Американец - Григорий Рожков Страница 17

— Служу трудовому народу! — И уже спокойнее добавил: — Разрешите идти?

— Вы мне не подчиняетесь, лейтенант, так что будьте проще. И разрешения у меня спрашивать не надо. Кстати, если вам не трудно, прошу вас, передайте командиру отряда, если вы, конечно, к нему пойдете, что моя группа готова к бою и мы ждем приказов.

Добров кивнул, еще раз козырнул и выскочил из помещения.

Отличненько, вопрос с походом к командиру отряда решен, и можно заняться делами здесь. Вернувшись за стол, я продолжил трапезу. Кинг улыбается: явно ему понравилось, как себя повел советский командир. Гордость, наверное, берет за то, что свой командир чужого, да еще и иностранного, по стойке «смирно» поставил.

— Кынг… Мнам… Мнам… — Болтать с набитым ртом неприлично, но очередная мысль пришла по ходу приема пищи. — Сколько сейчас в строю инструкторов из нашей группы? До моего приезда были потери?

— На данный момент в строю десять человек, сэр. Включая вас, одиннадцать. Потерь и раненых в группе нет. Все вооружены и снабжены двойным боекомплектом. — В голосе Сэма звенела удовлетворенность. Он докладывает лучшую весть на данный момент — вверенный ему до возвращения командира отряд не понес потерь, нет раненых, все вооружены, и у них есть все, что может понадобиться в бою. А это отличный показатель. Я зажевал последний кусок хлеба и, хлопнув себя по коленям, встал.

— Сержанты Бо, — хм, как просто командовать двумя братьями одновременно, — остаетесь здесь на охране имущества. Если сюда в мое отсутствие придут советские командиры, Чарльз, найди меня, я разберусь, в чем дело.

— Сэр, да, сэр! Все будет в лучшем виде, сэр! — дружно загалдели братья Бо.

Я обернулся к Сэму:

— Первый сержант Кинг, мы же с вами пока пойдем, пообщаемся с группой.

Подхватив свой автомат, я двинул следом за Кингом. Вышли в коридорчик и тут же свернули в первую дверь. За ней шел длинный коридор с большим количеством разбитых окон (под ногами отвратно скрипели куски битого стекла). Полдесятка дверей вели в небольшие комнаты. В конце коридора с винтовкой наготове стоял еще один американский сержант с каской на голове. О, каски, значит, есть? Надо себе попросить одну, для защиты моей бедной, болезной черепной коробки. Эх, посеял я где-то свою каску…

Заметив нас с Кингом, часовой слегка подтянулся, но на лишние «сэрканья» от своей работы не оторвался, да и далеко до нас.

— Сюда, — кивнул Кинг, указывая на третью дверь в коридоре. Недалеко инструкторы устроились от своего временного штаба.

Вошли в помещение, и я даже крякнул от открывшегося мне зрелища. Вот и ответ на вопрос о наличии пулеметов. В открытое окно на треножнике, установленном на ящики, выставлена вороненая туша надежного и верного американского пулемета — «Браунинга М2П». Этот монстр 50-го калибра в моем мире, ну то есть в реальности, служит уже больше чем полвека. И только вот вначале двухтысячных американцы вроде бы придумали что-то новенькое на замену этому титану. Хотя есть у меня сомнения по поводу замены «браунинга» полностью: уж очень хорош и надежен этот пулемет. Возле этой машины смерти сейчас возилось двое бойцов.

О! А вот слева один сержант возится с еще одним пулеметом, тоже «браунингом», но 30-го калибра. Сложенная тренога лежит у его ног рядом с металлическими коробками с лентами.

— Shun! Officer here! — тяжелым басом скомандовал Кинг.

Насколько я помню, это «шун» от слова «аттеншн». То есть «смирно!». Приятно, очень приятно чувствовать себя значимым.

Вся честная братия сержантов-инструкторов тут же бросает все свои дела и как ужаленная в зад вскакивает и тянется по стойке «смирно». Кинг тоже принял стойку «смирно» и, повернувшись на одних каблуках ко мне, козырнул. Все последовали его примеру. Хм, а у половины сержантов головных уборов нет, и чего они мне салютуют? Точно! У них же можно козырять и без головных уборов. Ну, тогда и мне надо соответствовать образу американского офицера. Салютую в ответ и даю команду: «Вольно!» Кинг меня дублирует. Замечаю сидящего в дальнем углу второго знакомого — сержанта Брока.

— Ну что же, начнем знакомиться. Я — первый лейтенант Майк Пауэлл. До возвращения в строй капитана Брауна я являюсь командиром этого подразделения, — представился я, пройдя в центр помещения. Будем создавать дружескую атмосферу в подразделении, так сказать, брать свое на основе уважения и взаимопонимания. Не нравятся мне командиры, скрывающие свою заботу о подчиненных за стеной грубости и ненависти. Но все же не забывая о строгости. — Сразу же сообщаю вам самую дерьмовую новость. Вокруг полным ходом разворачивается война. — Похоже, я произнес то, чего все боялись, но при этом прекрасно осознавали. Сержанты дружно вздохнули, кто-то выругался сквозь зубы. — И в эту войну мы уже с вами ввязались. Мы инструкторы, значит, будем учить русских солдат, как надо воевать, на своих примерах. — Добавим чисто американского пафоса. — Но никаких геройств! Нам всем еще…

— Воздух! — донеслось с улицы. — ВОЗДУХ!

— What?! — Кинга, судя по всему, сама интонация крика взволновала, да так, что он присел в дверях и совершенно круглыми глазами стал высматривать что-то за окнами. — Not again [8]… — Похоже, были уже налеты, и Кинг быстро проанализировал отношение крика русских «воздух» и бомбардировок.

— Воздушная тревога! — Кроме Сэма, никто даже не пошевелился: не сообразили еще, что к чему. — Всем рассредоточиться по комнатам, дабы снизить вероятность гибели всех сразу! Бегом по комнатам! — Тут-то они и показали себя во всей красе. Пара мгновений — и в комнате осталось только трое: я и те двое, что возились с крупняком М2.

Еще мгновение, и началось нечто невообразимое. Это нельзя никак передать. Это бомбежка! Может, это длилось минуты, а может, часы, я уже и не скажу, но это было очень долго. Бесконечно долго! Ни одна бомба не попала в нашу казарму, но падали они все же очень близко. Здание сотрясалось от взрывов, в комнаты набросало горы земли — хорошо, стекла предыдущей бомбежкой вышибло, а то засыпало бы нас осколками. Было страшно, но одновременно хотелось порвать проклятых асов Люфтваффе в клочья. Один из пулеметчиков, пока бомбили, извлек откуда-то каску и вручил ее мне. Небольшое чувство защищенности отвлекло меня от этого ужасающе дикого воя пикирующего бомбардировщика.

Бомбежка прекратилась неожиданно. Тут же началось ликование — в соседних комнатах дружно драли глотки мои свежеиспеченные подчиненные. Я бросился к окну и задохнулся от подступивших к горлу слез радости. В небе в безумной свалке с немецкими пикировщиками и истребителями схватились советские истребители. Мне удалось определить, что среди советских самолетов были машины, похожие на И-16: очень уж они маленькие и несуразные, а также я точно узнал тонкие, гладкие черты МиГов. Когда, окутавшись огнем и дымом, к земле устремился первый «лаптежник», весь отряд загудел, завибрировал. Отовсюду доносилось одно — «УРА!». И я орал, и американцы орали. Победа — это так приятно.