Охота на Овечкина - Инна Шаргородская Страница 18

– Не мучай меня, колдун! – вскричал он. – Что ты узнал у своего учителя?

– Немногое, – отмахнулся старец, вырвал рукав и принялся выделывать какие-то пассы перед картой, отчего та начала медленно освещаться изнутри. Доркин глянул на нее лишь мельком.

– Что именно?

Босоногий колдун вздохнул и, опустив руки, повернулся к нему.

– Сегодня ночью явился к отцу Григорию человек… этот самый Овечкин, с волшебным талисманом в кармане. Как говорит мой учитель, он нашел Тамрот в Таврическом саду и понятия не имеет, что попало к нему в руки. И теперь Овечкину грозит опасность, потому что еще кто-то, кроме нас с тобой, разыскивает Тамрот. Кто-то недобрый и очень, очень опасный. Отец Григорий велел присмотреть за Овечкиным и защитить его в случае чего, ибо, друг мой Доркин, талисман должен привести его к твоей принцессе.

Баламут отступил на шаг и невольно взялся рукою за сердце.

– Это еще почему? – глухо спросил он, раздираемый самыми противоречивыми чувствами.

– Не знаю, почему! – Колдун тоже начал терять терпение. – Старик не объяснил ничего! Прикройте Овечкина, сказал он, следите за ним, и вы найдете принцессу Айрелойна! И пока ты пристаешь ко мне с дурацкими вопросами, Овечкин гуляет где-то без всякой охраны… помолчи, сделай милость! Сейчас я отыщу его, и мы поспешим навстречу, чтобы не терять времени.

Аркадий Степанович повелительно толкнул Доркина в сторону кресла и вновь принялся помавать руками перед своей картой.

Баламут машинально опустился на подлокотник, невидящим взором следя за движениями колдуна и напряженно думая об услышанном. Значит, какой-то посторонний человек… Овечкин этот нелепый… нашел драгоценный талисман в саду, просто так, взял и нашел себе, будто ерунду какую-то… и теперь талисман должен привести его к принцессе Май. Сердце у королевского шута заныло. В Таврическом… да, кажется, именно так назывался сад, где они догнали Магида, последнего из преступных даморов. Что же это получается? Магид перед тем, как принять яд, попросту выбросил Тамрот? Ох… и Де Вайле не догадалась обшарить кусты вокруг после того, как они обыскали тело, и никто не догадался. Посланцы короля, четыре ублюдка!.. Он громко заскрежетал зубами.

– Тише, – недовольно сказал колдун, не отрывая глаз от карты. – Это тебе магия, а не хухры-мухры…

– Не понимаю я вашей магии! – взорвался Баламут. – Почему твой учитель не мог забрать талисман у этого дурака и отдать тебе? Почему?! И с какой стати его понесет к принцессе… что-то я впервые слышу о таком свойстве Тамрота!

– А это уже вовсе и не магия, – отозвался старец. – Это судьба. Слышал такое слово? И вообще, что ты знаешь о Тамроте… еще раз прошу тебя – сделай милость, заткнись! Пойди грибы поджарь, что ли…

Доркин, собиравшийся огрызнуться, вдруг передумал. Он увидел наконец, что хрупкая фигурка старца, неподвижно застывшего перед картой, выдает страшное напряжение, владеющее им, и устыдился своей несдержанности. Человек же работает, в самом деле…

Затем внимание его привлекла волшебная карта. Там было на что посмотреть. Бесчисленное множество искорок, огоньков, крохотных фейерверков самых разных цветов и оттенков двигались или стояли неподвижно вдоль светящихся пунктирных линий, изображающих цепочки домов, площади, сады и дворцы, мягко волновались сияющие бирюзовые ниточки каналов и рек… глаза у Баламута разом разбежались.

– И что ты там ищешь? – с любопытством спросил он, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

Колдун вздрогнул.

– Провались! – прорычал он.

И неведомая сила во мгновение ока вынесла Доркина из старцева святилища. Он не успел понять, что случилось, как обнаружил себя стоящим у кухонного стола с ножом в руке. Перед ним красовалась злополучная корзина с грибами, принесенная нынче утром таинственным Овечкиным…

Баламут не успел еще дочистить грибы до конца, когда в кухню ворвался взъерошенный Аркадий Степанович. Выражение лица Босоногого колдуна не сулило ничего хорошего.

– Его нигде нет! – сказал почтенный старец, приблизившись и зловеще нависнув над Доркином, сидевшим на табурете. – Я так и знал! Вот что ты наделал, Баламут… нет Тамрота – ни в городе, ни во всем нашем мире!

Доркин выронил нож и нервно сглотнул слюну. После паузы, которая показалась ему вечностью и преддверием адских мучений, старец снова отверз уста:

– Или до Овечкина уже добрались, или он утонул! Спасибо тебе, Баламут!

– Почему утонул? – холодея, спросил Доркин.

– Почему? – колдун как-то нехорошо засверкал глазами. – Потому что есть только одна вещь, способная экранировать излучение Тамрота, – это вода! Что ты смотришь на меня, как баран на новые ворота? Попав в воду, Тамрот становится невидимым для любого мага, включая и меня, его создателя!

Доркин поморгал глазами и задал единственный вопрос, крутившийся у него в голове:

– И что теперь делать?

– Если б я знал!

Старец рухнул на свободную табуретку, нахохлился и принялся разглядывать стены, избегая смотреть на Баламута. Королевский шут почувствовал себя совсем скверно.

– Я не виноват, колдун, – тихо сказал он, поднимаясь на ноги. – И ты хорошо это знаешь. Я мог и вовсе не открыть ему дверь, и в этом ты тоже не смог бы меня винить. Я не хотел впускать в дом неизвестного человека. И коли Тамрот пропал… что ж, значит, так тому и быть. Ты говорил о судьбе… значит, такова судьба. И если ты ничем больше не можешь мне помочь, так и скажи… и я благодарю тебя, почтеннейший, за то, что ты пытался это сделать. Я пойду тогда и займусь поисками сам, как и собирался – до встречи с тобой…

Он и сам не знал, что говорит, ибо в голове у него все смешалось. Но Босоногий колдун только длинно вздохнул.

– Сядь, Баламут, – устало сказал он. – Подождем до вечера. Вдруг каким-то чудом Овечкин все-таки придет, как обещал…

И почтенный старец, взявши в руки выроненный Баламутом нож, машинально принялся кромсать на мелкие кусочки еще не чищеные грибы.

* * *

С волшебным же талисманом дело обстояло следующим образом.

Никса Маколей выслушал Овечкина, с сомнением щуря глаза. Чародей вновь отказывался признаться в своем умении и вместо того предлагал обратиться еще к какому-то неизвестному магу, который даже не числился в списке у молодого короля. Но делать было нечего. Михаил Анатольевич почему-то внушал Никсе доверие. И в ожидании вечера они поехали на квартиру к Никсе, которую тот снимал у славной одинокой старушки, просившей называть ее просто баба Вера. По дороге Никса несколько раз выходил из такси, оставляя Михаила Анатольевича ждать, и возвращался со свертками, в которых по прибытии домой оказались одежда и обувь, купленные им для нового знакомого по собственной инициативе. Как сам король был одет по здешней моде – в джинсы, футболку и полуспортивную куртку, – так и для Овечкина он купил то же самое. Михаил Анатольевич, привыкший за свою жизнь исключительно к строгим костюмам с галстуками, только всплеснул руками. Но… дареному коню в зубы не смотрят. Он поблагодарил Никсу дрожащим голосом, переоделся и, красный как рак, подошел глянуть на себя в зеркало.