Соляное сердце - Руслана Рэм Страница 17

Василе нашел меня глазами, слез быстро с коня и подошел почти вплотную, положив руки на мои плечи, отчего мне стало тяжелее в сто крат, а язык прирос к небу.

— Что случилось, Лиль? Ион мне сообщил, что дело срочное, на грани жизни и смерти, — в голосе Василе слышался едва уловимый страх. Не за себя, конечно. Он боялся за меня.

«На грани жизни и смерти…», — оно так и было, но чтобы я еще раз Иона попросила послание отправить!

— Княже, можем мы наедине поговорить?

Он опустил руки с моих плеч, будто огладив, и взялся за пальцы. Совсем бережно.

— Пойдем в оружейную.

Он взял меня за руку крепко и повел в тот самый донжон.

Утром Вайорика мне показывала башню быстро, ничего не объясняя толком, мол, княжеская эта часть замка и только его, поэтому тут быть нам не велено, но знать это место я должна. При нападении на крепость прятаться буду именно здесь. Тут и провизия хранилась, и колодец был свой, в осаде можно было укрыться на долгое время. Крепость в крепости. Но, когда, мы вошли в оружейную, то я усомнилась, что князю понадобится «долгое время» — тут было мыслимое и немыслимое оружие. С таким-то любую войну выиграть можно. Теперь неудивительно, что Валахию боялись, называя драконьей страной. По-моему, я даже увидела латы, сделанные под чешую древних созданий.

Василе снял запыленный плащ и кинул его на скамью, куда легла и перевязь с мечом. Он повернулся ко мне и посмотрел внимательно, приглашая тем самым к беседе. Я опустила глаза в пол и встала на колени.

— Княже, прошу помоги! Сестру мою старшую похитили в Северных землях. Нет ее следа, нет вестей. Пурга из саней замела волшбой древней. Родители мои виноваты, но… — я сглотнула ком в горле. Только не заплакать! — Но они не справятся одни.

Я коснулась лбом пола и сжала кулаки.

— Прошу, Василе, помоги! А взамен проси, что хочешь!

— Встань, пожалуйста. Не уж-то я похож на монстра без сердца, что откажу нареченной своей в помощи?! Встань, Лиля. Будет у нас разговор долгий.

Я поднялась и улыбнулась неловко. Не ожидала, что княже даст свое слово так быстро. Поэтому, может быть, и не спросила бы так прямо то, что спрашивать было пока рано:

— Нет, не считаю монстром бессердечным, но и зазнобой ведь не являюсь, никто в обиде не будет, ежели помощи не окажете, княже. Не ваша вина и не ваш долг…

Василе улыбнулся криво и подошел ко мне. Близко-близко. Обнял и поцеловал. Именно так, как тогда у костра. Сладко. Горячо. Нежно. И не было сил отстраниться, лишь утонуть в этом теплом омуте. Когда Василе остановился и прижался ко мне сильнее, а покров огненный начал опадать с меня, возвращая на землю твердую, я наконец-то услышала, как быстро бьется его сердце.

— Лиля, dragă, что ж ты такое говоришь?! Как же ты не зазноба мне?! Я же прикипел к тебе сразу, как увидал лик твой. А уж узнав лучше, так и отдал тебе свою часть сердца, что в человеческом теле моем живет. Неужели я не мил тебе?

— Мил, Василе, — призналась я. — Думаю я о тебе всегда теперь. И сердце мое за твое переживает, но росток это, не цветок еще. Дай мне время.

Княже напрягся и отстранился, отошел на шаг назад, будто черту между нами проводя, а потом замер, в мысли свои погружаясь, а мне не понравилось странная фраза про часть человеческого сердца. Мудреная она была. Тревожная.

— А если нет времени, Лиля? Если скажу, что свою судьбу ты решишь сегодня?

Ой, не по нраву мне эти слова были, но что-то было во всем облике Василе острое, опасное. Превратился он в меч разящий.

— Тогда решу сегодня, но не отступлю. Жить ведь не смогу с пониманием, что вот этими руками сестру не спасла, коли ты мне помощь предлагаешь.

Глаза Василе потемнели, блеснув алым, губы его в тонкую линию сжались, и он достал кинжал.

— Тогда ты мне дашь клятву на крови, Лиль.

Я вся подобралась, а он отошел к сундуку и достал оттуда кубок, что привиделся мне в ту летнюю ночь. От страха отшатнулась, но Василе крепкой хваткой вцепился в мое запястье.

— Лиля, я не сделаю ничего плохого, но дав мне согласие, его уже никогда не заберешь. Ты согласна? — спросил княже спокойно, но твердо. И я поняла, что он меня защитит. От всего убережет. Все для меня сделает, если сейчас, в эту крупицу соли, из которой все наше время сложено, я скажу…

— Да, Василе!

Он будто выдохнул, улыбнулся и снова обнял меня.

— Что ж, Лиля, теперь слушай меня внимательно, ничего не пропускай. Хорошо?

— Хорошо, — сказала и кивнула я в ответ. Василе я доверяла, но то, как он серьезно подошел к моему ответ, настораживало. А ведь я хотела тайны княже узнать, приоткрыть хоть одну дверку, а когда почувствовала, что близко оно — исполнение заветного — то испугалась. Но хорошо, что сдержаться смогла и не отступила.

Василе налил из кувшина красного вина в тот самый кубок и резко, без предупреждения полоснул по своей ладони до тонкого кровавого следа, подержал над вином, всматриваясь, как капли крови с вином смешиваются, и сжал ладонь в кулак, а буквально через мгновение раскрыл, и я ничего не увидела: ни шрама, ни следа. Даже охнула от удивления.

— Меня не так просто убить, Лиля, и скоро ты поймешь почему. Протяни ладонь над кубком и ничего не бойся.

Я вытянула руку, но глаза закрыть не смогла, так и уставилась на свою ладошку, по которой огненным смерчем пронеслось лезвие кинжала, и опалило меня болью. Алая кровь сразу закапала из раны в кубок, смешиваясь там с более темной кровью Василе. Он поднес мою ладонь к лицу и поцеловал, согревая дыханием, и произнес:

— Теперь пей, Лиля, три глотка, не думая ни о чем. Ни о долге сестринском, ни о данном слове. Просто утоли жажду.

Я взяла кубок дрожащей рукой и поднесла к губам, в нос проник аромат вина, но я сделала, как и велел Василе, три глотка, не впуская в свою голову думы разные и тяжелые. Как закончила, то передала ему напиток, и он осушил кубок одним глотком.

И в то же мгновение все внутри меня загорелось, нестерпимо больно обожгло огнем, будто я глиняный горшок в печи. Я вскрикнула, и Василе крепко прижал к себе, успокаивая:

— Не бойся, сейчас все пройдет, зато ты станешь сильнее.

Не нужна мне была такая сила с такой болью, но действительно вскоре огонь внутри стал утихать, оставляя приятное тепло, обволакивая каждую частицу меня. Я подняла к лицу свою ладонь и увидела, что нет на ней больше пореза — ровная чистая кожа.

— Ты со мной волшбой своей поделился? — спросила я у княже.

— Связал, Лиля. Это называется связал магией. Теперь, ежели умру я, умрешь и ты. Такое правило в нашей семье издревле. Дракон и его заклинатель связаны жизнями, чтобы человек не предал.

— Дракон?