Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон Страница 16

— Не трать время. — Она гордо выпрямилась. — Я не знаю, о чем ты говоришь, и не стану лгать только для того, чтобы сохранить жизнь. — Она слегка повернула голову, чтобы ему было легче ее прикончить. — Давай, убей меня.

Эши несколько мгновений стоял неподвижно, затем быстрым движением увел клинок в сторону, так что капли воды упали на лицо Рапсодии и в огонь, который сердито зашипел. Эши продолжал пристально смотреть на нее из-под капюшона.

Выдержав его взгляд, Рапсодия произнесла:

— Я не знаю, что на тебя нашло. Может быть, мозг отказал из-за скунсовой мочи, которую ты называешь кофе. — Она сделала глубокий вдох и заговорила голосом Дающей Имя: — В любом случае твое поведение не имеет оправдания. Я не лгала тебе и не являюсь воплощением зла. Я не понимаю, почему ты на меня разозлился, но у меня нет хозяина, и я не чья-то шлюха, и мне непонятны твои слова о господине. А теперь оставь меня. Я найду дракониху и без твоей помощи.

После некоторых размышлений Эши спросил:

— А что ты имела в виду, когда упомянула мое сердце? «Обычно я вырезаю им сердце, хотя некоторые уже давно его лишились».

Рапсодия с недоумением посмотрела на него: она ведь всего лишь пошутила.

— Что ты бессердечный и грубый болван. Сначала ты оскорбил ужин, который я для тебя приготовила, выплюнул мой чай, да и вообще повел себя как невоспитанная скотина. Ты настоящая свинья. У тебя нет элементарного уважения к другим людям. Ты не понимаешь шуток, но считаешь, что другие должны смеяться над твоими. Ты маньяк. Мне продолжать? И когда я говорила про твое сердце в первый раз, я шутила. Теперь я абсолютна серьезна.

Плечи Эши поникли, и Рапсодия услышала, как он вздохнул под капюшоном. Некоторое время они молча смотре ли друг на друга. Потом он опустил голову.

— Я очень сожалею, — тихо проговорил Эши. — Ты совершенно правильно меня описала.

— Тут я не стану с тобой спорить, — ответила Рапсодия, чувствуя, что начинает успокаиваться. — А теперь отойди. Если ты все еще хочешь со мной сразиться, я буду счастлива оказать тебе эту услугу. В противном случае иди своей дорогой.

Эши убрал меч в ножны. На поляне сразу стало темно. Костер, еще совсем недавно взметнувшийся ввысь от ее гнева, теперь догорал — он успел сожрать почти весь хворост.

— Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, почему ты просто не придумала какое-нибудь имя? Я бы ушел, не причинив тебе никакого вреда. Тебе повезло. Ты ужасно рисковала.

— Почему я не придумала какое-нибудь имя? — переспросила Рапсодия. — Ты задал мне вопрос. На него существовал только один ответ, и я не собиралась лгать. Что, если бы оно принадлежало какому-нибудь хорошему человеку, чья единственная вина состоит в том, что у него неудачное имя?

Эши вздохнул:

— Ты права. Наступили трудные времена, Рапсодия. Я понимаю, что заслужил твою вечную ненависть, но, прошу тебя, не надо. Я принял тебя за другого и попросил прощения. Многие мои друзья и бесчисленное количество невинных людей погибли от рук ужасного зла, провоцирующего восстания и набеги. На мгновение мне показалось, что это ты.

— Какое совпадение! Акмед полагает, что это ты.

— Значит, он умнее, чем я предполагал, — негромко проговорил Эши.

Ему вновь удалось удивить Рапсодию.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — быстро ответил он. — Абсолютно ничего. Произошло недоразумение. — Потом он насмешливо добавил: — Возможно, все дело в скунсовой моче — мне очень понравилось, как ты назвала мой кофе.

Рапсодия уселась на землю возле догорающего костра.

— Ты знаешь, Эши, большинство людей совершают ошибки — вот только масштабы у них другие. Они ругаются, называют друг друга обидными именами. Моя соседка однажды швырнула тарелку в своего мужа. Однако они не обнажают оружие, чтобы разрешить недоразумения. Так что я не могу с тобой согласиться, когда ты называешь это недоразумением.

— Мне очень жаль, — ответил Эши. — Пожалуйста, скажи мне, что я должен сделать, чтобы загладить свою вину.

Клянусь, такого больше не произойдет. Я понимаю, ты мне не поверишь, но я повел себя так из-за того, что происходит на нашей земле. Приближается война, Рапсодия, я чувствую. И я готов подозревать всех даже без всяких на то оснований, как в случае с тобой.

Она слышала, что Эши говорит правду. Рапсодия вздохнула и попыталась оценить имеющиеся у нее возможности. Конечно, можно его прогнать, и тогда она останется одна в лесу, не зная, куда идти дальше. Или согласиться путешествовать вместе, позаботившись о том, чтобы он не мог застать ее врасплох. Или просто положиться на его слово.

Она слишком устала и поэтому выбрала последний вариант.

— Ладно, — вздохнула она. — Я готова принять твои извинения, если ты обещаешь больше не обнажать против меня меч. Поклянись, и мы забудем о том, что произошло.

— Клянусь, — тут же ответил он, и Рапсодии показалось, что в его голосе появилось нечто неуловимо знакомое.

— И выброси кофе. Он плохо действует на твой разум. Несмотря на напряженность, которая оставалась между ними, Эши рассмеялся. Он наклонился над своей сумкой и вытащил мешочек с кофе.

— Только не в огонь, — торопливо добавила Рапсодия. — А то нам придется спешно покинуть лес. Закопай его утром вместе с другим мусором.

— Договорились.

Она подбросила хвороста в почти погасший костер.

— Ложись спать, я постою на страже.

— Хорошо, — не стал спорить Эши. Он вытащил спальные принадлежности и быстро улегся, словно хотел продемонстрировать, что доверяет Рапсодии. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Несмотря на то что произошло, на лице у Рапсодии появилась улыбка.

Она сидела, прислушиваясь к лесным шорохам и песне сверчков в темноте.

Шрайк выругался и вновь пришпорил свою лошадь. Посольский караван Орландана опередил его на несколько дней, и он никак не мог его догнать. Шрайк не нуждался в обществе послов Роланда, поскольку он считал их жалким сборищем пустоголовых стариков, не способных даже на внятное изречение, не говоря уже о разумной мысли.

«Жалкие марионетки, — мрачно размышлял он, — все как один. Отправились выразить уважение новому королю монстров».

Он вспоминал слова своего хозяина, а его скакун галопом мчался по грязи Орланданского тракта, построенного еще во времена намерьенов. Тракт пересекал Роланд от морского побережья до границы Мантейдсов.

«Все, что тебе удастся разузнать о Канрифе и о том безумии, которое там началось. Все, Шрайк».

Голос был глубоким и обманчиво спокойным, а угроза почти осязаемой.

Шрайк чувствовал угрозу и в ветре, несмотря на свежесть весеннего воздуха. Канриф давно превратился в развалины, гниющие останки ушедших веков; таким он и должен оставаться для чудовищных любителей падали. Пусть ветер скитается среди горных вершин, пока события прошлых лет окончательно не сотрутся из памяти живущих. Он не знал, что обнаружит, когда окажется среди руин дворца Гвиллиама Жестокого и Энвин Интриганки, но Шрайк знал: ему это не понравится.