Скалолазка и мировое древо - Олег Синицын Страница 17

Дальше текст был оборван.

— «Чарвати» я сейчас не могу перевести. Это какое-то название. Чтобы проследить его этимологию, нужно покопаться в словарях...

Я только сейчас обнаружила, что Кларк тщательно записывает мои слова в блокнот. Наконец он получил долгожданный перевод. Но зачем ему понадобилась эта странная легенда? Что он хочет найти? Неужели из-за этой ерунды произошел его «семейный развод» с ЦРУ?

Я смахнула ладонью пот со лба.

И лишь затем поняла, что наделала. Не зря ладонь такая горячая! Ведь именно ею я закрывала отражатель.

Текст был освещен полностью. Включая первые четыре строки.

Как все отрицательно!

Мне нельзя туда смотреть. Никоим образом. Нужно скорее убрать свет с текста, тогда никаких проблем не возникнет.

Но вместо этого я вдруг подумала, что Кларк настолько увлечен фиксацией моих слов на бумаге, что не заметит, если я краешком глаза взгляну на верхние строки. Буквально на секунду. Что там написано, и почему это нельзя читать? Наверняка там скрыт ключ ко всему.

Я быстро впилась взглядом в строки.

И практически тут же Кларк поднял голову.

Раздумий не было. Замешательств, колебаний, грозных предупреждений — ничего! Если бы это случилось, я бы еще поспорила, потянула время. Произошла случайность, я не хотела. Да и разглядеть толком ничего не успела. Ну, может две-три строчки прочла. Но не четвертую! Четвертую точно не видела!

Но, повторюсь, Кларк не колебался ни секунды.

Я вздрогнула, фонарь в руке повернулся. Свет упал на моего проводника. Только мне показалось, что рядом со мной вовсе не Кларк, а совершенно другое существо. Настоящий дьявол. Лицо искажено страшной гримасой, глаза заволокла чернота.

Он резко взмахнул надо мной ножом. И враз отсек веревку, на которой я висела.

Если бы я могла выбирать, куда падать: в выгребную яму, в геенну огненную, в океан Солярис — то эту расщелину под древнеиндийским храмом выбрала бы в последнюю очередь. Она нагоняла на меня страх своими призраками, тьмой и потусторонней жутью. Но выбора не было. Человек падает туда, куда его бросили.

Через несколько метров я шваркнулась о стену и расколола фонарь. Мир моментально погрузился в кромешную тьму. Мне было так страшно, что я даже кричать не могла. Впрочем, были и плюсы. Удар притормозил падение.

Меня развернуло и пронесло сквозь паутину, которая тут же залепила лицо. Теперь я падала вниз головой, а это, смею заметить, занятие весьма рискованное, особенно если внизу появится дно. В подобных случаях первым страдает мозг, а мне он еще понадобится, чтобы выбраться на свет.

Я сорвала с пояса якорь-кошку.

Бросила в сторону: куда-нибудь, куда угодно...

Цепко звякнул металл.

Веревка резко натянулась. Кажется, кошка зацепи...

Меня с силой рвануло вверх. Опять перевернуло, и я было обрадовалась, что приняла нормальное положение, как по мне весьма впечатляюще врезала невидимая стена.

Новый удар оглушил. Веревка проскользнула, оставив ожоги на ладонях. Хорошо, что я быстро пришла в себя и не позволила ей выскользнуть совсем.

Я замерла в темноте, раскачиваясь над бездной взад-вперед, приводя в порядок дыхание и успокаивая сердце, стучащее как африканский тамтам. Кошка держала. Не знаю, насколько прочно, но лучше перебраться на стену.

Зажав веревку ногами, освободила руку и ощупала скалу перед собой. Достаточно рельефная, с трещинами. Вложив пальцы в одну из трещин, поискала ступней что-нибудь вроде карниза. Нащупала опору и перебралась на нее. Кажется, я только что чудом спаслась от неминуемой гибели. Впору радоваться.

Но радости не было. Вместо этого хотелось плакать. Слезы покатились из глаз, я даже их не просила.

Боже мой, куда меня занесло! Что делать?

Хочу домой. Там тепло, уютно, жизнь течет плавно и предсказуемо. Никто не обещает убить и не обрезает веревку, на которой висишь... Хочу к маме. Хочу обнять ее, прижаться к ней. Когда она молчит, то почти похожа на настоящую — на ту, прежнюю. Хочу послушать ее бред. Я к нему уже привыкла, за недолгое время разлуки даже успела соскучиться.

Стерев запястьем влагу с век, попыталась сорвать кошку. Я дергала за веревочный конец в разные стороны, пускала по нему волну. Бесполезно. Кошка села намертво. Жаль оставлять ее здесь, но придется. Она спасла жизнь, на этом функция железяки исчерпана. Через несколько тысяч лет ее найдут пришельцы, которые унаследуют Землю после того, как птичий грипп уничтожит всех куриц и человечество. Инопланетным археологам будет страшно интересно, почему этот якорь находится в такой дыре и кто на нем висел.

Уф-ф! Куда мне теперь?

Только не наверх. Там по стенам ползает целый сонм крыс. Хотя я теперь тоже нечто вроде них — такая же неприкаянная и отвергнутая миром, тоже ползаю по стенам. Но все равно, мимо крыс я не полезу. Чем они там питаются? Ничем. Наверняка голодные. Сожрут на ходу. И потом, даже если я их пройду, наверху меня встретят люди Кларка.

Я огляделась. Впечатление такое, словно меня окунули с головой в чернильницу. Ничего не видно. Ничегошеньки! Ползти вниз? Что там есть, кроме камней и безнадежного тупика?

Я долго глядела в пропасть, и мне показалось, что тьма внизу не такая уж непроглядная. Очень надеюсь, что это не оптическая иллюзия. Я сняла одну из туфель и бросила вниз. Все равно заниматься в них скалолазанием невозможно, а так хоть проверю — далеко ли до дна.

Звук удара не услышала, даже отправив вниз вторую туфлю. Плохо. А может, она во что-нибудь мягкое упала? В мох, например? Да хоть так, ползти наверх все равно желания не прибавилось.

И я стала медленно спускаться.

В полной темноте приходилось сползать на ощупь. По нескольку раз проверяла надежность каждой зацепы, прежде чем перенести на нее вес тела. Да еще рельеф стены подкидывал сюрпризы. Он был очень неоднородным: то возникали удобные выступы и карнизы, то вдруг эта благодать обрывалась гладкой отрицательной скалой, которую приходилось преодолевать на одних руках. Двигаться было тяжело, и я страшно устала.

После двадцати метров спуска остановилась отдышаться и снова глянула под ноги.

Так и есть! Глаз меня не подвел.

Из глубины расщелины исходил слабый свет.

Изнуряющий спуск продолжался не меньше часа. Я выложилась так, что одежда насквозь промокла от пота. Пальцы на руках сводило с непривычки. Ноги покрылись ссадинами. Без скальных туфель приходилось туго, но я не жалела, что отправила в полет свои «Карло Пазолини».

Дно возникло подо мной неожиданно. Я опустила ногу, чтобы нащупать очередную опору, и носок уперся в твердую поверхность. Моему счастью не было предела!

Конец ознакомительного фрагмента