Суета вокруг кота - Татьяна Устименко Страница 17

— Т-то есть?! — От удивления доцент даже стал заикаться.

Я посмотрела на него с состраданием, как на умственно обиженного.

— Бороться будем, — пояснила я. — Как оно всегда и бывает… Оно на нас — полчища мертвецов несметные, бандитов озабоченных, ведьм — неудовлетворенных физически и морально, упырей недопочиненных… А мы ему — Зараз Прекрасных, которые из рукавов боезапасы мечут; котов серых — мобильные отряды быстрого реагирования; ну и Иванушку-дурачка с гранатометом… тут-то все войска паскудные и дрогнут, тут-то и побегут! Да шучу я, шучу! — хохотнула я, увидев шокированно вытянувшееся лицо Милославского. — Найдем, поймаем, поговорим с ними по-нашему. Возможно — перевоспитаем. Хотя, на мой взгляд, чем со всеми спорить — проще одного стукнуть! — И я выразительно похлопала ладонью по рукояти своей рапиры.

Татьяна смотрела на меня потрясенно округлившимися глазами.

— Убедили. Логика железная, вынужден согласиться… — обреченно вздохнул Иван. — Поехали в институт, ловить ваше мировое зло… — И он снова взялся за телефон, вызывая к своему подъезду какое-то такси.

Таня же тем временем уже болтала по своему телефону, путано именуя собеседника то Кирей, то комиссаром, то Катани. Прислушавшись к ее эмоциональному монологу, я снисходительно фыркнула — вот сумасшедшая, все в кучу смешала: троллей, мышей, нетрезвого сторожа… Разве можно в такой мешанине что-нибудь понять? Но, кажется, на другом конце провода Горскую поняли превосходно, ибо иногда ее коротко перебивал спокойный мужской голос, выражающийся четко и по делу. Сама не знаю почему, но, даже еще не видя собеседника сумасбродной рыжеволосой девицы, я уже начала невольно его уважать.

Я проверила, легко ли выходит рапира из ножен, и подтянула портупею, понимая, что все неприятности, случившиеся со мной до сего момента, скоро покажутся мне цветочками по сравнению с теми проблемами, которые вот-вот свалятся на наши головы. Но отступать некуда, придется разбираться со всеми ними по порядку. Или они меня — или я их. Третьего не дано!

— Всех заломаю, завянь мои фамильные лотосы! — вполголоса пообещала я себе под нос.

Любопытная луна снова приникла к окну, не пропуская ни слова.

Я мстительно показала ей кукиш и следом за Иваном вышла из квартиры, не забыв захлопнуть бдительно клацнувшую замком дверь.

На улице стемнело, а метель разыгралась не на шутку, поэтому «дворники» старенькой «десятки» уже не справлялись со снегом, утонув в нем окончательно. Уличные фонари горели через один. От темноты не спасали даже намотанные на деревья светодиодные гирлянды, да и лобовое стекло запорошило почти наполовину, поэтому ехать приходилось наугад, полагаясь не на глаза, а на собственное чутье. Или «по азимуту», как любил выражаться Кирилл.

— Экономисты чертовы, уже на фонарях экономят! Провоцируют аварии, а потом в морге свободных мест не хватает… — Скуластый, поджарый парень, сидящий в салоне «десятки», резко вывернул руль вправо, объезжая неизвестно откуда вывалившуюся на дорогу компанию явно подвыпивших парней. — Во, бугаи! — Кирилл проводил нарушителей правил дорожного движения пристальным, немного завистливым взглядом. — Интересно, в какую качалку они ходят? Или анаболики употребляют? — Качки никак не отреагировали на маневр машины и бодрой рысцой скрылись во мраке. — Куда их черти понесли на ночь глядя? — Кирилл скосил глаза на циферблат электронных наручных часов, показывающий многозначительные двадцать два ноль-ноль, и осуждающе покачал головой. — Поздно, да и в такую собачью погоду только тещу за пивом гонять! — хмыкнул он, а затем зевнул во весь рот. — Нет, хватит с меня на сегодня, нужно выспаться, пока в какой-нибудь сугроб впотьмах не въехал… Экономисты чертовы! — Он наугад свернул в совершенно темный переулок, ведущий к дому. — А то завтра вставать рано, на планерку, Петрович опять за низкую раскрываемость ругать примется! Да еще эти серийные убийства, черт их побери… Три почем зря угробленные девчонки, все молодые и красивые. Интересно, кому они помешали? Эх, жизня…

Машина натужно взревела мотором, буксуя на нерасчищенной дороге.

— Ласточка, ну хоть ты-то не выкаблучивайся! — взмолился водитель, обращаясь к обожаемой «десятке». — Сам знаю, что давно пора тебе масло поменять, но с деньгами напряг, подожди, милая, до получки…

Машина послушалась и пошла ровнее. Кирилл воспрянул духом, зарядил в проигрыватель диск с попсовой музыкой и нажал на кнопку включения.

«Капитан Каталкин — козырной валет…» — полился из автомобильного плеера брутальный голос певца Александра Буйнова. Кирилл привычно приосанился, взбодрился и начал негромко подпевать любимой песне, в такт барабаня пальцами по рулю и успешно борясь с подкрадывающимся сном. А все дело в том, что фамилия Кирилла тоже была Каталкин, и к своим двадцати пяти годам он успел дослужиться до капитана убойного отдела, снискав среди коллег славу неподкупного борца со злом. Поэтому можно считать, что Буйнов пел как раз про самого Кирилла, хотя в глубине души Каталкин мечтал о большем. Мечтал хоть чуток сравняться со своим кумиром, известным киношным героем — комиссаром Коррадо Катани, в исполнении не менее известного актера Микеле Плачидо. Кстати, внешне Кирилл как раз на этого Плачидо и походил: сухощаво-четкими чертами привлекательного лица, завидным ростом, широким разворотом плеч и даже смугло-оливковым цветом кожи сильно смахивая на харизматичного итальянца. Поэтому, наверное, и давно уже привык к приклеившемуся к нему в отделе прозвищу Комиссар Катани. Ибо, как говорится в какой-то там литературе: «глас народа — глас божий», а против такого обстоятельства, понятно, не попрешь.

Хотя, если честно, Кирилл иногда замечал за собой такое, что вызывало у него чувство безмерного удивления, например: еще со школы бегал он быстрее всех, прыгал — выше, отжимался — больше, а под водой мог находиться столько, что впору писать заявку на занесение в Книгу рекордов Гиннесса. Стрелял без промаха, никогда ничем не болел, обладал фотографической памятью, шутя выучил восемь языков (включая невероятно трудный японский), и вообще — всегда считался среди друзей и знакомых чем-то сродни супермену, что регулярно ввергало самого Каталкина в страшное смущение. Ибо быть лучше всех — жутко ответственное дело, приносящее кучу лишних проблем… Впрочем, в этом ему предстояло убедиться в самое ближайшее время.

Одно плохо, ведь вопреки оптимистичному тексту песни — не было пока у Кирилла ни жены, ни детей. Львиную долю времени отнимали служебные обязанности. «Повенчан с работой, без права на развод, до самой гробовой доски!» — избирая шутка всех добросовестных оперативников, и, увы, капитан Каталкин не являлся исключением из оного печального правила. Нет, девушки у Кирилла, конечно, появлялись, но несерьезно и ненадолго. Не всякая женщина способна выдержать сумасшедший ритм жизни полицейского, что же касается истинных чувств, то… «Любовь — это вам не просто так, ею заниматься нужно! — добродушно отшучивался Кирилл в ответ на упреки двоюродной сестры Татьяны Горской, собирающейся замуж за молодого перспективного ученого, у коего она трудилась в должности ассистентки. — К тому же, — иронично добавлял капитан Каталкин, — нет в мире настоящих женщин. Я свои ребра считал… Конечно, к тебе это не относится!» — И галантно целовал тонкие пальчики ученой сестрички.