А печаль холод греет - Дайана Рофф Страница 18

– Грёбаные реалисты, – согласилась я, внимательно слушая каждое её слово и про себя удивляясь, что в этот раз говорила длинные речи не я, а… моя подруга? Надо было над этим подумать.

– Но все мы дружно позабыли, что однажды состаримся, наденем маску недовольства и будем учить молодежь манерам. Тоже станем говорить эти избитые словечки: «А в наше время-то такого стыда не было! В наше время…» Однажды мы все начнём врать больше, чем раньше, начнём замечать первые морщины, задумаемся о смысле своей жизни и заплачем навзрыд. Однажды в зеркале увидим не того человека, которого знали десятки лет назад. Однажды ты умрёшь, даже не осознав ценности своего бытия, не попробуешь исполнить мечту в реальность, не узнаешь о смерти своего питомца, который не выдержал твоей внезапной смерти. Однажды ты сравняешься с землёй. Исчезнешь. Даже не поняв, как сильно хотел жить на самом деле.

«Но это же только к лучшему, ведь когда ты мёртв, поздно уже что-то менять», – хотелось сказать мне, но лишь прикусила язык и в порыве взаимной боли крепко обняла Филис. Мы словно поменялись ролями: она скрылась в ночной тьме, а я, бегая по тёмному лесу, фонариком пыталась найти её тлеющий свет.

Найти, найти, найти – лишь бы найти.

И я нашла – одно моё присутствие для неё уже было чем-то светлым. Как? Почему? Понятия я не имела.

Но теперь моя очередь настала её обнимать, слушать откровенные речи, копаться в её скелетах, случайно задевая оголёнными участками тела выпирающие кости и царапая ими кожу. Но это не больно. Не больно. Куда больнее преодолеть себя, чтобы помочь другим. Помочь Филис ди Уайт.

– Ай! Холодно!

Я резко отпрянула от неё, когда что-то мокрое попало мне за шиворот. В панике я засунула руку под куртку и пыталась как можно быстрее убрать со спины таявший снег. Громко смеясь своей проделке, что вновь внезапно всплыла после долгого молчания, Филис решила добавить ещё снега и кинула мне его прямо в лицо.

– А теперь ещё холоднее? – заливалась смехом она, беря в тёплые рукавицы ещё один снежок.

– Ну всё, тебе не жить! – чувствуя азарт, я побежала тоже набирать свои «снаряды».

– Если умирать, то от твоей руки!

Одна снежная битва за другой – мы как маленькие дети носились по парку, совершенно забыв обо всех проблемах, о разговоре, о вчерашних происшествиях. Так весело мне было в последний раз только летом вместе с Джозефом, когда мы устраивали водяные битвы и догонялки в озере в один из самых жарких дней. Никогда не думала, что зима могла быть такой волшебной, как о ней говорили в самых разных сказках: радостно, солнечно, белоснежно, морозно – от красных щёк до мокрых рукавиц. Останавливаться совершенно не хотелось, как и обращать внимание на недовольных прохожих – только мы вдвоём.

Только я и Филис.

Мы в очередной раз со смехом повалились в сугроб, шапка слетела с головы Филис, позволив русым длинным кудрям рассыпаться золотыми линиями на белом фоне. Её грудь тяжело поднималась, что было видно даже через большую толстую куртку, колготки стали насквозь мокрыми: так часто она падала в снег сама по себе или когда её специально толкала я. Лица раскраснелись, глаза полны счастья, мокрая одежда, улыбки до ушей – мы лежали рядом друг с другом на снегу и смотрели прямо в глаза друг друга. У Филис – удивительно красивые, как фиалки, что когда-то моя мама выращивала на подоконниках, пытаясь не забыть о тёплом лете. А мои – та трава, по которой дети носились друг за другом, играя в догонялки, как и я с Филис сегодня.

– А теперь… – пыталась отдышаться она. – А теперь… мы… мы подруги?

– Да, – не давая себе ни секунды на размышления, заверила её я.

Так легко и просто. Всего лишь одно слово – а счастье на всю жизнь. Всего лишь одно слово… а существование обрело смысл.

Глаза девушки стали ещё больше от переполняемого счастья.

– О боги! Боги, мои боги! Всемогущие мудрецы! Это… это так круто! Надо отметить! Срочно… срочно надо отметить!

Я тут же вспомнила своё любимое уличное кафе.

– Знаю я одно место…

– Тогда бегом туда!

Филис энергично встала с земли и, протянув руку, помогла встать мне. Только секунду я могла наслаждаться теплом её пальцев и нашей близостью, как всю красочно-волшебную атмосферу прервал резкий вой пожарной машины, что ехала по соседней дороге и пыталась подобраться к новому горящему зданию. Словно почувствовав беду, солнце тут же скрылось за гигантской тучей, привычный мрак окутал Колдстрейн, точно кто-то накинул на город чёрную шаль. И на потемневшем фоне ярко выделялся очередной пожар: горело несколько верхних квартир девятиэтажного дома.

– Они не проедут.

Я это заметила, как только Филис договорила: чтобы повернуть к горящему зданию, нужно было пересечь небольшую парковку, где прямо на пути стояла машина, мешающая пожарной.

– Надо оттолкнуть!

Видимо, эта идея пришла не только ко мне, потому что когда я добежала до мешающей машины, вокруг уже собралось приличное количество людей. Упёршись двумя руками в бампер, мы начали толкать её, чтобы пропустить пожарников. Кто-то кричал на помощь, кто-то пыхтел прямо мне в ухо, другие согревали своим присутствием, третьи усердно пытались отодвинуть машину.

– Скорее!

Ещё один рывок – и мы все вместе отодвинули препятствие и тут же поспешили убраться с пути пожарной машины, которая как можно быстрее подъехала к горящему дому. Никогда бы не подумала, что жители Колдстрейна с таким пониманием и переживанием за чужую жизнь станут кому-либо помогать, никогда бы даже представить себе не могла, что мы и я вместе со всеми сможем кого-нибудь спасти. Я была уверена, что пожарники тщательно сделают своё дело и вытащат из огня пострадавших. Сейчас, в этом горящем мире, пожарники были как никогда нужны.

Приободрённая этой мыслью я повернулась к Филис, собираясь что-то сказать, но увидела рядом с ней до радости любимую фигуру.

– Привет, Джозеф.

Жизнь человека подобна шоссе, которое проходит по тоннелю в горах – оно бесконечное число раз пронизывает мрак и вырывается на свет.

Фэн Цзицай

– Вот про это место я тебе говорила.

Уличное кафе «Дорога в небеса» встретило нас всевозможными красками, с жаркими объятиями и яркостью гирлянд с лампочками. Так выглядело поистине тёплое, уютное и светлое местечко – единственный такой маленький уголок во всём Колдстрейне, который сам по себе имел мало ресторанов и кафешек, словно не желал, чтобы его угрюмые жители виделись друг с другом в тёплых местах. «Дорога в небеса» всегда же была рада новым гостям или постояльцам, как мы.

Без солнца стало сразу мрачно, но главное привычно, словно только после того, как всё вернулось на круги своя, ты понимал, что до этого всё было неправильно, что-то не так. В груди засело раннее чувство ностальгии: по летнему времени, когда я была с Джозефом, и по недавним снежным битвам с Филис – что-то между двумя этими событиями было общее, согревающее душу теплом, но разбивающее её тоской, будто на осколки стекла пролилась свежая горячая кровь.