Тяжелый свет Куртейна. Синий - Макс Фрай Страница 15

– Я собираюсь с мыслями, – объяснила своим спутницам Люси. – И жду, когда принесут наши чай-кофе, чтобы потом не перебивали.

Она, конечно, вовсе не собиралась ни с какими мыслями – было бы с чем собираться, открыла рот, и понеслось – а строго вопрошала себя: «Совсем ты, мать, охренела? Ты что, правда собираешься кормить каких-то левых московских теток байками об Этой Стороне?»

И рассудительно отвечала себе по всем пунктам: «Во-первых, тетки не левые, а отличные. А я сначала подумала, противные дуры; такие чужие мысли никому не идут на пользу, так что теперь я перед ними в долгу. Во-вторых, от баек не убудет, сколько народу ими ни накорми, а городу и мне радость: я уже месяца полтора ничего по-настоящему интересного никому не рассказывала, какая-то невдохновляющая публика косяками шла. А в-третьих – ну да, я совсем охренела, и это уже давно не новость, но все равно хорошая. Скажешь, нет?»

– Так вот, что касается площади за окном. Согласно ряду малоизвестных городских легенд о тайной Изнанке Вильнюса, именно в этом месте нашей Изнанки находится одна из красивейших тамошних площадей, которая называется площадью Восьмидесяти Тоскующих Мостов, – начала Люси и внимательно посмотрела на своих визави, потому что охренела-то она охренела, но все же не настолько, чтобы совсем забить на реакцию аудитории. Если будут сидеть с кислыми рожами, тему лучше сразу сменить, благо непринужденно перескакивать с одного предмета на другой, как будто так и задумано, Люси умеет, опыт есть опыт. Плюс врожденный дар.

Но у рыженькой Алевтины глаза стали совершенно круглыми, а Алена прижала маленькую чайную чашку к своей огромной груди и восхищенным шепотом переспросила:

– Городские легенды о «тайной Изнанке»? У вас и такие есть?

– Есть, – невозмутимо подтвердила Люси. – Правда, как я уже сказала, крайне малоизвестные. За всю свою жизнь я их слышала только от двух человек; один из них был моим родным дедом, второй – университетским профессором, причем теоретической физики, а не как вы наверное подумали, каких-нибудь гуманитарных наук. Друг с другом они совершенно точно не были знакомы, поэтому я более-менее уверена, что дедушка Жюль эти легенды о тайной Изнанке не выдумал, хотя с него бы, конечно, сталось. Но все-таки нет.

– А почитать?.. – без особой надежды спросила Алевтина. – Или только по-литовски?..

– Почитать не получится, – развела руками Люси. – Ни по-литовски, ни по-русски, ни на любом другом языке. Так уж получилось, что все немногочисленные знатоки тайной городской мифологии, включая меня, слишком ленивы, чтобы ее записывать. Зато я могу часами на эту тему болтать.

– Пожалуйста! – хором попросили подруги, а Алена добавила:

– А как эти ваши легенды описывают городскую Изнанку? Какая она? Откуда взялась?

– Откуда взялась, хороший вопрос. Но не совсем по адресу. С этим – к Творцу Вселенной. А я только и могу сказать, что, согласно нашим легендам, Вильнюс – пограничный город. Причем речь не о белорусской границе, которая и правда недалеко, а о границе между мирами, или реальностями, или, если угодно, разными измерениями – тем, кто в детстве зачитывался научной фантастикой, так, наверное, будет понятней всего. Утверждают – учтите, это не я утверждаю, не мои друзья и даже не британские ученые, а всего лишь городские легенды, спорить с которыми бессмысленно по причине специфики самого жанра – что во Вселенной много разнообразных миров, в том числе и одновременно сосуществующих в одной точке и пересекающихся друг с другом лишь отчасти. И границ между такими мирами, конечно же, тоже много, в самых разных местах. Вот и у нас в городе тоже проходит такая граница. Так уж нам повезло.

– Повезло, – эхом повторила Алевтина, а Алена просто мечтательно улыбнулась.

Надо же, как хорошо им зашло.

– Можно сказать, – продолжила Люси, – что у Вильнюса есть своего рода тайная тень, брат-близнец, незримый и обычно недостижимый, но явственно присутствующий где-то совсем рядом и самим фактом своего бытия изменяющий нашу жизнь. Эти два города, с одной стороны, очень похожи, а с другой, непохожи совсем, потому что имеют принципиально разную природу. Наша реальность инертна и тяжела, зато очень устойчива. Невзирая на бесспорные достижения философских наук, сеющих в умах соответствующие сомнения, о нас все-таки можно более-менее твердо сказать, что мы есть. А с нашей тайной, невидимой тенью, дела обстоят не так просто. Согласно все тем же малоизвестным, но, слава богу, чрезвычайно живучим городским легендам, жизнь в той реальности легка и полна волшебства, зато и ненадежна. Все в любой момент может измениться до полной неузнаваемости, рассыпаться, развалиться, а то и просто исчезнуть. Солнце зайдет, луну скроет туча, погаснет фонарь, и тени не станет; я, конечно, сейчас говорю про обычные тени, которые отбрасывают предметы, но, по сути, очень похоже: всякая тень – штука ненадежная, просто в силу своей природы. Нет никаких гарантий, что она будет всегда; более того, мы можем быть совершенно уверены, что тень вскоре изменит размеры и форму, а то и вовсе исчезнет. И, кстати, это плохая новость не только для наших соседей, но и для нас самих: без тени нашему городу лучше бы не оставаться. Из соответствующей художественной литературы всем прекрасно известно, какие именно существа не отбрасывают тень. В них нет ни жизни, ни смысла, один только неукротимый голод по тому и другому. Иными словами, совсем беда.

Тетки дружно вздохнули – дескать, ну как же так?

– Спокойствие, только спокойствие, – бодро сказала Люси. – Тень города пока что на месте и твердо намерена продолжать в том же духе. Благо жители нашей тайной изнаночной стороны, вовсе не считают нас какой-то там «тайной изнанкой», не сочиняют про нас легенды, а просто знают о нашем существовании, как мы – о наличии луны в небе и сметаны во всех супермаркетах. И регулярно приходят к нам в гости. Им это довольно легко дается, правда, не всем подряд, только некоторым, но сути это не меняет: мы в них не верим, зато они о нас знают и постоянно мотаются туда-сюда. Особенно тамошние контрабандисты, то есть люди, которые покупают здесь и переправляют на Изнанку товары, пользующиеся спросом у их соотечественников. В основном сигареты, канцтовары и, не поверите, золото, у них там есть только белое, а желтого почему-то нет; интеллектуалы тащат домой книги, особенно художественные альбомы: от нашего изобразительного искусства они без ума. Поэзию очень любят, романы читают с большим удовольствием, а вот нашу музыку, за редким исключением, не выносят, и кинофильмы тоже, для них наблюдать нашу жизнь такими большими, плотными, эмоционально заряженными кусками чересчур тяжело. Но самое главное, конечно, не это. Я имею в виду, не вылазки за сигаретами, карандашами и альбомами издательства Taschen [6]. Важно вот что: жители нашей тайной Изнанки научились крепко за нас держаться, как легкая нейлоновая палатка удерживается кольями, вбитыми в твердую землю. И с тех пор их дела стали налаживаться. Я имею в виду, не такие уж они теперь и зыбкие. Метафорически говоря, эта тень уже не исчезнет, хоть все фонари разом погаси.