Королева. Выжить, чтобы не свихнуться - Оксана Гринберга Страница 17

С графом Арраном, шотландским претендентом, я могла встретиться тайком, чтобы не рассориться с Францией окончательно. Еще не время! Шотландией правила француженка маркиза де Гиз, и брачный договор с Арраном означал бы, что мы открыто выступаем против нее. Это могло бы привести к войне с Францией, к которой мы еще не были готовы. В Париже безвылазно сидели наши дипломаты, пытаясь подписать мирный договор, но пока что безрезультатно.

Война с Францией… Эти страшные слова прозвучали вновь, когда речь зашла о единой форме богослужения во всей стране. Англия встала на путь Реформации еще при Генрихе VIII, отце Елизаветы, но была насильно возвращена в лоно традиционной церкви католичкой Марией. Ввести единую протестантскую мессу и сделать королеву главой церкви, как собирались в ближайшем времени, означало бы разрыв с Ватиканом. После него страна могла бы стать законной добычей любого христианского короля. К примеру, французского. Кстати, отличный повод! Филипп Испанский, все еще пребывая в надежде на брачный союз, пока что был на нашей стороне.

Я слушала и кивала, соглашаясь с Советом. Еще бы не соглашалась… Мы укрепляли военные позиции на севере страны в предвидении французского вторжения через Шотландию, а также города на юге. Во время царствования Марии Англия потеряла Кале – порт на берегу пролива, отделяющего страну от материка, и у Франции появился удобный плацдарм для нападения. Но мы готовились – набирали людей в армию, помирились с антверпенскими ростовщиками, заказывали во Фландрии порох, латы, палицы, торжественно обещая заплатить как можно скорее. Что-то надо было решать с флотом – границы Англии охраняли, если можно так выразиться, семь мелких военных судов и восемь купеческих бригов, приспособленных для патрулирования. Не густо! Да и денег особо не было. Казна оказалась пустой – бывший король-консорт Филипп выгреб все до последнего пенни на собственные военные операции в Европе. Внешний долг Англии представлял собой угрожающую цифру.

Правда, Парламент собирался субсидировать новое правительство, и в этом случае каждому из графств пришлось бы внести немалую сумму в казну. Но их все равно бы не хватило на реорганизацию и усиление армии. Угроза войны с Францией зависла над нами дамокловым мечом, несмотря на мирные переговоры.

Я слушала и молчала, решив любой ценой не допустить кровопролития. Соглашалась с советниками, занимавшими выжидательную позицию, унимала особо активных, когда зашла речь о помощи протестантам в Шотландии. Если уж помогать – то советом, дружеской поддержкой и немного деньгами. Тут самим не хватает! Войска посылать не будем, пусть сами разбираются.

И еще я собиралась экономить. Запросила у Совета информацию о содержании королевского двора, решив сократить количество слуг, собственные траты и расходы на развлечения. А то, кажется, я живу не по средствам. Зачем четыреста гвардейцев для личной охраны, доставшиеся от королевы Марии? Если она страдала паранойей – это ее личные тараканы. Мне вполне хватит дюжины. Уильям не соглашался – наверное, после того, в чем я призналась этим утром. Наконец, мы сошлись на тридцати. К тому же, упомянул государственный секретарь, врач, пользовавший Марию до самой смерти, был выписан из Нидерландов и все еще находился в стране. Быть может, королева захочет с ним встретиться? Я согласно кивнула.

Совещание закончилось. Я вышла из зала в прохладный коридор Уайтхолла, чувствуя, как горят разгоряченные щеки. Не только они, кажется, еще и мозг перегрелся.

– Елизавета, подождите! – раздался голос Роберта. Пришлось остановиться. Вместе со мной замерли гвардейцы и дождавшиеся королеву фрейлины. Девушки почтительно отступили, пропуская лорда Дадли. Я уже привыкла, что одна побуду лишь после того, как меня похоронят, поэтому обернулась и произнесла:

– Роберт, конечно же, я помню о сегодняшней партии. Мысль о ней придавала силы весь этот день.

Я пошла по галерее к своим покоям, прислушиваясь к шороху платьев фрейлин по каменному полу дворца. Роберт следовал за мной. Наконец девушки приотстали, давая возможность поговорить наедине.

– Вы выглядите уставшей, – произнес лорд Дадли – в голосе прозвучала тревога.

– Заседание оказалось утомительнее, чем я ожидала. Но игра обязательно состоится, обещаю вам.

Не зря же я вызвала с утра королевского портного, с которым обсуждала, как укоротить платье, чтобы не запутаться в подоле и юбках, насколько ослабить шнуровку лифа и что сделать с рукавами, чтобы можно было поднять руку с ракеткой.

– Елизавета, я хочу спросить у вас о другом. Скажите, есть ли у меня хоть малейший шанс?

– Вы говорите о теннисе? Абсолютно никакого, – честно призналась я. О чем может идти речь после «балета на льду», который они исполнили с Пиккерингом? Я разделаюсь с ним в два счета. В детстве выиграла несколько турниров, пока травма не перечеркнула спортивную карьеру, но и после нее продолжала тренироваться почти каждый день.

– Я говорю о другом.

– О чем тогда, Роберт? – устало спросила я. Так и знала, пришло время разговора, которого старательно избегала весь день.

– Могу ли я надеяться стать тем, кем был для вас раньше?

– А кем вы были раньше?

– Самым преданным и верным другом.

– Вы им и остались, – вздохнула я, протянув ему руку. Роберт много сделал для Елизаветы в трудные времена, одалживал деньги, когда в них нуждалась. Войдя в силу, королева щедро наградила его, сделав своим конюшим – пятым по рангу придворным в королевстве, хотя Уильям Сесил хотел на это место своего ставленника – Питера Керью.

– Я надеюсь на большее, Елизавета, – признался Роберт. – Когда я вижу вас, такую красивую и недоступную, словно утренняя звезда на небосклоне, то скучаю по нашему детству в Хэтфилде, когда мы вдвоем играли в тенистых аллеях и делились секретами. Я помню, вы сказали мне, что никогда не выйдете замуж. Но я всегда надеялся, что вы измените свое решение ради меня. Потому что я любил и всегда буду любить только вас.

– Роберт, вы женаты, – выдохнула я, вырывая руку из его цепкой хватки. Взгляд черных глаз парализовывал, лишая возможности связно думать. – О чем может быть речь?

– Моя жена тяжела больна.

Неужели намекает, что скоро станет вдовцом?

– Найдите для нее хороших врачей, – рассердилась я. – Уверена, вы можете себе это позволить.

Так было и с Андреем – его жена болела, была не в настроении, в депрессии, в отъезде, и это все время мешало разговору о разводе. Но двоих детей он успел сделать, тут ему ничего не помешало!

– Мы перепробовали все, – Роберт покачал головой, – ей не становится лучше.

– Мне очень жаль, – произнесла я, развернулась и пошла прочь.

– Елизавета, когда вы станете главой церкви Англии, сможете дать мне развод, – произнес он мне в спину.

Вот так поворот! Я замерла. Слишком уж откровенно он добивался королевы. Или короны, кто знает?!

– Зачем вы вообще женились, Роберт? – растерянно спросила я. – Если надеялись, что изменю решение в вашу пользу?