Прокаженный - Феликс Разумовский Страница 16

Миновав пятак перед станцией метро, сплошь утыканный ларьками и замерзшими коробейниками, майор пересек улицу и через пару минут оказался в сквере, заснеженном и безлюдном. Скоро позади заскрипел снег, и, обернувшись, Сарычев увидел джигитов. Они мчались на него молча, не расходуя энергию в крике, в руке одного из них был «нож для выживания» — тридцатисантиметровый клинок, как и положено, с пилой, точь-в-точь как у мокрушника Рэмбо в одноименном блокбастере.

В то же мгновение майор понял, что с ним начинает происходить что-то непонятное. Он вдруг ощутил себя длиннобородым седым старцем, одетым в высокие усмяные сапоги и свободные штаны с широким поясом. Когда озверевший горец наконец подбежал к нему и попытался ткнуть свиноколом в живот, Сарычев удивительно легко уклонился и ударил его основанием ладони в лицо. Раздался дикий вопль, только закричал не нападавший, а его застывшие от ужаса товарищи. Какое-то время сыны гор безумными глазами смотрели на неподвижное тело, затем синхронно развернулись и растворились в темноте. Майор пришел в себя и тоже содрогнулся — он снес джигиту полчерепа. На снегу темнела кровь, пахло бойней и бедой. «Чертовщина какая-то». — Так ничего и не поняв, Сарычев оглянулся по сторонам и быстро пошел прочь.

Поднявшись домой, он разделся и, прежде чем пойти в ванную, просмотрел АОН. Оказалось, что никому, кроме Петровича, до него дела не было. Майор тут же набрал его номер и, когда трубку сняли, улыбнулся:

— Люся, привет. Ну где там Петрович?

На том конце линии долго стояла тишина, потом раздался сдавленный стон, и безжизненный женский голос произнес:

— Саша, это я звонила. Игорь погиб.

Замначальника Калининского РУВД подполковника Гусева Сарычев знал хорошо — когда-то служили вместе. Услышав в телефонной трубке его негромкий прокуренный голос, майор проглотил ком в горле:

— Слава, здравствуй, это Сарычев беспокоит.

— Привет, Саша, как жизнь?

Чувствовалось, что подполковник рад старому товарищу, и майор соврал:

— Спасибо, все хорошо. — Потом помолчал немного и вздохнул: — Друга у меня, Слава, замочили. Вчера, на твоей земле. Хотелось бы взглянуть на материалы дела.

— Какой отдел занимается? — быстро спросил Гусев. — Шестерка? Поезжай, проблем не будет.

— Спасибо. — Майор отключился, надел рабочий костюм и уже через полчаса был в оплоте правопорядка.

Нашел дверь с табличкой «Начальник уголовного розыска», постучался, вошел.

— Добрый день. Моя фамилия Сарычев.

Его ждали. Из-за стола тут же поднялся невысокий белобрысый крепыш и, вытянувшись, представился:

— Здравия желаю, капитан Стрыканов.

Играя роль до конца, майор протянул ему руку.

— Здравствуйте, капитан. Меня интересует дело Семенова Игоря Петровича, 56-го года рождения.

— Да, я в курсе, вчера зажмурился. — Осекшись, Стрыканов виновато взглянул на Сарычева. — Извините, сейчас принесу корки.

Выяснилось, что вчера часов в шесть вечера к Семенову в зал зашел неустановленный мужчина. Тот сразу закончил тренировочный процесс и отправил всех в раздевалку. Один из занимавшихся, некто Миша Громов, пятнадцати лет, забыл в зале боксерские перчатки, но забрать их сразу не смог, так как двери были заперты. Только попарившись в сауне, вымывшись и одевшись, то есть примерно в восемнадцать сорок пять, он возвратился в зал за своим имуществом и нашел Семенова Игоря Петровича лежащим на ринге на спине с полным отсутствием признаков жизни. Никаких наружных повреждений на теле обнаружено не было, а вскрытие показало, что умер он мгновенно, от остановки сердца, также абсолютно здорового и неповрежденного. Внешность заходившего мужчины никто толком описать не смог, и составление фоторобота было проблематично.

«Да, — Сарычев вздохнул, — не повезло капитану, дело — глухарь. А нынче и под жопу его не положишь [33], так и будет висеть удавкой на шее». Снова майор удивился своему спокойствию. Погиб друг, может быть, единственный, а он в состоянии трезво рассуждать и без дрожи в руках рассматривать фотографии мертвого Петровича. На них тот лежал с широко открытыми глазами, и на его лице читалось выражение крайнего удивления.

Ознакомившись с делом, так ничего и не прояснившим, Александр Степанович пожал капитану руку и поехал к Семенову домой. Люсю он нашел недалеко от парадной, она стояла, прислонившись к дереву, и ждала, когда бультерьерша Фрося управится со своими делами. Жену Семенова майор помнил красивой улыбчивой брюнеткой, разговорчивой и жизнерадостной. Сейчас же в ее глазах были только боль и пустота. Сарычев понял, что говорить о чем-либо не стоит, он молча обнял ее и, вложив в ее замерзшую, негнущуюся руку три зеленые бумажки с портретами Франклина — весь свой ПЗ, попросил:

— Позвони, когда похороны.

Люся, казалось, не понимала, что происходит. Она взглянула на баксы, потом перевела взгляд на майора и вдруг, уткнувшись Сарычеву в плечо, горько и безутешно зарыдала.

— Люся, держись, это Игорю уже не поможет, — произнес майор и, постояв немного, пошел к машине. Женских слез он не выносил.

По пути он заехал в пункт анонимного обследования, провериться еще разок, — а ну как в ментовской лечебнице ошибочка вышла? Надежда, как известно, умирает последней…

Когда Сарычев вернулся домой, было еще светло. Он старательно замкнул машину в кандалы противоугонных устройств, снял, презирая себя в душе, щетки и, чувствуя сильный голод, направился в универсам. Ходить по магазинам он терпеть не мог, а потому купил у самого входа колбасы, пельменей и упаковку томатного сока, обнаружив при этом, что его денежные ресурсы практически иссякли. Финансы спели романсы…

Поднявшись домой, майор первым делом отправился на кухню. Нарезал «докторскую» крупными, по-деревенски, кусками, обжарил их с обеих сторон и с аппетитом съел, запивая томатным соком. Потом подошел к окну и задумался. Нужно было как-то жить дальше. Вот только как? Последние сбережения он отдал на похороны Петровича, значит, надо искать какие-то заработки. Искать, так сказать, новую стезю… Майор вздохнул и стал припоминать, что он умеет в этой жизни. Так, стреляет неплохо, мастерски бьет по морде и ломает руки. Нет, не то. Со службы его выпрут, скорее всего, за дискредитацию, так что никаких охранных лицензий ему не видать. Дальше: где-то там в шкафу валяется диплом юриста. Сарычев скривился, ему ли не знать, что закон, как узкое одеяло на двуспальной кровати, — на всех не натянешь. Особенно сейчас… Нет, это все явно не его.

В конце концов он вспомнил о русских офицерах, подавшихся в Париже в шофера, и, усмехнувшись — все в этом мире повторяется! — решил заняться извозом. Хрен с ним, что не во Франции…