Тысяча орков - Роберт Энтони Сальваторе Страница 16

Нанятые мастера неплохо справлялись со своей работой. А работа их, по разумению Аграфана, заключалась в том, чтобы поддерживать любопытство и заинтересованность маркграфа, чтобы золото лилось рекой. Впрочем, лишь золото и лилось. Мирабар мог похвастаться количеством дворфов, вполовину меньшим, чем то, что имелось у Мифрил Халла, не более двух тысяч, из которых несколько сотен сражалось под стягами Алебарды, очищая шахты от чудищ. Тысяча же, что трудилась в забоях, едва успевала ежегодно добывать то количество, что позволяли Совет Сверкающих Камней и наличие рудных жил. На полной опасностей глубине велась некоторая разведка. Но кроме опасностей, на глубине имелись и богатые залежи.

Мирабар просто не мог пойти на то, чтобы из-за поиска лучших жил уменьшить добычу ныне доступной руды, а потому маркграф попал под влияние самозваных умельцев (среди которых не было ни единого дворфа), которые похвалялись превосходным знанием металлов. К тому же, думал Аграфан, коль скоро подобные способы улучшить металл действительно существовали, то отчего их не применяли в прежних столетиях? Почему все эти мастера металла и алхимики не затмили дворфов Мифрил Халла, дворфов всего мира, и не стали поставлять гораздо лучший металл? Они сулили оружие, доспехи и прочие металлические вещи, способные превзойти любое изделие народа Бренора, но если для них открыты подобные тайны, если подобные тайны действительно существуют, то почему до сих пор так и не создано волшебного оружия?

— Даже если вашим мастерам удастся выполнить обещанное, нам по-прежнему будет далеко до того, чтобы рухнуло царство короля Бренора, — ответила Шаудра Звездноясная, и Аграфан порадовался, что та осмелилась заговорить первой. — Они производят товара больше, чем мы, — и разница превосходит соотношение трех к двум.

Маркграф замахал на нее руками:

— Все равно, мне нечего было сказать королю Бренору. Зачем он пришел сюда? Кто его приглашал? Его не звали… — Маркграф прервал речь долгим, презрительным фырканьем.

— Возможно, нам не следовало впускать его в город, — заметила Шаудра.

Аграфан поднял взгляд на Эластула, верно истолковав зловещий блеск в глазах маркграфа, что предназначался Шаудре. Когда пришло известие о том, что у ворот Мирабара стоит король Бренор, то именно Эластул позволил впустить Бренора и его спутников в город. Ни один из членов совета, и даже хранительница скипетра не знали о гостях, пока дворфы из клана Боевого Топора не выкатили свои повозки на улицы Мирабара.

— Да, возможно, моей верой в преданность подданных злоупотребили, — вслух размышлял маркграф, и Аграфан знал, что резкие слова предназначены прежде всего ему, а не Шаудре. — Я полагал, что король Бренор столкнется с затруднениями большими, чем пренебрежение со стороны городского правителя. Я полагал, что жители Мирабара окажутся достаточно рассудительными, чтобы не утруждать себя общением с нашими гостями.

Аграфан огляделся, дабы удостовериться: говоря подобное, маркграф смотрел именно на него. В конце концов, ни один из людей не снизошел до торговли с Кланом Боевого Топора — лишь дворфы, Аграфан же был наиболее уважаемым дворфом города, всеми почитаемым старейшиной и выразителем интересов тех двух тысяч, что населяли Мирабар.

— Говорил ли ты с Верховным Молотобойцем?

— И что, вы полагаете, мне следовало ему сказать? — спросил Аграфан.

Хотя советник считался среди правивших людей всеми уважаемым старейшиной, сами мирабарские дворфы далеко не всегда считали его таковым.

— Хочу, чтобы ты напомнил Верховному Молотобойцу, в чем состоит его долг, — ответил маркграф. — Или в чем он должен заключаться.

Усилием воли Аграфан заставил себя сохранять внешнее спокойствие, чтобы скрыть внезапную бурю, разразившуюся в душе. Преданность Торгара Делзума Молотобойца была неоспорима. Закаленный в боях ветеран служил маркграфу, и тому маркграфу, что правил до нынешнего маркграфа, и маркграфу, что правил до маркграфа, что правил до нынешнего маркграфа — служил в течение всей истории города гораздо дольше, чем хватило бы памяти у любого человека, и намного дольше, чем могли бы помнить покойные родители покойных родителей любого из населявших город людей. Торгар в первых рядах выходил на бой против чудовищ, гораздо более страшных, чем смог бы себе вообразить любой из «молотов» маркграфа, этих отборных советчиков, получивших свой пост якобы за достойное боевое прошлое. Когда сто семнадцать лет назад Мирабар осадили полчища орков, Торгар отстоял восточную стену с горсткой других дворфов, пока толпа воинов Мирабара отражала неприятельский обманный маневр на западной стене. Покрытый шрамами от ран, увенчанный лаврами побед, Торгар Делзум Молотобоец заслужил положение начальника алебардщиков.

Но даже Аграфану казалось, что речи маркграфа содержат некую долю истины. Аграфан полагал, что дело не в преданности, а скорее, в благоразумии. Торгар со своими парнями недооценил те последствия, которые могла повлечь за собой торговля с соперничающим Мифрил Халлом, или общение с собратьями, что последовало за торговлей.

С тем Аграфан и Шаудра и оставили рассерженного правителя, бок о бок пройдя по галереям дворца и выйдя на бледный свет позднего дня. Дул холодный ветер, напоминая им, что в Мирабаре не за горами наступление зимы.

— Станешь ли ты говорить с Торгаром с большей обходительностью, нежели маркграф Эластул? — спросила Шаудра у дворфа, не скрывая озадаченной улыбки.

Поскольку Шаудра была хранительницей скипетра, в ее обязанности входило и подписание торговых соглашений. Взлет Мифрил Халла ударил и по ней — или, по крайней мере, по ее работе. Однако Шаудра Звездноясная отнеслась к переменам спокойнее, чем большинство обитателей города — включая многих дворфов. Она полагала, что лишь увеличив производство и найдя лучшую руду для изготовления лучшей продукции, можно одолеть Мифрил Халл. Она считала, что возвышение города, соперничающего в торговле, заставит Мирабар стать сильнее.

— Я передам Торгару и его парням, что смогу, но ты его знаешь, и тебе известно, что немногим хватит духу его поучать.

— Он предан Мирабару, — заявила Шаудра, но хотя Аграфан и кивнул, на лице его проступило сомнение.

Шаудра Звездноясная заметила взгляд Аграфана, остановилась и положила руку на плечо дворфу, чтобы и тот остановился.

— Предан ли он городу… или же своему народу? — спросила она. — Считает ли он своим истинным правителем маркграфа или же короля Бренора из Мифрил Халла?

— Деточка, Торгар достойно сражался за каждого маркграфа с тех пор, когда твои родители еще даже не родились, — напомнил Аграфан.

Шаудра кивнула, однако вряд ли ее переубедили эти слова — как и Аграфана.

— Не следовало торговать и пить с чужими дворфами, — заметила Шаудра, резко запахнула плащ и пошла вперед.

— Искушение велико. Удачная торговля, хорошая выпивка, интересные истории. Ты действительно думаешь, что моему народу не хотелось бы услышать повесть о битве в Долине Хранителя? Ты думаешь, что твоему собственному миру пошло бы на пользу, если бы Мифрил Халл завоевали проклятые дроу?