Наследники погибших династий - Ирина Зволинская Страница 16

– Спасибо тебе! Ты лучший друг, какого только можно представить. – Глаза его были влажными, и я крепко обняла его, утыкаясь носом в клетчатую рубашку. Он поцеловал меня в макушку, я была ему по плечо. «Совсем как Грэг», – подсунула картинку непослушная память. Нет! Оливье не такой, он не предаст меня в угоду амбициям и желанию выслужиться.

– Хочу, чтобы ты открыл модный дом, а мой подарок был первым вкладом в это мероприятие.

Мы отпраздновали двадцатый день рождения Оливье в тесном кругу, со свежеиспеченным тортом на маленькой кухне.

– Пошли ко мне, у меня тоже для тебя подарок, – прошептал друг на ушко.

Узкая приставная лестница, что вела на чердак, громко скрипнула. Но мне нравился этот звук, было в нем что-то домашнее, родное, словно из далекого детства, когда папа строил наш дом и брал меня показать, что получается.

– Раздевайся! – скомандовал портной, сейчас это был именно он. Решительный и стремительный, острый, как его игла, а не неуклюжий помощник аптекаря.

– Слушаюсь, капитан! – рапортовала я и скрылась за ширмой. Ее мы сделали вместе. Сколотили доски и обтянули старыми занавесками. Все подручные материалы нашли прямо здесь, на этом самом чердаке. Я разделась до кружевной комбинации. Нижнюю сорочку повесила на ширму. Бросила взгляд на узкое зеркало. За эти месяцы я немного вытянулась и обрела столь приятные мужскому глазу округлости. Пришлось купить еще один комплект формы для физической подготовки. Даже моему придирчивому взгляду стало нравиться то, как я выгляжу.

– Держи, – Оливье перекинул мне что-то темно-синее. Покрутив неизвестный предмет гардероба, я догадалась – это платье. Надела и сразу, не глядя в отражение, позвала модельера.

– Ага, отлично! Повернись! – Он застегнул многочисленные крючки на спине, поправил, покрутил, словно куклу, и разрешил посмотреть в зеркало.

– Вау! – Больше слов не было. Это была первая такая сложная законченная вещь.

Верх платья был ослепительно-белым и элегантно обрисовывал тело. Юбка была синей, узкая до середины колен, она расширялась книзу, будто русалочий хвост.

– Так, теперь жакет, – он надел его на меня и подал маленькую шляпку.

– Я назвал его «Ундина». – Модельер, снова превратившись в застенчивого мальчишку, ждал вердикта.

– Очень красиво! – Я встала на носочки и поцеловала его.

В первые пять дней зимы традиционно проходил Саомарский карнавал. Пожалуй, это был один из любимых народных праздников, как и день объединения Союза, конечно. Мы гуляли в парке с Амандой и ее братом. После долгих уговоров – в прошлые выходные я сказалась больной (не хотела оставлять мадам) – им удалось снова вытащить меня на прогулку. В центральном парке шли приготовления к празднику: рабочие сколотили деревянную сцену, а сейчас красили ее белой краской. Рядом уже стоял нервничавший художник, который каждые тридцать секунд доставал из-за пазухи часы и сетовал, что не успеет раскрасить маску – символ карнавала, расположенную на площади Святого Франциска.

Сегодня в полночь начнется волшебство.

– Буду огнем. Платье обошлось мне в кругленькую сумму, вещи у мадам Хлои не дешевые, – рассказывала Аманда, – оно красное, с открытыми плечами и все расшито пайетками. Жалко только, накидка скроет верх, но в середине праздника обычно становится так жарко, что думаю, мне удастся поразить знакомых.

– Знакомых… Ты знаешь, на кого она нацелилась? – засмеялся Жерар.

– На кого? – Я разглядывала художника, он уже приступил к работе, кисть плясала в ловких руках, и вырисовывалось что-то необыкновенное.

– На Бертрана Реми из твоей группы!

– Ничего себе. – Я даже остановилась. – А как же ректор?

– Ректор на нее не реагирует, – Жерар откровенно подначивал сестру.

– Не самый плохой выбор, Бертран – благородный человек. Вот только именно это не оставляет тебе шанса – у него невеста в Ист-Адер. Дочь барона, брак давно одобрен семьями. Он давно и искренне влюблен. Кажется, она должна приехать на карнавал.

– Значит, буду очаровывать кого-то другого, – мадмуазель Кремпен совершенно не расстроилась.

Мы еще немного погуляли и договорились встретиться у фонтана на площади. Теперь я думала, что зря. Таких встречающихся будет полстолицы. Радостное волнение, охватившее Саомар, передалось и мне, я побежала домой, переодеваться ундиной, скоро зайдет Оливье.

– Девочка моя, какая же ты красавица, даже жаль, что лицо закроет маска.

Мы с мадам Мари стояли у зеркала. Я сегодня была в ударе, даже взяла у мадам косметики взаймы. Ярко накрасила глаза, под ее руководством, конечно, она же и заплела мои волосы в сложную косу, которая начиналась с самого верха и шла сбоку. Маленькую шляпку прикололи шпильками и теперь любовались на результат.

– Оливье – гений!

– Кто там обо мне? О, и правда я гений! – Мы захохотали, наперебой хвалили друг друга, кривлялись у зеркала и ждали мсье Жака, чтобы передать ему мадам и пойти на праздник.

Серые глаза Оливье искрились счастьем, на нем был костюм собственного производства – темно-синий с белым, как и мое платье. Он расправил плечи и уложил волосы в строгий хвост. Как же он был красив сейчас. Искренней, теплой красотой, когда хочешь не просто смотреть, как на экспонат в музее, но и быть рядом, купаться в его любви и видеть свое отражение в ласковых глазах. Не было между нами чувств, как между мужчиной и женщиной, это было нечто большее.

Мсье Жак и мадам Мари ушли. Черные, расшитые жемчугом маски заняли положенные места, и мы, взявшись за руки, нырнули в пеструю толпу.

Мы пили горячее вино, густо заправленное ароматными пряностями, участвовали в многочисленных веселых конкурсах, а один, на лучший костюм, даже выиграли. Все слилось в мешанину из звуков, запахов и света.

В полночь, с боем главных часов, начались танцы. Мы встретили Аманду с братом не там где намечали, а прямо среди танцующих. Приятельница сразу положила глаз на моего спутника, до этого она не видела его ни разу, только слышала из моих рассказов. Жерар кружил в танце разодетую в золотые шелка незнакомку, и я оказалась вдруг совершенно одна. Мне совсем не было грустно, наоборот, я радовалась тому, что друг забыл о несчастной любви и самозабвенно целуется с Амандой. Я ушла от пар, и тут чьи-то сильные руки поймали меня:

– Вы позволите? – Не успела я отказать, как меня уже вели в танце. Голос был мне незнаком, а может быть, узнать помешало легкое опьянение. Из-под черной маски смотрели внимательные темные глаза.

– Я так долго искал тебя…

– Мы знакомы? – Он не ответил, потянулся к моим губам и поцеловал. Не знаю, что нашло на меня, временное помутнение рассудка, адреналин или глинтвейн были тому виной, но я ответила с такой страстью, будто была опытной куртизанкой.

– Ваша светлость, вот вы где? – Ирония, сквозившая в словах обратившегося к нам мужчины, обрушилась как холодный душ.