Крылья - Юрий Нестеренко Страница 153

Однако Раджива зрелище ничуть не смутило, и он продолжал шагать вперед. Заметив, что я остановилась, он обернулся.

— Что случилось с поселком? — спросила я.

— Нанодеструкция, — ответил он. — После нашего отлета на планете не должно остаться никаких следов нашего пребывания. Идем, это не опасно.

Несмотря на его слова, я предпочла обойти разрушающиеся дома стороной — кто их знает, эти наномашины, вдруг в их крохотные головы придет мысль, что меня тоже надо разобрать на атомы… Флаер стоял на прежнем месте, и я влезла на уже привычное правое кресло.

«В последний раз, в последний раз…» — пульсировала мысль, отдаваясь неприятным холодом в животе.

Мы взлетели и взяли курс на восток. На сей раз никакого любования земными красотами не планировалось, долететь нужно было как можно скорее, и Раджив быстро набрал большую высоту. Мы летели сквозь исколотую немерцающими звездами черноту ночи, мало чем отличавшуюся от космической; о том, что далеко внизу лежит земля, можно было догадаться лишь по отсутствию звезд. Как объяснил Раджив, на такой высоте условия и впрямь напоминают космос, хотя при скорости в 6,5 М даже сильно разреженного воздуха вполне достаточно, чтобы поддерживать крылья флаера.

Лла так и не взошла — мы двигались на восток быстрее, чем она.

Зато Лийа, ярко сиявшая в темноте, поднималась все выше прямо на глазах. Подумать только, ведь я была там… Даже не верится. Хотя саму Лийу вблизи я так и не видела. Только внутренность базы…

— Базу на Лийе вы тоже уничтожите? — спросила я Раджива.

— Нет, оборудование вывезем, а сами купола оставим вам в подарок. К тому времени, как вы освоите межпланетные полеты, вы уже будете этого достойны. Хотя за двести лет купола наверняка повредят метеориты и потребуется ремонт.

— А сами вы больше не вернетесь сюда?

— Наша экспедиция — точно нет. Будущие… кто знает. Вполне вероятно, что вы прилетите к нам раньше.

— Ты так и не сказал, где находится ваше солнце.

— Вы найдете его координаты, когда отыщете разгонный лазер и сумеете расшифровать записи. Мы, конечно, могли оставить запись и на ваших языках, но это лишняя гарантия, что вы отправитесь к звездам не раньше, чем достигнете подобающего уровня развития. Вам потребуются очень мощные компьютеры, чтобы вскрыть шифр. Куда более мощные, чем просто для межпланетных полетов.

— Что такое «разгонный лазер»?

— А… да. Все время забываю, что мы не должны рассказывать вам о наших технологиях. — Раджив хохотнул. — Впрочем, думаю, большого вреда не будет, если я сообщу тебе основные принципы межзвездных полетов. Все равно на одних принципах далеко не улетишь. У нас до них додумались уже в двадцатом веке, а корабль смогли построить только в двадцать втором. Как ты уже знаешь, ни один корабль не может лететь быстрее света. Но и разогнаться до околосветовых скоростей — очень непростая задача. Одно время она считалась неразрешимой на практике. Космический корабль, по крайней мере классический, вроде челночной ракеты, качественно не отличается от вашей шутихи — он летит за счет выбрасываемых назад частиц, так называемого рабочего тела. Так вот, в астронавтике со времени ее зарождения известна формула, показывающая, насколько может разогнаться корабль, прежде чем израсходует все топливо. Очевидно, чем быстрее выбрасывается рабочее тело, тем лучше будет результат; лучше всего он будет, если скорость выброса будет равна скорости света — это возможно, если в качестве рабочего тела использовать фотоны, или, проще говоря, сам свет. Представь себе, свет — это вовсе не какая-то эфемерная сущность: он тоже состоит из частиц, которые способны создавать давление. Так вот, для фотонной ракеты, с учетом релятивистских эффектов, формула скорости имеет такой вид… — Раджив на несколько мгновений замолк, сосредоточиваясь, и на месте ИЛСа (отключенного, ибо не я вела флаер) возникли символы:

За несколько дней, проведенных среди пришельцев, я, конечно, не могла обучиться ни одному из их языков, но вместе с цифрами уже выучила и их латинский алфавит.

— Здесь c — скорость света, M большое — начальная масса корабля вместе с топливом, a m малое — масса после того, как топливо будет израсходовано, — продолжал объяснять Раджив. — Так вот, отсюда видно, что скорость будет стремиться к световой только тогда, когда отношение массы топлива к массе корабля будет стремиться к бесконечности. Причем учти, что кораблю мало просто разогнаться — ему надо еще затормозить, что качественно не отличается от разгона, а потом снова разогнаться и затормозить на обратном пути. Если мы удовольствуемся максимальной скоростью, скажем, в две трети с, то все это не так страшно — топлива придется взять всего в 25 раз больше, чем весит сам корабль. Тоже, конечно, немало, — улыбнулся Раджив, — но, по крайней мере, это технически реально. Однако с такой скоростью можно летать только к ближайшим звездам. Слишком мало релятивистское сокращение времени, поэтому при более дальних полетах на борту будут проходить десятки и сотни лет. Для достижения же более высоких скоростей отношение масс резко растет — получаются сотни миллионов и миллиарды… Казалось бы, это раз и навсегда хоронит саму идею дальних межзвездных экспедиций. Но выход был найден. Кто сказал, что топливо нужно обязательно везти с собой? Его можно собирать прямо в космосе. Самое распространенное вещество во Вселенной — это водород, и он же пригоден для термоядерной реакции, способной порождать фотоны. Это называется «прямоточный двигатель». Правда, тут тоже далеко не все просто. Космический водород очень разрежен. По сравнению с ним тот разреженный воздух, через который мы летим сейчас, — это гранитная стена. Но подобно тому, как для флаера хватает его плотности на гиперзвуковой скорости, так и для корабля, оборудованного широким раструбом для сбора водорода, хватает его плотности на околосветовых скоростях. Проблема, однако, опять-таки в том, как разогнаться до скорости, на которой прямоточник может работать… И тут пригодился альтернативный проект бестопливного корабля. Идея на самом деле куда более древняя, чем любые человеческие полеты. Тебе ее сформулировать даже проще, чем нашим ученым, ибо для твоего мира бестопливные корабли обыденность.

— Парусники?

— Именно! Только парус наполняется не ветром, которого нет в безвоздушном пространстве, а светом. Помнишь, я говорил, что свет способен производить давление? Имея парус достаточно большой площади, в пустоте можно разгоняться просто за счет света ближайшей звезды. Правда, эффективность паруса резко падает с удалением от звезды вместе с видимой светимостью. Вот если бы свет от звезды не разлетался во все стороны, а шел только в одном направлении, в парус… Именно это и делает разгонный лазер — вращаясь по орбите вокруг звезды и питаясь ее энергией, он посылает направленный, нерассеивающийся мощный луч в парус корабля. Автоматика регулирует направление луча так, чтобы скомпенсировать орбитальное перемещение лазера. На самом деле мы используем все три метода движения. Сначала звездолет разгоняется за счет запаса топлива. Потом двигатель выключается, разгон идет за счет паруса и лазера. По достижении прямоточной скорости парус разворачивается вперед и превращается в заборный конус, а двигатель включается в прямоточном режиме. Сложнее всего торможение при прибытии в новую систему, ведь там нет лазера, а одного лишь запаса топлива и света звезды недостаточно. Приходится выполнять тормозной маневр в гравитационном поле звезды, описывая вокруг нее вытянутую петлю… Ну вот, а потом, пока идет исследование планетной системы, мы производим из местных ресурсов новое топливо и строим на околосолнечной орбите лазер, который поможет нам отправиться дальше. А заодно поможет новой экспедиции, если она прибудет сюда… а также аборигенам, если они дозреют до межзвездных полетов. Так что лийская база — не главный наш вам подарок, — улыбнулся Раджив.