Стрекоза для покойника - Лесса Каури Страница 16

– И есть те, кто видел?

– Среди наших сверстников нет… А вот среди старших Хранителей есть – ходят такие слухи уже которое десятилетие. А слухи на пустом месте не возникают!

Лука пожала плечами и приняла от бармена высокий пластиковый стакан с кофе.

– Красиво, наверное, – сказала она, – только я не верю… До завтра!

– Пока! – ничуть не обидевшись, улыбнулся Макс. – Бабуле привет!

Латте коту понравился. Вылакав блюдце, он столбиком сел рядом, обвил аккуратно составленные лапы черным хвостом, зажмурил голубые глазищи и громко заурчал.

– Ненасытная ты скотина, – ласково сказала Лука, подливая ему еще кофе, – гад ушастый!

Вольдемар боднул ее головой под колено, отчего она едва не упала, и занялся блюдцем.

А Лука сходила в душ и завалилась спать. Под закрытыми веками в зеленой горсти папоротника распускался огненный цветок, похожий на большую бабочку, горел, прогоняя тьму, боль и горе. Встреть она такое чудо, о чем бы попросила? Наверное, найти настоящих родителей…

* * *

Это случилось, когда Лука шла из магазина. Словно шагнула из темного коридора в ярко освещенную комнату. Мир засиял разноцветными пятнами, от которых стало больно глазам. Толпа на улице перестала быть толпой. В это мгновение Лука могла сказать, как кого зовут, сколько кому лет, есть ли у них дети и вырезан ли аппендикс. Знание обрушилось на разум, будто стена, пригвоздив девушку к месту. Она стояла на проходе, шедшие мимо люди толкали, ругали ее, ворчали – Лука не слышала.

Вон та женщина давно и безнадежно больна, но не сдается – кормит уличных голубей и кошек и верит в лучшее. И может быть – может быть! – у нее все получится!..

Тот мужчина на днях развелся с женой, не знает, как жить дальше, хотя рядом есть женщина, готовая сделать его счастливым!..

А тот парнишка мечтает об айфоне…

И та девчонка…

Ни фига себе, как их много, оказывается, айфонутых!

Девушка, прошедшая мимо…

Лука моргнула, и мир зашевелился.

На другой стороне улицы мелькнула знакомая брезентовая куртка…

Незнакомка уходила вперед – красивая, стильно одетая, в ботильонах на тонких каблучках… С ней что-то было не так, но Лука не могла понять что, потому что у нее резко закружилась голова, стало сухо во рту, а руки затряслись с такой силой, что она выронила сумку с продуктами. И расширившимися зрачками следила, как та, будто в замедленной съемке, летит на асфальт. Прощайте, яйца! Два десятка!

Неожиданно появившаяся в поле зрения мужская рука успела схватить пакет. Кто-то крепко обнял Луку, не давая упасть. Краем глаза она увидела, как незнакомка садится в шикарный черный лимузин, остановившийся у обочины, и уезжает, а затем подняла взгляд на лицо… Ярослава Гаранина.

– Пойдем, вон кафе, – лаконично сообщил он и потащил ее ко входу в кафе.

Луке было так плохо, что хотелось прямо здесь и сейчас лечь на асфальт и умереть.

– Большой американо и шоколадку, быстро! – приказал Гаранин официанту.

Тот метнулся исполнять заказ с такой скоростью, будто увидел говорящего тигра.

Спустя пару минут Гаранин заставлял Луку пить обжигающий кофе и заедать горьким шоколадом. Несмотря на обожженные язык и небо, девушка почувствовала себя гораздо лучше. Исчезла ужасная дурнота, навалившаяся там, на улице, головная боль свилась в кольцо, буравя висок, но не всю голову.

– Что… Что со мной было? – спросила она заплетающимся языком, когда смогла разговаривать.

Яр внимательно посмотрел на нее, прикинул что-то, полез в свой чудесный рюкзачок и достал флакон из темного стекла. Отвинтил крышку, капнул несколько капель бесцветной жидкости в кофе.

– Выпей залпом, я сейчас еще закажу.

– Но…

– Пей, я сказал!

Спорить с ним она не решилась. Сейчас у него было совсем другое выражение лица – не сонное, не непонятное, а сосредоточенное, в чем-то даже хищное. Будто он увидел в ней нечто, с чем следует разобраться немедленно, иначе будет поздно!

Кофе показался более горьким, чем обычно. В голове что-то тоненько засвистело, как чайник, выпускающий пар, и боль растворилась окончательно. Руки тоже перестали трястись.

Испуганный официант поставил перед ней еще один американо.

– Выпей весь, но уже можешь не торопиться, – пояснил Гаранин.

Расслабился, откинулся на спинку диванчика, на который сел рядом с Лукой.

– Там была девушка, – вспомнила та высокий силуэт на каблуках, – с ней случится что-то плохое… Сегодня… В полночь!

Перед глазами вспыхнул изломанный руной силуэт на рельсах… сломанный каблук.

Лука подняла полные ужаса глаза на собеседника и прошептала:

– Яр, что со мной? Почему я это вижу? Я не хочу… Не хочу!

Последние слова она выкрикнула. Гаранин встрепенулся, выпростал руку, обнял девушку, притянул к себе, заставив уткнуться лицом ему в грудь. Мышцы под тонкой футболкой с изображением на этот раз какого-то ползучего гада казались стальной плитой.

– Тихо, тихо… Это твой Дар, он просыпается. Чем он сильнее, тем тяжелее с ним справиться! Хорошо, что я тебя увидел на улице, успел подойти.

Силуэт сломанного человеческого тела истаивал, стирался в памяти, оставляя ощущение отчаяния и тоски. Вдыхая запах практически незнакомого ей человека, Лука впервые в жизни плакала навзрыд. Оплакивала ту, что должна была этой ночью умереть.

* * *

В тот день Лука на работу не пошла: Яр из кафе позвонил Муне, Муня – Андрею, и тот милостиво позволил официантке отдохнуть один день за свой счет. Затем Гаранин вызвал такси, усадил в него подопечную и распрощался, убедившись в том, что девушка домашний адрес помнит и по дороге в обморок не упадет. Что бы он ни накапал ей в кофе, действовало оно эффективно. Лука больше не чувствовала той страшной, туго свитой пружины внутри, не видела выматывающих картин изнанок чужих жизней, но слабость была такая, что дрожали ноги. Приехав домой, она сообщила Анфисе Павловне через дверь о подцепленном вирусе, налила себе кипятка в термос и закрылась в своей комнате в компании с котом. Вольдемар, видимо, понимал, как плохо новой хозяйке, потому что был необычайно ласков, терся мордой о ее лицо и все укладывался ей на плечо, грея ухо с жаром доменной печи. Когда Луке надоело перекладывать его в ноги, она задремала, щекой ощущая шелковистый и горячий кошачий бок. Снилась ей недоигранная партия в рыбок. Зубастая тварь, несправедливо именуемая котом, по-чеширски улыбалась со стула напротив, наблюдая, как Лука раздумывает над неизвестными ей правилами игры.

– Когда чего-то не знаешь, попытайся понять самое простое, – промурлыкал кот. – Например, в этой игре самое простое – как я ем твоих рыбок! – И он тут же закинул в пасть одну из золотых рыбок.