Ричард Длинные Руки - эрбпринц - Гай Юлий Орловский Страница 16

Я милостиво наклонил голову. Эти трое братьев кажутся смутно знакомыми, хотя понимаю, что никогда их не видел. У всех троих странные и настолько светлые глаза, почти белые, что по спине пробежали мурашки. В тени или на свету одинаково остро и пронизывающе горят черные зрачки, крохотные, как маковые зерна, не расширяясь и не суживаясь.

Где же я видел эти холодные и расчетливые взгляды, эти немигающие глаза, где ни голубизны, ни серого оттенка, а только эта белизна, когда радужки как будто и нет вовсе…

Два брата последовали за старшим, остальные всадники остались в седлах; они не удостоены чести преклонять колена перед сюзереном.

Я заставил себя широко улыбнуться, раскинул руки в самом приветливом жесте, словно встретил старых друзей, с которыми так много общего.

— Приветствую птенцов славного рода Хорнблауэров!..

Они все трое смотрят все так же немигающе, но я наконец-то увидел в их взглядах удивление, переходящее в изумление.

Я сделал знак, чтобы поднялись. Старший первым воздел себя на ноги и произнес с отчетливой ноткой удивления:

— Ваше высочество?.. Неужели правда, вы можете видеть больше… других людей?

Я засмеялся, стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее и дружелюбнее:

— Ваша сестра пользовалась при королевском дворе бешеным успехом и не случайно стала королевой рыцарского турнира.

Они смотрели все так же в ожидании, я улыбнулся еще шире и закончил:

— А вы все трое явно из одного гнезда с вашей милой Хорнегильдой!.. К тому же она упоминала, что у нее трое братьев.

Старший произнес почтительно:

— Мы бесконечно признательны, что вы запомнили такой пустяк, как случайно оброненные нашей сестрой слова.

— Она ничего не роняет случайно, — заметил я.

— Спасибо, ваше высочество…

— Как она сейчас?

Старший сказал почтительно:

— По дороге мы как раз сделали небольшой крюк, чтобы проехать мимо крепости герцога Сулливана, ее супруга.

— Он со мной, — заверил я. — Сражается красиво и достойно. Стяжал великие подвиги, можете гордиться таким родственником!

Он ответил с поклоном:

— Да, и когда мы узнали, что герцог ушел к вам, то поспешили по его следам… Меня зовут Арнольдус, я граф Гогенбергский.

Второй сделал шаг вперед и церемонно поклонился.

— Барон Витгориус, ваше высочество! Располагайте мной и моей жизнью!

Третий, самый молодой, тоже шагнул быстро и порывисто, воскликнул юношеским голосом:

— Ваше высочество!.. Сэр Тири, баннерный рыцарь, целиком и полностью в вашем распоряжении! Как и все наше войско!

Я сказал одобрительно:

— Видно издали, войско отменное. И вооружение отличное, чувствуется работа сен-маринских оружейников. Дорогие друзья, вам осталось не больше пяти миль до расположения войск герцога Меганвэйла. Там вы познакомитесь с множеством знатнейших лордов и рыцарей из королевств Вендовер, Варт Генц, Скарлянды, Шателлен и Турнедо!.. Это расширит ваш кругозор и поможет завязать нужные знакомства!.. Езжайте, я догоню попозже.

Они торопливо повскакивали в седла, чувствуя радостное возбуждение от внезапной встречи с великим завоевателем, о котором начинают распространяться причудливые легенды о его странностях, когда он путешествует только в обществе коня и собаки.

Сэр Тири рискнул спросить:

— Ваше высочество! Может быть, вы нас и поведете? Это же такое счастье — прибыть в воинский лагерь под вашей дланью!

Я засмеялся, сказал с сожалением:

— Я бы с охотой, но столько дел… Еще увидимся!

Они едва успели головы повернуть, как арбогастр набрал скорость, и мы все трое исчезли в облаке пыли.

На самом деле мы промчались не больше двух миль: я уже заметил в стороне от дорог обломки копий и обрывки одежд, но трупов нет, это значит, Меганвэйл велел окрестным крестьянам закопать тела мунтвиговцев, а их добро взять себе в уплату.

Постоялый двор на том же месте, хоть с чего он переместился бы, здесь столетиями ничего не меняется, если не пожар или Волна Трансформации.

Ворота гостеприимно распахнуты, во дворе несколько телег, три повозки и одна коляска, а также с полдюжины верховых коней, чьи поводья просто наброшены на крюки, торчащие из стены.

Бобик двигался рядом с арбогастром и всячески старался казаться чем-то вроде кролика, но все равно народ отпрыгивает в стороны с воплями и руганью, кто крестится, кто хватается за крест, а самые разумные просто замирают на месте.

Я оставил Зайчика у коновязи, мужик привязывал рядом своего коня, на Зайчика покосился с неуверенностью на лице.

— Господин, ваш конь… моего не загрызет?

— Если твой не начнет первым, — заверил я.

Он вздохнул.

— Спасибо, что предупредили. Мой вообще-то драчливый. Кобыл обожает, а с жеребцами всегда задирается.

— Тогда смотри сам, — сказал я.

Он снова оценивающе посмотрел на арбогастра.

— Нет уж, ваша лошадка и десяток моих стопчет, не почешется.

Он увел своего коня подальше, а я пошел к крыльцу. Со стороны ворот донесся мощный стук копыт, конское ржанье. Во двор въехал рослый рыцарь на огромном гнедом жеребце, доспехи на всаднике из хорошей стали, но все-таки многовато зарубин и царапин, за плечами выгоревший плащ почти серого цвета, кожаные штаны плотно обтягивают толстые сильные икры, сапоги из хорошей кожи сидят в широких стременах так плотно, как будто стали их частью.

Сам рыцарь выглядит не просто бывалым воином, а очень бывалым и очень опасным.

Он поймал мой взгляд, проехал, я все еще смотрел ему в спину и не успел отвести взор, когда он быстро оглянулся. Наши взгляды встретились.

Я не успел сдвинуться, как он моментально перенес ногу через седло и соскочил на землю. Я напряг мышцы, когда он быстро пошел ко мне, рослый, поджарый, налитой настоящей мужской силой, что уже сейчас просит выхода.

Я чувствовал приближение опасности и в то же время непонятное возбуждение: где-то уже видел это лицо со множеством шрамиков, короткие седые волосы, что спускаются по краям головы, захватив щеки почти до самых глаз, а дальше это все называется уже бородой.

Он заговорил издали:

— Мое почтение, сэр… Меня зовут Родут, барон Родут. Мне показалось ваше лицо знакомым.

Голос его звучал сильно, звучно и тоже странно знакомо. Я всмотрелся в его лицо, а он остановился и ждал с нетерпением в глазах. Шрамы и шрамики все мелкие, но чувствую, вовсе не потому, что острое железо едва касалось его лица. Он весь как будто вырезан из старого крепкого дуба… если не крепче.