Хранительница небес - Марина Ноймайер Страница 17

Он сжимает кулаки так, что аж костяшки пальцев белеют. Выглядит таким напряженным, будто от одного неверного движения разлетится, словно гипсовая фигура.

– А что случилось с Селестой?

Почему она не остановила Люция?

На лицо профессора Киппинга снова набегает глубокая тень.

– Она была самым чистым, самым сострадательным существом, которое только можно себе представить. У нее с легкостью получалось сдерживать нас обоих, когда мы оказывались рядом, и какое-то время наша триада прекрасно уравновешивала друг друга. Но в какой-то момент Люций сильно изменился. Когда мы расшифровали Табулу и снова открыли порталы в картинах, он захотел большего. Продолжил углубляться в труды древних путешественников во времени и наконец выяснил причину, из-за которой Пантамегистос закрыл порталы. Оказалось, что, если путешественник во времени соберет все двенадцать знаков зодиака, он станет бессмертным правителем времени в одиночку. Пантамегистос хотел предотвратить это любым способом, и запечатал порталы… Ну, как он думал, навсегда. Но мы снова открыли этот ящик Пандоры, даже не подозревая о последствиях. Власть Табулы – благословение, но в то же время проклятие. С одной стороны, она позволяет путешествовать во времени, поддерживать порталы в картинах, с другой… Только из-за нее моему брату в голову пришла безумная идея захватить власть над временем и пространством. Когда мы активировали Табулу, начали появляться новые путешественники во времени, чье наследие до этого было подавлено. Они-то и стали добычей Люция. Вы должны понимать, Люций не всегда был таким, но жажда власти, незримой силы, продолжала менять его, пока он не зашел так далеко, что отобрал зодиак у собственного брата-близнеца. Это было его первое преступление, и в каком-то смысле я сыграл для него роль опытного образца. Затем он обратил внимание на Селесту… Я был очень слаб, но все равно искал способ защитить ее от него…

Я едва осмеливаюсь дышать, слушая рассказ профессора Киппинга. То, что он на собственном опыте пережил то же, что Лео и Анджело, обескураживает меня. Именно профессор Киппинг… На меня снова сваливается слишком много информации.

– Что вы сделали, чтобы защитить ее от Люция? – почти шепотом спрашиваю я. Профессор Киппинг смотрит на меня, и в его глазах больше нет того серебристого блеска – только давнишняя агония, пугающе напоминающая мне о собственной боли.

– Так много было сказано… Я ухватился за единственный способ защитить ее, даже если это означало, что я больше никогда ее не увижу.

Его боль и горе настолько осязаемы, что я чувствую себя рядом с ним мелкой песчинкой. Я не видела Лео несколько дней, тогда как профессор живет с этой скорбью уже много веков. Мне даже думать не хочется, каково это. При этом он, вероятно, все равно не может быть уверен на сто процентов, что Селеста действительно защищена от его спятившего братца.

– Но… Она действительно в безопасности?

– Я надеюсь на это. Самое тяжелое решение, которое я когда-либо принимал в своей жизни. Но пока Селеста недоступна для Люция, ему не удастся собрать в себе все двенадцать зодиаков. Даже если он заберет твоего Водолея, ему все равно необходимо будет завладеть Весами, чтобы достичь своей цели.

Звук его голоса, полного застаревшей боли, я понимаю одно.

– Вы любили ее, да?

Профессор Киппинг, прищурившись, кивает.

– Больше жизни. И думаю, это было взаимно, хотя раньше я боялся в это поверить.

– Если в те времена вы были похожи на Люция, я могу понять Селесту, – произношу я в попытке разрядить атмосферу. – Он в самом деле возмутительно хорош, если бы не эта безумная одержимость мировым господством.

Профессор Киппинг испускает тихий смешок.

– Мы были так похожи, что даже собственная мать не могла отличить нас друг от друга.

Мгновение мы улыбаемся в молчаливом согласии, а затем мне в голову приходят новые вопросы.

– Знаете, с тех пор как я вернулась из Флоренции, у меня какое-то странное чувство относительно вас. Вы не выглядели таким уж удивленным исчезновением Табулы и смотрели на меня так, словно это я ее украла.

– Ах да. – Профессор Киппинг неловко потирает свою лысину. – Вероятно, это было весьма неосторожно с моей стороны, и я не удивлен, что мое странное поведение не ускользнуло от вас. Как я уже сказал, братские узы между мной и Люцием довольно-таки крепки, и благодаря им у меня иногда возникают некие подозрения. В тот момент я не знал, имеете ли вы к этому какое-то отношение, но очень сильно ощущал вашу причастность. Впрочем, обычно я лучше скрываю подобные вещи.

– А до этого? Вы ведь заранее догадывались, что я окажусь следующей путешественницей во времени? – Он так охотно отвечает на мои вопросы, что они сыплются из меня один за одним.

– Вы определенно были одной из самых вероятных кандидатур, поэтому мне было особенно приятно иметь возможность незаметно наблюдать за вами в роли преподавателя. В октябре мы сознательно спровоцировали вашу встречу с Леопольдо. С момента пробуждения его зодиака прошел уже год, и я подыскивал подходящий момент, чтобы проверить вас как его потенциальную партнершу. Программа наставничества, на которую вас любезно записала подруга, оказалась идеальной возможностью, чтобы сделать это в контролируемых условиях и под моим присмотром. Леопольдо не был в восторге от того, что я заставил его присутствовать на этой встрече, да и вы, к сожалению, отреагировали совсем не так, как я предполагал. Обычно пробужденный зодиак партнера при прикосновении выдает бурную реакцию, но ничего подобного мы не заметили.

Я иронически фыркаю.

– В тот день Лео вызвал у меня только две реакции: гнев и отвращение. Но ведь тогда он только недавно узнал свое предсказание и, видимо, встреча с потенциальной партнершей, с которой ему напророчили жуткую трагедию, заставила его серьезно растеряться.

– Вы имеете в виду предсказание его судьбы, которое настойчиво предупреждало о возможных последствиях романтических отношений с его партнером?

– О да, – вздыхаю я. – Вы уже знаете о том, что это предсказание – дело рук Виктора? Он сегодня признался мне, что скрыл от Лео больше половины его истинного пророчества и передал ему только ту часть, где мы мучительно умираем.

– Я подозревал, что он каким-то образом сфальсифицировал пророчество, но сознательно решил не вмешиваться. Конечно, было крайне досадно узнать, как отвратительно Леопольдо вел себя по отношению к вам из страха перед пророчеством. Но, оглядываясь на свой жизненный опыт, я рассудил, что будет безопаснее, если между вами не возникнет никаких романтических чувств. Это избавило бы меня от многих страданий. И хотел надеяться, что со временем вы возненавидите друг друга достаточно, чтобы предотвратить возможность возникновения каких-либо чувств. Но я недооценил силу судьбы, которая всеми правдами и неправдами старалась вас свести. Теперь вы хоть что-то способны противопоставить моему брату, как и сказано в пророчестве.

От его слов у меня в висках запульсировал гнев. То есть все это время он со спокойной душой наблюдал, как Лео мучается из-за своего предполагаемого пророчества? Как он ведет себя со мной? Все мое сочувствие к профессору Киппингу, вызванное его душераздирающим признанием, сходит на нет, и я снова сердито встречаю его взгляд.