины оказалась непритворной. Та отшатнулась, потом прикрыла рот рукой и закашлялась, напоминая, какая она больная. Насколько могла судить девушка, этот кашель был единственным признаком болезни. Впервые услышав его. Серебряная Снежинка допустила ошибку: поклонилась и начала рассказывать, что ее служанка хорошо разбирается в лечебных травах и настойках. Она сказала, что Ива приготовит средство от кашля.

Госпожа Сирень встретила это предложение с большим неудовольствием, и Серебряная Снежинка поняла, что ее сваха принадлежит к числу тех женщин, которые используют болезнь как предлог не делать того, чего они не хотят,