Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит Страница 17

— Быстро!

Это был уже не совет друга, а приказ члена Совета. Однако Джейрен все же колебался, боясь бросить Атайю на милость своих сил. Тут в воздухе что-то защелкало и зашипело, он почувствовал запах серы и решил повиноваться, зная, что последует дальше.

Началось с крика из глубины горла Атайи, затем прозвучали страшные слова.

— Ignis confestim sit!

Тоня с Джейреном едва выбрались из пещеры, когда оттуда ударной силой вырвалось зеленое пламя. Лишь внешне хрупкая завеса спасла их от смерти. Они помчались по песку и смогли перевести дыхание, только когда спрятались за валуном у самого моря. Завеса, если выдержит, сохранит магические силы Атайи внутри пещеры, но Джейрен вдруг усомнился в действенности своих заклинаний против такой колдуньи — к тому же сумасшедшей.

В страхе он молча наблюдал, как мечутся в пещере огни, отскакивая от стен, будто кто-то балуется фейерверком.

— Боже мой, Тоня, она убьет себя.

Потеряв контроль над собой, Джейрен рванул к пещере, но Тоня поймала его за руку и силой затащила обратно за валун.

— Мы не можем ей помочь… не сейчас. Только сами себя угробим.

Сила в ограниченном пространстве возросла так сильно, что прорвала преграду будто паутину. Джейрен с облегчением вздохнул. По берегу разбежались шаровые молнии. Касаясь воды, они гневно шипели. В это мгновение разразилась гроза, дождь полил стеной — горячий дождь с паром, словно вода из умывального тазика. Ветер гнал волны, ударяя их о скалы.

На небе сверкнула молния, и из пещеры опять вырвалось зеленое пламя. Два разряда встретились в воздухе, вызвав неземной раскат грома столь грозного, какого никогда раньше не сходило с небес. Казалось, что началась война между раем и адом.

— О господи, что происходит? — произнес Джейрен, закрывая уши ладонями от второго оглушительного удара.

Ответа не требовалось, он достаточно долго был учителем магии, чтобы все понимать. Каждый колдун проходит через мекан — испытание, когда впервые приходят магические силы и просятся наружу, когда безумие и необузданные чары отражают беспокойство разума. А это… это разъяренный мекан, отражение хаоса, творящегося в голове Атайи, хаоса страшней любого мекана, потому что она стала опытной чародейкой и знала куда больше заклинаний, в том числе смертельных, чем начинающие колдуны.

Затем гроза неожиданно стихла. Дождь перестал, исчез ветер. На берег опустилась противоестественная тишина. Джейрен с ужасом посмотрел на Тоню.

— Боже, неужели…

Он не мог произнести свой вопрос до конца. Неожиданной перемене было два объяснения, одно из них — слишком жестокое.

Тоня с Джейреном нетерпеливо подождали пару минут, чтобы убедиться, что чары в самом деле успокоились, а затем осторожно вернулись в пещеру.

По всему песку были разбросаны одеяла, одежда, пища. В костре дружелюбно потрескивал огонь, но на стенах остался след свирепых языков зеленого пламени, черная гарь закрепилась замысловатыми рисунками, словно вырезанные на скале руны. Посреди лежала Атайя — лицом вниз, будто просто упала, не смогла удержаться на ногах. Пыль от лопнувших камней покрыла ее волосы и одежду подобно пеплу.

Тоня опустилась на колени, прикоснулась к сонной артерии девушки и вздрогнула, словно ее ударило током.

— Я чувствую пульс. Она дышит. Должно быть, потеряла сознание. — Тоня благодарно вздохнула и устало протерла глаза. — При таких обстоятельствах это лучшее, что могло случиться.

Джейрен присел рядом. Друзья были истощены и разбиты. Кожа стала липкой от пота и горячего дождя. Джейрен протянул руку и погладил голову Атайи дрожащими пальцами, шепча ее имя, хотя сомневался, что девушка услышит его.

— Ты свободна, Атайя, — проговорил он, убирая с лица волосы. — Свободна. Вернись ко мне, пожалуйста. Вернись…

— Худшее позади, — уверила его Тоня, покрывая недвижное тело одеялом. — Она обладает невероятной силой. Потребуется некоторое время, правильный отдых и питание… Думаю, она поправится.

Джейрен недоверчиво поднял взгляд:

— Ты имеешь в виду физически. Как насчет…

— Ее разума? — Тоня вздохнула, не в праве утешить его. — Не знаю, Джейрен. Я отдала бы все на свете, чтобы это помогло. Просто не знаю.

Несмотря на нечеловеческую усталость, он поднялся на ноги и вышел из пещеры в поисках уединения. У воды Джейрен посмотрел на небо. Оно было ясным — маленький подарок буйства Атайи: нависавшие весь день грозовые тучи уши на юго-восток, вероятно, досаждать королю Делфархама. И море стало спокойным, волны лизали берег, как кошка сливки. Мерцающие звезды вырисовывали привычные созвездия конца лета, сердечно обещая, что будут сиять вечно.

Однако красота ночи не могла утешить его.

Возлюбленная, наверное, поправится. За такой подарок судьбы надо броситься на землю и благодарить Бога. Но как же ее разум? Ее душа? Как же все то, что делает Атайю Атайей?

Самая жестокая насмешка, с горечью подумал Джейрен, опустившись на холодный песок, бороться с видоизмененным меканом и мучиться всю жизнь, обладая вдобавок опаснейшей магической силой опытной колдуньи…

Джейрен вздрогнул. Поистине мрачное будущее. Она может причинить себе увечья, выбрать страшную смерть и в этом безумии забрать с собой остальных.

Он взял в кулак песок, который просочился меж пальцев. Сбылись его мечты: Атайя выбралась из монастыря, снята блокировка, возлюбленная рядом — теплая, живая. Тем не менее на сердце тяжело от осознания, что она столь же далеко от него, как и ранее.

И на сей раз только Бог — с его всеобъемлющей властью — знает, вернется ли она к нему.

Далеко к югу, в сердце родового имения королевы Халсей Манор, к окну подошел принц Николас Трелэйн, рука уперлась в узкий проем в стене, словно чтобы удержать ее от падения. Розовые и оранжевые ленты сентябрьского восхода скользили по круглым зеленым холмам, не тронутым осенью. Однако пейзаж его не умилял. Принцу только что передали новости, развеявшие его беспечность, извечный энтузиазм улетучился.

— Не может быть… не может такого быть.

Королева Сесил и граф Джессингер сидели у камина, молча смотрели друг на друга, не желая верить ушам. Между ними крепко спала малютка — дочь Сесил — в колыбели из розового дерева, не ведая ужасов, творящихся вокруг.

Письмо с королевскими красными лентами дрожало в руках королевы, когда она решила перечесть несколько строк.

— Вынужден сообщить вам, что наша злосчастная сестра покончила с жизнью, и судить ее Господу Богу. — Сесил остановилась, глотая слезы. — Тут еще написаны, — добавила она, содрогаясь, — всякие глупости о том, что самоубийство — мудрейшая вещь из сотворенных Атайей, и Бог, может, над ней смилостивится за стирание проклятой магии с лица земли, хоть это и не было произведено традиционным отпущением грехов.