Начало пути - Анатолий Радов Страница 17

– Так, здесь у нас копченые ножки карбулка, здесь вот редь вареная. Налетай, не зевай.

Сказав это, бабулька сама с аппетитом принялась за еду. Я подошел, взял ножку и впился в нее зубами.

– У-ум, я сейчас колбасу достану. Все равно пропадет скоро, – сказал я, проглотив спешно разжеванное мясо, и поставил сидор на краешек импровизированного столика. Достал тряпку с завернутым остатком «кровянки» и предложил бабуле. Та не отказалась, разломила пополам…

Насытились мы очень быстро. Благо накрыто на простой полутрухлявый пень было богато. У бабульки оказался и небольшой кувшинчик с молоком, от которого живот и вовсе надулся, как воздушный шар.

– Так ты, значит, сам из Лиорда? – спросила бабуля, достав из кармана куртки платок и вытерев губы.

Я на секунду замешкался. Черт! Увлекся поглощением вкуснятины, а историю не придумал. Так, нужно срочно что-то нафантазировать.

– Знаете, бабушка, – начал было я, но тут же получил подзатыльника. Увесистого такого. Чуть челюсть изо рта не выпрыгнула.

– Еще раз назовешь меня бабушкой, испепелю «огненным вздохом».

Ого! «Огненный вздох» – это серьезно. Альтор, правда, и это заклинание забыл… вернее, забыл, как его плести, а вот как оно действует, описал очень красочно и живо. Маленькая искорка, которая при попадании во врага окутывает его на время бушующим пламенем. Время зависит от круга плетения. Иногда просто волосы обгорают, а иногда и ожоги, несовместимые с жизнью. Я смиренно посмотрел на бабульку, но увидел в глазах ее веселый огонек. Невольно улыбнулся:

– Извините, больше не буду.

– То-то же. Назвалась же – Руна, вот так и величай. Го! – ругнулась она на вальтийском и звонко хлопнула себя ладонью по лбу. – А тебя ж не знаю, как зовут.

– Ант, – представился я. Не договаривать свое имя я уже давно научился. Да и Альтор именно так меня называл. Впрочем, как и остальные рабы. Между собой мы унизительную приставку «тон» не использовали. Жесткое правило, нарушив которое можно было получить нож между ребер. Это у ниггеров только ниггер может называть ниггера ниггером, а здесь все было с точностью наоборот. Между собой рабом кликать нельзя, один лишь хозяин имеет право. Сначала меня такая рабская философия просто убивала. Но после того как Альтор чудом спас меня от двух здоровенных невольников-ольджурцев, хотевших за спор на эту тему посадить меня на «перо», я отчетливо осознал – в чужой монастырь со своими уставами не лезут.

– А языка какого? По виду не ольджурец, это как пить дать. Но и на руанца не похож. Вальтиец?

– Да, – буркнул я и снова впился в ножку.

– А из города какого?

– Иф Кфайфафа.

– Из Крайграфа? – переспросила бабуля, и я только кивнул. Честно сказать, это единственный город Вальтии, который я знал. Силай был из него родом. Рассказывал постоянно, с грустным и в то же время мечтательным взглядом. Верил, что однажды вернется домой.

– А здесь как оказался? – Бабуля посмотрела на меня из-под седых бровей очень цепким взглядом, от которого снова стало чуть не по себе.

– Корсы в море на наш корабль напали, всех, кто в живых остался, в рабство продали.

– Рист аромин кравай? Са линт руса? – выдала вдруг бабуля полную ерунду, и я невольно цокнул языком, нарисовав на лице недовольство. Чревл! Ну я и идиот. Ведь бабулька ругнулась на вальтийском, и мне стоило бы сообразить, что она сама может ею являться.

– Ноу коммент, – понимая, что попал впросак, глупо буркнул я и тут же схватил второй подзатыльник. Твою сурдетскую мать! Я, конечно, за два года ко многому привык, но с какой радости эта бабуля распускает руки?

– Может, хватит? – вопросил, потирая гудящий затылок.

– Ты не знаешь вальтийского языка, – недобро буркнула бабуля. – Даю тебе последний шанс. Еще раз соврешь, и будет тебе «вздох». Не забыл какой?

Как же, тут забудешь. Помню прекрасно – «огненный».

Ольджурия, Южный Доргон, Алькорд

Лита краем глаза заметила, как Вистус, этот проворный, несмотря на свои короткие ножки, карлик, нырнул в темный проулок, увлекая за собою часть погони. Три стражника-гвардейца, не из городской управы, а из личной стражи лурда Крона’Тора, свернули вслед за ним, остальные же двое продолжили преследовать ее. Чревл их отдери! С чего это лурд натравил своих людей? Ведь Агри, как и все остальные, платит «налог» с грязных делишек. И именно лурду, а не городскому совету, который в общем-то и не знает ничего об этом виде сборов. Хотя знает, конечно, но предпочитает закрывать глаза.

А может, все дело в том доме?..

Впереди ярким пятном вспыхнул участок улицы, хорошо освещенный магическим светом фонарей. Они висели на толстой веревке, переброшенной через мощеную дорогу с одной крыши на другую. Желтые сгустки плазмы, закрепленные в стальных каркасах. Три штуки, яркие, как очи демонов Зыби. Ругнувшись не хуже сапожников из квартала Отум’Стан, Лита нервно зашарила глазами по сторонам, ища хоть какую лазейку – проулок или узкую щель меж домами. Ей хватит. Она протиснется.

«Чертовы богачи! – со злостью ярче волшебных светильников вспыхнуло в мозгу. – Понавешают фонарей у своих особняков, тайком не пробежать!»

Она сплюнула сквозь зубы и, понимая, что выхода нет, ускорила бег. Проскочить, проскочить скорее опасный участок – вот и все, что остается.

На свету она почувствовала себя так, словно с нее одним рывком сорвали одежду. Тьма – это одежда жуликов, а ночь – портниха, шьющая им обновку каждый вечер. Всем хватит. И молодчикам Юрима Красавчика, которые предпочитают открытый грабеж, и банде страшного одноглазого Сквока, в которой только виртуозы-воры, способные срезать незаметно мошну, снять украшения и вывернуть все карманы, стоит жертве всего на миг отвернуться, и небольшой шайке Агри-лодочника, члены которой хорошо знают, что такое роскошные покои аристократических домов. Потому как частенько заходят туда в гости. В отсутствие хозяев, разумеется.

Но на миг она «обнажилась», попав в полусферу света. Хрупкая девчонка лет пятнадцати, с плохо развитой грудью, чего она очень сильно стеснялась. Черты лица правильные, главное украшение на нем – огромные, черного цвета глаза. Короткие волосы, подстриженные под «мальчика», чтобы нельзя было ухватиться за косу, изящные ушки, точеные нос и губы. Если бы не одежда – ее можно было бы принять за маленькую особу аристократических кровей. Но она была воровкой, дочерью стряпухи и сапожника. Отец погиб в пьяной драке, когда ей исполнилось семь, прямо в день ее рождения. Мать через два года уволокла за собой «черная смерть». Жар, озноб, почерневшие пальцы, нарывы по всему телу, которые уже через день после появления стали лопаться, сочась черным гноем. Денег на лекарей не было, да и какой лекарь мог справиться с этим страшным недугом? Разве что те, старые целители… Но их уже нет и никогда не будет. Чревловы аристократы уничтожили их подчистую еще давно, очень давно. Только старики помнят о тех сотнях костров, на которых горели эти настоящие маги целительной ветви. Да и то слышали они об этом от своих дедов, а те, в свою очередь, от своих.