Созидающий башню - Елена Райдос Страница 18

В сущности, претензии Киры к своему образу жизни, хоть и имели под собой основание, но во многом были надуманные. Поначалу она вполне последовательно реализовывала намерение сделать Алат своим домом, хотя Орден начал жестить ещё до появления на свет Мартина. Наземные городские постройки были разрушены бомбардировками как раз, когда Кира была на седьмом месяце. Наверное, она бы и дальше оставалась в Алате, но Рис уговорил свою жену рожать в более безопасном мире Дачи под присмотром Творца и заботливой Алисы. А потом нужно было возиться с младенцем, и опять это лучше было делать в безопасности, ведь малышу требовались свежий воздух и солнечные ванны, а где их взять в подземном бункере. Потом Тиночку взяли в Школу, и нужно было за ней присматривать в Убежище. В общем, Кира постепенно стала жительницей сразу трёх миров и ни одного конкретного.

Но если она ещё тусила в Алате в дневные часы, помогая Кейтилю с защитным куполом, то детей сюда приводили, только когда Рис освобождался от своих охотничьих дежурств, то есть раз в десять дней. Не мудрено, что Кристина и Мартин начали воспринимать Алат не как свой дом, а как некое подобие Диснейленда, только со стрельбой, вместо аттракционов. Разве в таких условиях можно было ожидать, что на месте спасательной шлюпки появится прочный океанский лайнер? Это было как минимум наивно. Отчего же только теперь до Киры дошла вся неестественная извращённость её странной семейной жизни? Уж не потому ли, что раньше в её душе ещё теплилась надежда, что Семён вернётся? Вот она и лепила шаткие времянки там, где следовало возвести прочный и надёжный дом.

– Хватит, мы должны вернуться в Алат всей семьёй,– решительно заявила Кира, обращаясь то ли к бесчувственному мужу, то ли к самой себе. – Я найду способ обеспечить детям здоровый образ жизни.

Удивительно, но именно эта её решимость наконец закончила бесконечное ночное бдение. В комнату тихонько постучали, и на пороге появился доктор. Осмотрев и обработав рану, алатский эскулап удивлённо покачал головой, по его компетентному мнению, Рис точно не должен был пережить эту ночь, скончавшись от кровопотери. Однако, по всему выходило, что раненый не только каким-то волшебным образом сумел остановить кровь, но и добрался до бункера на своих двоих. Видимо, пациент оказался уж больно живучим, медицина тут, как говорится, бессильна.

Рис очнулся или, лучше сказать, проснулся как раз во время визита врача и сходу начал молоть какую-то чушь про то, что его спас призрак. Доктор даже на всякий случай смерил ему температуру, решив, что это был горячечный бред, но жара не обнаружил. Если не считать навязчивой идеи про призрачное спасение, состояние Риса эскулап оценил как вполне удовлетворительное, по крайней мере, его жизни ничего не угрожало, и тем не менее уговорить Киру уйти из комнаты раненого так и не удалось. Она наотрез отказалась расстаться со своим драгоценным мужем хоть на минуту, но поспать всё же согласилась. Свернувшись клубочком на краю кровати, Кира мгновенно отключилась, поскольку эта бесконечная ночь выпила из бедняги последние силы. Трудно сказать, как долго она пребывала в блаженной дрёме, в подземный бункер солнце не проникало, и разбудил её, понятное дело, не крик петуха, а тихий голос Кейтиля.

– Рис, ты совсем спятил,– театральным шёпотом прошипел тот,– как тебе только в голову пришло колоть себе этот стрёмный шмурдяк? Ты же опробовал своё средство только на крысах.

– Крысам понравилось,– в голосе экспериментатора напрочь отсутствовало раскаяние. – Не гони волну, Кит, нужно же мне было как-то унять эту боль. Тащиться в лабораторию, когда тебя от каждого движения перекашивает, совсем неприкольно, согласись. К тому же пришлось поторапливаться, мы провозились с пленником почти до заката.

– Ага, и ты устроил марш бросок с дыркой в печени,– Кейтиль сердито фыркнул,– очень умно́.

– Откуда мне было знать, что всё настолько серьёзно,– вскипел Рис,– рана выглядела безобидной, как большая царапина.

– Ты что, анатомию в университете прогуливал? – Кейтиль не позволил своему приятелю слиться. – Забыл какие органы находятся в правом боку?

– Ну ладно, прокололся, с каждым может случиться,– попробовал смягчить сурового обвинителя Рис.

– Не морочь мне голову,– обвинитель ничуть не купился на его покаяние,– нормальным людям такое безрассудство даже в страшном сне не приснится. В последнее время ты всё сильнее напоминаешь сладкоежку, который добрался до склада с шоколадом и пихает себе в рот всё, до чего может дотянуться. Рис, когда ты остановишься?

– Ты опять за своё,– раненый устало вздохнул, как бы демонстрируя посетителю, что тот вышел за рамки приличий и больничного режима.

– Перестань совать свою дурную башку в каждую сомнительную нору в надежде, что кто-нибудь наконец возьмёт на себя труд её открутить,– столь длинную тираду Кейтиль выдал на одном дыхании, похоже, заготовил её заранее. – Этим ты свою погибшую семью не вернёшь.

– Я и не пытаюсь,– пробурчал Рис.

– Ага, ты всего лишь пытаешься к ним присоединиться,– его приятель и не подумал сбавить обороты. – Считаешь, что раз они погибли из-за того, что ты отказался служить Ордену, то ты теперь тоже не заслуживаешь жизни.

– А что, нужно было согласиться? – с вызовом бросил Рис.

– Я не знаю, как ты должен был поступить,– в голосе Кейтиля впервые сначала разговора промелькнуло сочувствие,– это был только твой выбор, и ты его сделал. Если сейчас ты веришь, что ошибся, то не перекладывай эту ношу на других.

– Я и не пытаюсь переложить на тебя свою ношу,– огрызнулся Рис.

– Не на меня, на Киру,– Кейтиль устало вздохнул. – Думаешь, каково ей жить со смертником? Ты подумал, что с ней будет, если она потеряет уже второго мужа? А каково будет Тиночке, когда она потеряет второго папу?

– Я подумаю,– буркнул Рис. – Всё, Кит, свали, дай мне немного отдохнуть.

Поскольку обвиняемый был явно не в настроении продолжать этот тяжёлый разговор, Кейтиль решил поберечь собственные нервы и удалился, а у Киры все внутренности буквально сжались в комок от предчувствия беды. Оказывается, дело было не только в ней самой, но и в Рисе, его также мучала боль утраты, не давая нормально дышать и радоваться жизни. Ну и как в таких обстоятельствах превратить спасательную шлюпку в корабль, когда гребец не готов стать капитаном? Нет, грести он не отказывается, да что там говорить, Рис готов даже умереть на вёслах, как галерный раб, но встать к штурвалу не рвётся. И ещё неясно, что им движет, то ли он считает себя недостойным капитанских регалий, то ли просто боится брать на себя ответственность за команду. А может быть, просто не желает этой ответственности?

Только теперь до Киры дошло, почему у неё так и не получилось построить прочное здание новой семьи. Оказывается, их с Рисом совместная жизнь базировалась на очень шатком фундаменте – осознании недолговечности этой конструкции, которая держалась только на том, что они оба воспринимали её как временное убежище, а вовсе не как дом, в котором можно прожить остаток жизни. Ну право же, как можно было надеяться выстроить прочное и надёжное здание в спасательной шлюпке? Очевидно, что их с Рисом толкнула друг к другу не столько любовь, сколько желание укрыться от боли прежних потерь. Что ж, убежище получилось очень даже уютное, и похоже, Риса в нём всё устраивает, даже то, что он видит свою жену и детей урывками. Зато Кира наелась этой цыганской жизни до сыта, и кому-то придётся наконец принять очень важное решение.