Ричард Длинные Руки - властелин трех замков - Гай Юлий Орловский Страница 17

Я повернулся, встретил его прищуренный взгляд.

— Вы нас видите впервые. Не рискованно ли доверять драгоценную дочь незнакомым людям? Уж не говорю про сто золотых монет и двух прекрасных коней! Да, кстати, понадобится еще и мул для моего спутника.

— Мул?

Я кивнул в сторону молчаливого Кадфаэля, монах вообще старается выглядеть тенью.

— Моему спутнику духовный сан не велит ездить на коне. Он развел руками.

— Мул будет. А золото… Что золото? Дело наживное. Золото лишь показывает, что я достаточно могущественный человек. Кони… да, кони — ценность, но наш край — лучшее на земле место, где лучшие на свете кони. И от этих жеребцов, что предлагаю вам, уже подрастают молодые жеребята. И вот только дочь — настоящее сокровище, вы правы. Однако я прожил долгую жизнь… намного дольше, чем вы можете представить, и научился отличать людей, которым можно верить.

Я поклонился, еще до конца не убежденный, злясь на себя, что взваливаю на себя обузу в виде женщины.

— Ладно, повозка во дворе?

— Уже запряжена, — сказал он быстро. — Все это не стоит вашего внимания. Вам нужно будет только ехать поблизости. И проследить, чтобы коляска въехала в ворота замка герцога. Можете даже не заезжать сами! Я же сказал, это моя родня.

Я покосился на Кадфаэля, на этот раз на его лице отчаянная мольба, чтобы согласился, ведь христианин должен помогать другому христианину, тем более когда в уплату идут чудесные кони, все знают, что во всем королевстве нет лучше коней, чем у Маркварда.

Я сдвинул плечами.

— Не уверен, что поступаю верно, но… согласен. Мы беремся доставить вашу дочь.

Он повернулся к двери, крикнул зычно:

— Хриндра!.. Хриндра!

В комнату вошла грузная темноволосая женщина с крупным суровым лицом, по-своему красивая, если кому нравятся решительные и полные достоинства бульдоги. Смуглое лицо кажется белым в сравнении с иссиня-черными бровями вразлет, темным пушком над губой, огромные, как дыни, груди выпирают из-под темной кофты, черная юбка скрывает ноги до самого пола.

Она сразу смерила меня подозрительным взглядом, губы сомкнулись в тонкую линию. Я ощутил раздражение, но смолчал.

— Хриндра позаботится о моей дочери, — пояснил граф.

Кадфаэль по-христиански поклонился, а я спросил:

— Это как же?

— Неприлично отправлять молодую девушку одну, — пояснил граф. — Тем более в компании одних мужчин.

— А она ездит верхом? — поинтересовался я.

— Повозка достаточно просторная, — объяснил граф. — Четверка коней с легкостью потащит хоть скалу!

Я покачал головой:

— Нет. Вы сказали, что ваша дочь прекрасно держится и в седле. Если тащиться только с повозкой, то придется выбирать всегда объездные пути, хорошие дороги. А вдруг случится такое, что повозку придется оставить?

Он покровительственно усмехнулся.

— Вы человек предусмотрительный. И осторожный! Это хорошо. Но я плачу и за неудобства.

Кадфаэль посмотрел на меня удивленно и вместе с тем умоляюще. Похоже, я в его глазах веду себя совсем не по-паладиньи.

Я сказал холодновато:

— Вы попросили оказать вам услугу. Я, по мере сил, готов был оказать. Извините, я недооценил ее размеры. Извините, вынужден отказаться.

Не дожидаясь ответа, я коротко поклонился, кивнул Кадфаэлю, чтоб не отставал, а то здесь и куры загребут, пошел к двери. Кадфаэль догнал на пороге, сказал жарким шепотом:

— Брат паладин, вы держитесь странно! Я уже не говорю про сто золотых монет, которые можно пожертвовать церкви!.. Кстати, можно было бы выжать еще десять… а то и двадцать! Но вы отказали в помощи юной девственнице…

Я отмахнулся.

— Девственнице?

— Ну да!

— Ты и это заметил, скромняга?

— Я думал, что вы тоже рассмотрели ее серьги!.. Отказать в помощи женщине… я от вас не ожидал.

— Женщина и не пикнула, — напомнил я. — Может быть, ей вовсе не хочется уезжать. Может быть, у нее тут куча любовников, с которыми развлекается, не теряя девственности… Да-да, и так бывает, грамотный ты наш! Все, что мы слышали, — это доводы ее отца, который мне как раз и не понравился!

А про себя подумал, что и сама дочка графа не понравилась. Мне больше по вкусу голубоглазые блондинки с пышным бюстом и полными губами, а эти испанки того и гляди зарежут, как Кармен бедного тореадора Хозе.

— Я еду на турнир, — объяснил я. — Там получу больше. А если будем сопровождать двух баб в повозке, что тащится, как черепаха, то не успеем и к закрытию.

Мы спустились по лестнице, а когда шли через широкий двор, сверху появился, свесившись через перила, граф. Я сделал вид, что не слышу его настырный голос, увещевающий, уговаривающий, взывающий и призывающий договориться. Но я сказал себе, что это деловые люди договариваются, а я — рыцарь, более того — паладин, рыцарей хоть понять можно — за баб-с дерутся, а тут вовсе за абстрактные идеалы вроде чести, совести, благородства, верности!

На постоялом дворе я седлал Зайчика, пес прибежал на зов, довольный и даже счастливый, что снова с людьми, что может бродить по двору, трогать лапой свинью в луже и никто не бросается от него с истошным криком. Трактирщик вышел нас проводить, невиданное дело, я поблагодарил за снаряжение брата Кадфаэля, спросил, где по дороге заехать к хорошим коневодам, надо купить мула.

Трактирщик начал припоминать, у кого мулы покрепче, вздрогнул, глаза уставились через мое плечо. Я быстро повернулся, со стороны центра города быстро несется в нашу сторону легкая крытая коляска, почти карета, крепкий угрюмый мужик правит четверкой великолепных коней, дверца и окошко коляски закрыты.

Солнце выглянуло из-за тучи, ударило в глаза, но еще ярче заблистала повозка. Я наконец-то сообразил, что она вся от верха до колес отделана золотом. Четверо длинногривых коней впряжены в затейливого вида постромки, на козлах жилистый мужик в кожаных латах, вожжи туго натянуты, удерживая звероватых коней.

Коляска остановилась перед воротами постоялого двора, почти перекрывая нам выезд. Возница слез, в руках скамеечка, поставил на землю и распахнул дверцу.

Показалась мощная фигура графа Маркварда. Одной рукой оперся о косяк, повозка скрипнула и перекосилась, другую лапу опустил на плечо кучера, тот закряхтел и согнулся, а Марквард величественно сошел на землю, сразу заулыбался, раскинул руки.

— Вот видите, дорогой сэр Ричард! Мы вовремя. Ничуть не заставили себя ждать.

Я нахмурился.

— Насколько я помню, мы не договорились.

Он ахнул в притворном удивлении.

— Как это? Я принял все условия. Хриндру оставил в замке, хотя это крайне неприлично отпускать девочку одну, но я верю вашей рыцарской галантности и девственности…