Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Герман Романов Страница 17

А требования к интендантам о выдаче всего нужного? Это самое важное — достаточно почитать рапорта, и ты сразу поймешь суть — смогут ли воевать войска или нет. Штатские считают, что главное — героизм, и ошибаются — войну решает работа службы тыла…

Генерал-майор Сычев пыхтел папиросой, прихлебывал из стакана и матерился — за двадцать лет службы ничего не меняется, любая бумага должна вылежаться под сукном.

Если интендантство отказывает, то писать рапорт надо не коменданту города, а по командованию, вплоть до окружного, а то все эти его «ходатайствую по существу рапорта» как мертвому припарки.

А картина мрачная — 53-му Сибирскому полку требуется 365 новых шинелей, и отремонтировать, зашить и залатать еще 42 полушубка и 412 шинелей. Для полка вроде бы немного, вот только полк некомплектный — 1100 солдат при 44 офицерах. То есть из пяти солдат четверо худо одеты или не одеты совсем, а на улице не май месяц. Оба батальона полка в Глазково стоят и восстанут к вечеру как пить дать.

На той стороне Ангары дислоцирована еще Иркутская местная бригада — одним батальоном (700 солдат при 12 офицерах) в Военном городке, а вторым (625 солдат при 25 офицерах) на станции Иннокентьевской. И какие они там склады охраняют, если для караульных требуется 216 тулупов или полушубков, не в шинельках же ночью морозиться. Да еще стекла требуются, чтоб в окна казарм вставить.

И тут Ефима Георгиевича основательно передернуло — да что же делается, солдаты морозятся, а у генералов нет решимости стекла в городе конфисковать, ведь только у него в комнате можно одно окно заколотить и матрасом утеплить. А это две рамы, окно же двойное. Тут никаких большевистских агитаторов не нужно — раздетые и разутые солдаты, которых битком забили в холодные казармы, сами по себе восстанут. И будут правы…

Сычев встал из-за стола и подошел к окну — ледяное стекло остудило горячую голову. Он вздохнул и снова сел за стол, закурив очередную папиросу. От табака в горле уже першило, перед глазами мутило. Перевернул листы документов чисто механически, их содержимое он чуть ли не выучил, и принялся размышлять…

В городе штаб 4-й Сибирской стрелковой бригады, при нем 2-я Иркутская казачья сотня есаула Петелина и комендантская команда в 200 штыков, занятая охраной правительства, что в Русско-азиатском банке сейчас заседает. В бригаде есть мятежный 53-й полк, оставшиеся ошметки в сотню штыков 54-го полка на охране тюрьмы плюс егерский батальон (515 солдат при 27 офицерах), что сейчас восстание в Александровском централе подавляет.

Единственной реальной силой в городе являются три военно-учебных заведения. Оренбургское казачье училище, казармы которого на Первушиной горе, имеет 400 юнкеров и офицеров, и главное — две трехдюймовых пушки (правда, только одну орудийную запряжку).

Иркутское военное училище чуть меньше — почти три сотни юнкеров и офицеров, зато располагается почти под рукой, рядышком, у Харлампиевской церкви. А при училище есть унтер-офицерская школа, именуемая Инструкторским полком, — до 500 солдат и полсотни офицеров.

Один батальон в две роты, собственно, в здании военного училища, а второй, аналогичного состава, в Хаминовской мужской гимназии. В каждом из училищ еще имеются несколько десятков солдат из обслуги, но их можно не учитывать — к бою нестроевые совершенно не пригодны, дай бог свои казармы от мародеров сберегут.

И казаки в городе есть, эти сволочные иркутские казаки, что его приказы летом игнорировать вздумали. Но к ним обращаться он не будет — у атамана Оглоблина силенок маловато, в городе только 2-я сотня, учебная и нестроевая команды.

Две сотни полка дерутся сейчас под Канском, что в Енисейской губернии, а 4-ю сотню «прессуют» эсеры и партизаны в Балаганске. Так что от казаков реальной помощи он не получит, а потому за прошлое унижаться не станет. Да и не к лицу ему, гвардейцу, перед Оглоблиным извиняться! Пусть дальше свара идет…

Одно утешает — у заговорщиков на их берегу Ангары сил чуть меньше. У губернатора Яковлева, сукиного эсера, в Знаменском предместье вооруженный до зубов отряд особого назначения расквартирован — почти полтысячи штыков.

Плюс три сотни милиционеров ему тоже подчинены. Да второй батальон Инструкторского полка может предать, морды там доверия не вызывают. И рабочие дружины в полтысячи штыков каждая эсеры и большевики организовать могут, агитация чуть ли не открыто идет — одну в Глазково из железнодорожников, а другую в Знаменском из рабочих, что хуже.

В Иркутске давно варится каша из разношерстной сволочи. И эсеровский Политцентр, и сборную солянку из различного пошиба социалистов и маргиналов — всех их, была бы его воля, давно уже надо было поставить к стенке…

Слава богу, хоть в Иркутске удалось не допустить откровенных уж погромов и бесчинств. А то мирные мещане очень быстро достают припрятанные до поры до времени винтовочки.

А среди толпы как рыбы в воде чувствуют себя клятые агитаторы, революция девятьсот пятого года, да и семнадцатый это хорошо показал, слетаются как мухи на свежий навоз.

Много, уж очень много этих мух в городе развелось, сидят, ждут случая. А вот попробуй, тронь только их! Сразу вой подымут, колчаковским прихвостнем назовут, местным диктатором, поди ж ты, окрестят!

Да ладно бы просто сидели, болтали бы, языки чесали! Так нет, плетут, плетут уже полгода заговор, мятеж готовят. Создали Народно-Революционную Армию, возглавляемую штабс-капитаном Калашниковым. Воинство, достойное самого Политцентра. Собрали весь балласт, болтающийся в тылу: интендантская и штабная сволочь, держащая нос по ветру, офицеры колчаковской выпечки, которые из прапорщиков да в штабсы.

И командующего господа, или, прикажете сказать, уже товарищи Линдберг, Федорович, Зицерман подобрали подходящего. Такой же бывший прапорщик, неизвестно за какие заслуги одаренный то ли Колчаком, то ли еще в семнадцатом году Временным правительством офицерскими погонами. Только слово «армия»! «Ополчение» — и то было бы слишком громким названием для нескольких тысяч человек, больше похожих на сборище проходимцев.

Ну да ничего! Они сами наступят на свои же грабли! Разболтанные и анархистски настроенные черемховские шахтеры добавят только сумбур в ряды их бойцов, а потому пользы от них Политцентру не будет никакой, только голимый вред.

Запасные солдаты категорически не желали воевать у Колчака. Я их не смог толком отмобилизовать. Они и не дезертировали только потому, что бежать на своих двоих слишком далеко. Ведь до Алтая и Урала, откуда их призвали, по железной дороге ходу уже нет.

Пусть Калашников с ними помучается! Да и мне спокойнее: у меня смутьянов поубавится.

В том-то и беда, что сам по себе, без поддержки чехов, Политцентр мог сколько угодно пускать интеллигентские сопли и призывать к мятежу. Вся их болтовня сводилась бы к тому, что, как говорится, собака лает — ветер носит. Как уже было раньше, господа-агитаторы лихо уносили ноги, лишь завидев блеск казачьих шашек. Покончить с Политцентром отряды Семенова, спешащие на помощь из Забайкалья, смогли бы без особых проблем, но куда деть чехов? Чехи, чтоб им провалиться, вот кто дергает за веревки эсеровских марионеток…