Лабиринт Сумерек - Анна Клименко Страница 17

– Так, значит, ты хотел стать жрецом, да не получилось? Фэнтар отвернулся от тебя, и остался глух к твоим молитвам?

Лан-Ар вбросил меч в ножны. Его все еще пошатывало от слабости, нет-нет, да кружилась голова – и немудрено, после того, как он несколько дней провалялся в горячке.

– Я никогда не хотел быть жрецом, – ответил ийлур, – я хотел стать путешественником. Но мои родители решили иначе…

– Можешь не продолжать, – Нитар-Лисс махнула рукой, – мне известная эта история. Видишь ли, Лан-Ар, перед тобой несостоявшаяся жрица Пресветлого.

…Позже, когда позади остались западные ворота Альдохьена, и щеры мерной рысью устремились к лесу, у Лан-Ара появилась возможность хотя бы попробовать разобраться с собственными мыслями.

Он старательно, так, как учили когда-то в Храме, раскладывал по полочкам известное и неизвестное, пытаясь таким образом угадать, что ждет дальше, за поворотом. Хозяин, зарезанный неведомо кем – а может быть, даже ийлурой, едущей чуть впереди; карта неизвестно чего, въевшаяся в кожу Лан-Ара до конца жизни; нечто, за которым пустилась в путешествие Нитар-Лисс, обладательница ключа.

«Знать бы еще, как этот ключ выглядит! Да и от какой двери этот ключ?..»

Лан-Ар вздохнул. Слишком много неизвестных. Как говорил старый учитель, в такой ситуации может быть сколь угодно много предположений. Спросить бы у Нитар-Лисс, но… Лан-Ар не смел. И каждый раз, ловя на себе пристальный взгляд угольно-черных глаз, он робел и смущался, безуспешно пытаясь унять заходящееся в дикой пляске сердце.

Ничего подобного Лан-Ар не испытывал ни разу в жизни. И все пытался себя убедить – это происходит потому, что Нитар-Лисс темная жрица, отвернувшаяся от Фэнтара и присягнувшая на верность Шейнире.

Она, в конце концов, просто опасна для любого доброго ийлура, почитающего Фэнтара. И ее утонченная красота – приманка для светлых душ, которые пожирает Шейнира в своем подземном царстве…

«Я должен сбежать», – вдруг решил Лан-Ар, – «На первом же привале. Ведь теперь я свободен, и в руках оружие… Не пропаду».

Нитар-Лисс, ехавшая впереди, натянула поводья; дождалась, пока Лан-Ар поравняется с ней – теперь ийлур мог созерцать ее совершенный, словно выточенный из мрамора профиль.

– Я совсем забыла тебе сказать, Лан-Ар, – прошелестела она, – даже не пытайся меня обмануть и удрать. Я все равно тебя найду, но когда найду – все будет по-другому. Я сдеру кожу с твоей груди, и таким образом заполучу карту.

И мягко, почти нежно улыбнулась, глядя в разливающуюся по лесу ночь.

Лан-Ар промолчал.

Но, глядя на нее, снова вдруг подумал о том, что прикосновение к ее белой коже будет подобно глотку прохладной ключевой воды.

Граница всегда рядом. В любой точке Эртинойса, стоит только протянуть руку – и коснешься ее, тонкой, как стенка мыльного пузыря, и такой же радужной. В кулуарах ордена Хранителей любят говорить, что Граница всегда ходит за тобой по пятам. Точно также, как ходит сама смерть – ибо Граница – это то невесомое, но почти непреодолимое для простых жителей Эртинойса, что разделяет мир живых и мир теней.

Разумеется, все рано или поздно попадают в мир ушедших. Верховные жрецы полагают, что, пробыв по ту сторону положенное время, смертные неизменно обретают покой у тронов своих отцов-покровителей.

Склонные к философскому анализу еретики считают, что после смерти душа раздваивается, и верхнее, «эфирное» ее тело уносится к покровителю, а нижнее, более плотное, остается по ту сторону Границы. Ортодоксы преследуют еретиков, сажают их на кол или сжигают на костре; не лучший, но довольно действенный способ отстоять свой взгляд на мироустройство. Оставшиеся в живых еретики злословят в адрес ортодоксов и на тайных собраниях проповедуют Истину. А те простые смертные, кому проповедуют и первые, и вторые, уверены в том, что, испустив дух, они пойдут по длинной и извилистой тропе, которая в конце концов приведет их к Отцу-Покровителю… И все они – и ортодоксы, и еретики, и разумные обитатели Эртинойса, несомненно, правы. Ибо того, что же происходит на самом деле после жизни, не знает никто. И никому еще не удалось разговорить тень по ту сторону Границы. Мертвые слишком ревностно оберегают свои тайны.

Единственное, что удалось сделать одному смертному – это, пребывая в особом состоянии, шагнуть через Границу и вернуться оттуда живым. Он повидал много и, хотя и не разгадал тайн мироздания, кое-что все же натворил – своим путешествием нарушил шаткое равновесие между миром живых и мертвых. А потому по возвращении основал орден Хранителей Границы, адепты которого взвалили на себя бремя – охранять хрупкий переход между двумя мирами.

* * *

Эристо-Вет успела обернуться.

Темная ийлура стояла у порога. На пол одна за другой звонко шлепались темные капли жертвенной крови. В широко распахнутых черных глазах плясал, переливался странный красноватый отблеск. А по тесной комнате стремительно катилась волна, сотканная из пепла.

Она миновала проломленную во время схватки кровать, захлестнула тварь – и та осыпалась на пол горстью невесомого праха.

Покрывало Шейниры на мгновение задержалось, будто переваривая только что сожранное живое существо, а затем алчно метнулось в сторону Эристо-Вет.

… Ийлура понимала, что шансов у нее почти не было.

Страшно, когда остается только надежда; и даже не на свои собственные силы – но на бездушное и бестелесное нечто, на невидимую дверь, которая может открыться – а может и оттолкнуть незваную гостью. Эристо-Вет судорожно сглотнула, не сводя взгляда с нависшей над ней волной смерти.

«Ну, где же ты…»

Как там учил метхе Альбрус? Сосредоточься, ищи, и увидишь.

Она в отчаянии закрыла глаза; страх уже царапал по позвоночнику, хотелось завопить и проснуться, и увидеть над собой простой белый потолок гостиницы…

«Где же ты…»

В лицо дохнуло тленом. Не нужно было смотреть, чтобы понять: лучшее оружие синхов близко.

Ищи, и увидишь.

Эристо-Вет с силой зажмурилась. Вот оно, последнее мгновение, когда еще можно что-то изменить; а тонкая, радужная пленка мыльным пузырем маячила где-то на краю сознания, и оставалось только дотянуться до нее…

Ийлура подалась всем телом к невидимой Границе; окно, не выдержав удара, взорвалось тысячью стеклянных брызг. Перед глазами мелькнул дом из серого камня, что был напротив гостиницы, Дар-Теен, перебегающий улицу…

«Жив!» – успела подумать ийлура – «Хвала Фэнтару, жив!»

…Радужная пленка стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах. Эристо-Вет даже показалось, что Граница причмокивает, как сладкоежка при виде пирожка. А в следующее мгновение ийлура плечом врезалась в этот водораздел живого и мертвого; граница спружинила, словно в недоумении, а потом разошлась. Словно кто-то раздернул шторы навстречу лунному свету.