Бездорожье - Инна Шаргородская Страница 16

Катти от них отстала, задержавшись возле низкой кустарниковой изгороди, которая отделяла от парка не интересные ее сиятельству, да и Пиви тоже, огородные угодья – овощные грядки и стеклянные парники в их дальнем конце, где суетились, разгружая тележки, несколько человек в рабочей серой одежде.

– …Взять хоть мою прабабушку по отцовской линии, – все тараторила госпожа Никкола, – графиню Ниобу, сподвижницу короля Титануса-Деспота – большая была оригиналка! А дядюшка Стибиус!.. Представьте, вся родня настаивала – и настояла! – на том, чтобы на памятнике его была выбита надпись: «Здесь лежит человек, который в жизни не сдержал ни одного обещания»…

– Надеюсь, он умер своей смертью? – хмуро поинтересовалась Пиви.

– Нет, он и тут всех обманул! – жизнерадостно ответила госпожа Никкола. – Обещал, что доживет до ста лет, но поссорился с великим герцогом и был убит на дуэли в сорок. И завещания, как оказалось, не написал, отчего имущество его перешло в королевскую казну и наследники остались ни с чем.

– Бедняжки, – без особого сочувствия буркнула Пиви, останавливаясь и оглядываясь на подругу, от которой они успели отойти уже довольно далеко.

Госпожа Никкола остановилась тоже. Но не умолкла.

– И это еще не все! Он сделался призраком, этот гадкий дядюшка, и отравляет моим кузенам жизнь до сих пор!

Пиви, и так-то слушавшая ее без радости, сникла окончательно. Но все-таки спросила:

– Каким образом?

– Вот уже девять лет является к ним по ночам, говорит, что оставил на самом деле завещание, и обещает вот-вот открыть, где оно спрятано.

– Это он так издевается над ними, что ли?

– Возможно, – госпожа Никкола с лукавой улыбкой пожала плечами. – Ведь обещаниям дядюшки Стибиуса верить нельзя. Но так хочется!..

– Точно издевается, – немного поразмыслив, сказала Пиви. – Уж я-то знаю. Никакого завещания нет. Ведь если бы он сказал, где оно лежит, то, возможно, освободился бы. А все неприкаянные духи только и мечтают об этом, поэтому с раскрытием каких-то важных тайн обычно не тянут. Если могут, конечно, вступить с живыми в контакт.

– О! – воскликнула госпожа Никкола. – Вы – знаток в этой области? Интересуетесь неприкаянными духами? О них я тоже могу поведать вам немало историй! И даже свеженьких, не вековой давности, которые знает каждый!

– Спасибо, не стоит, – кисло сказала Пиви, но любезную хозяйку было не остановить.

– Последняя из них, – немедленно завела она рассказ, приняв загадочный вид, – связана как раз с этим самым местом, – и широко повела рукой, словно имея в виду не свою усадьбу, но весь этот странноватый мир. – И произошла она всего три года назад, с моим приятелем, которого начал вдруг преследовать призрак девушки, погибшей в горах – увы, по его вине!..

Пиви против воли обратилась в слух, стараясь, впрочем, не показать этого.

– Она сорвалась со скалы, а он не удержал страховочный трос. После чего не знал, бедняга, покоя ни днем, ни ночью. Девица всюду следовала за ним и то рыдала, то требовала, чтобы он покончил с собой. Мол, только так будет искуплена его вина и она сможет покинуть мир призраков… Раньше друг мой не был отчаянным, но тут он пустился во все тяжкие, надеясь тоже погибнуть, потому что самому наложить на себя руки мужества у него не хватало, а сил терпеть ее преследования не было. И однажды он приехал сюда, ко мне, – прослышав об опасностях здешних мест. Охотился, рыбачил, не раз побывал на волосок от гибели. Однако рок щадил его, и домой он вернулся невредимым. Но!..

Госпожа Никкола сделала многозначительную паузу.

– Дух девушки остался здесь. О, не подумайте только, что теперь она преследует моих гостей! Ее не видно и не слышно, а жаль на самом деле – могла бы стать украшением поместья… Но я отвлеклась, простите. Итак, друг мой, как я уже сказала, уехал от меня в большой печали. Однако вскоре навестил снова – желая на этот раз поделиться радостью, ибо покойница от него почему-то отвязалась… Как вдруг, совершенно неожиданно, она опять вступила с ним в разговор – здесь, в моей усадьбе! И призналась, что попросту не может покинуть этот мир. Существует, мол, условие – для того, чтобы она смогла отсюда выйти, он должен позвать ее с собой!

Друг мой испугался было, что она начнет просить его об этом и он, как человек добрый, пожалеет ее и не устоит. Но она успокоила его, сказав, что и сама не рвется уйти. Ей хорошо здесь, потому что эти края, столь неприветливые для смертных, являются сущей благодатью для неприкаянных духов, и те из них, кому повезло сюда попасть, тем или иным образом, считают себя настоящими счастливцами и об освобождении уже не мечтают… Так моему другу удалось избавиться от ее преследований. Удивительная история, не правда ли?

– Фантастическая, – деревянным голосом ответила Пиви. Снова отыскала взглядом подругу и окликнула ее: – Катти!

Та встрепенулась, отошла наконец от изгороди.

Догнала их и неожиданно сказала:

– Госпожа Никкола… мне все-таки хотелось бы осмотреть огород. Не затрудняя вас. Что, если я пройдусь по нему одна, а потом меня проводит к дому кто-нибудь из ваших работников?

Любезная хозяйка как будто удивилась. Но сказала только:

– Конечно, пожалуйста!

– Благодарю, – кивнула Катти.

И, коротко улыбнувшись обеим, зашагала обратно к изгороди.

Ни бледности ее лица, ни напряженности улыбки Пиви, захваченная бурей собственных чувств и даже слегка обиженная тем, что подруга оставляет ее в такую непростую минуту, не заметила…

Капитан Хиббит выпрямился.

Молвил сокрушенно:

– Кто не Карден – тот не Карден! – и, оставив брата возиться с плащ-палатками в одиночестве, подошел к выходу из грота.

Остановился там, загородив его собой, поглядел на непроницаемую водяную завесу – с неба точно молоко лилось, причем временами параллельно земле, с такой силой задувал ветер, – и столь же сокрушенно заметил:

– Э, да тут, пожалуй, уже скафандры нужны… И проще, кажется, с погодой что-то сделать, чем защититься!

Ветер, словно возражая, завыл и засвистал на тысячу ладов, и швырнул ему в лицо пригоршню брызг.

Капитан резко отвернулся. Достал платок из кармана, вытерся и бросил вопросительный взгляд на брата.

– Был здесь, говоришь… и как ты шел в первый раз?

– Так и шел, – проворчал Идали. – Без скафандра.

Кароль скривился.

– Ну нет, – сказал, – я к таким подвигам не готов, – и посмотрел на Раскеля. – Идеи есть?

– А? – вздрогнул тот. – Что?

Будто и не слышал разговора… и о чем думал, вот бы знать?

– Идеи есть, спрашиваю?

– Какие?

Кароль вздохнул. Мало ему брата, чье состоянье духа по-прежнему не радует, так еще и мальчишка… явно замышляет что-то, судя по самоуглубленному виду. Глаз да глаз за обоими!