За стеной из диких роз - Lett Lex Страница 18

«Пожалуй, стоит остановиться и осмотреться, чтобы понять, куда бежать дальше. И стоит ли бежать», — думала она, скрываясь в лесу. Чем дальше она уезжала в чащу, тем спокойнее становилось у неё на сердце. Только мысли о Марион и Эмиле нагоняли на её душу тень и ей стоило огромных усилий не развернуть коня обратно. Пока её нет в Имфи, у них есть шанс остаться в безопасности, она это понимала и безуспешно продолжала утешать себя вычитанными в каких-то книгах мудростями. Они не помогали, но девушка продолжала убеждать себя в том, что всё будет в порядке. После всего произошедшего должна была рано или поздно настать светлая полоса и было бы неплохо, чтобы она началась прямо сейчас.

Слишком много людей она оставила, повторяя, что это ради их же блага. А дети? Те четверо, что спасли её? Она так и не узнает, что с ними произошло, и до последних дней её будут преследовать их образы. Девушка до боли сжала руки, впиваясь ногтями в ладони, чтоб хоть как-то отвлечься от этих мыслей, но они не собирались отступать. Всё новые лица всплывали перед глазами девушки, смотревшие на неё осуждающе, разочарованно и с каким-то вынужденным пониманием, с пренебрежительным сожалением, появившимся на них просто потому, что им больше было нечего изобразить. Аннабелль отмахивалась от них, закрыла лицо руками и согнулась в беззвучном отчаянном крике. Она чувствовала себя ужасно. Она была ужасной. Вроде труса, предателя, обманщика. И самым страшным было то, что она не знала, что делать с этим. Ей не удавалось сбежать, сколько бы усилий она ни прилагала, она не могла исправить свои ошибки, потому что они остались слишком далеко позади, а все попытки искупить их оборачивались ещё бо́льшими проблемами. Вдруг ей показалось, что год вдали от всей этой суеты и вечной погони будет чем-то вроде отдыха. Ей верилось в это с трудом, а на её лице было написано смирение каторжника, смешанное с надеждой когда-нибудь увидеть дивный свободный мир, прелесть которого она осознала как будто бы впервые.

Именно с таким лицом она въехала во двор замка на рассвете. Клод явно не ожидал её прибытия на день раньше, очевидно встревоженную и без вещей. Однако не задавая лишних вопросов, он проводил девушку в её комнату, радушно предлагая своей гостье отдохнуть. Аннабелль слегка изумилась его тактичности, хотя, скорее всего, ему просто было лень расспрашивать девушку о её злоключениях. Он лишь сказал, что крайне рад её возвращению, но в его голосе, кроме сухой сдержанности и доли обычной для него насмешки было что-то ещё. Дрожащее, светлое, как надежда. Но Анна решила, что ей показалось.

— Вы заберёте свой подарок? — спросила она, указывая на медальон.

— Он тебе не пригодился? — спросил он и девушка было готова поклясться, что в голосе его звучала издевка.

— Пригодился, спасибо. Но Вы сказали, что он может быть опасен для меня на третий день, — напомнила Аннабелль.

— Но ты же вернулась, — произнёс он, девушка расслышала смешок. — Я солгал. Считай это моим подарком и… жестом доброй воли. Остальные вопросы оставим до завтра с твоего позволения, — почти заботливо произнёс он, резко закрывая дверь.

Анна не стала спорить. Она поплотнее задёрнула шторы и рухнула на кровать, не думая ни о пауках, ни о странном хозяине замка, ни о предстоящих ей днях. Воспоминания прошлого переплелись с образами снов и утянули девушку в свой мучительный водоворот сразу, как только она опустилась на кровать. Она уже привыкла к этим беспокойным снам и даже научилась сколько-то отдыхать в этом урагане лиц и событий, случившихся так давно, что она, казалось бы, должна была забыть о них. Огонь с баррикад вспыхивал перед её глазами каждую ночь.

Только проснувшись, Анна поняла, насколько устала накануне. Будто бессилие только и ждало, пока девушка откроет глаза, чтобы наброситься на неё и впиться в руки и ноги, наполняя всё тело свинцом. Каждое движение давалось с огромным трудом, ещё сложнее было решиться пошевелить рукой, повернуть голову, а перевернуться на другой бок вовсе выходило за грани возможностей. Точно десятки тонких, но прочных нитей привязали девушку к кровати и не давали покинуть этот тёплый и уютный мир. Даже чересчур уютный для комнаты, покрытой метровым слоем пыли. Воспоминания о пауках разогнали чары, Аннабелль нехотя села и осмотрелась.

  Солнце уже появилось над горизонтом и медленно взбиралось под самый купол неба, окрашивая покрывшие его облака в кроваво-красный цвет, начавший уже выцветать и растворяться в нежной синеве. Комната преобразилась. Перемена не была иллюзорной, как видения в лунном свете, в помещении как будто потрудился десяток горничных: солнце отражалось от начищенных столов и паркета, уютно куталось в тонкие, как облака занавески. Аннабелль покинула постель и обошла комнату, проверяя, не спит ли она. Девушка поймала себя на мысли, что уж очень придирчиво осматривает комнату, как будто действительно жила в ней. Она хмуро усмехнулась, вспомнив, что теперь этой комнате действительно придётся стать её прибежищем на год. Мысль эта не вызвала у неё бешеного восторга, равно как и воспоминания обо всём, что привело её в этот замок. Если бы можно было повернуть время вспять.? Тогда бы она не знала, когда остановиться. Она ещё раз обошла комнату, оказавшуюся намного просторнее, чем ей казалось, в этот раз девушка не осматривалась, ей просто нужно было движение, чтобы как-нибудь отвлечься от нелёгких мыслей, зачастую почти сводивших её с ума. Пол, потолок, нежно-голубые, как весеннее небо, стены, или как спокойное море, которое она видела на картинках. Девушка восприняла это как насмешку, но её чувства так смешались, что она сама не совсем понимала, обижена она или расстроена. В то же время, сквозь всю эту мешанину печали и разочарования, близкого к отчаянию, всё сильнее пробивался воинственный настрой.

  Вдруг краем глаза она уловила какое-то движение. Аннабелль обернулась и увидела появившийся на туалетном столике поднос, и она готова была поклясться, что видела, как бесшумно открылась и закрылась дверь. Девушка выскочила в коридор, надеясь настигнуть своего посетителя, но вне комнаты было так же безлюдно и пыльно. Анна ещё немного потопталась на пороге, думая, что, проявив терпение, сможет увидеть таинственного гостя, который, наверное, куда-нибудь спрятался. Он не появился и через пять минут. Пожав плечами, девушка вернулась в комнату и настороженно замерла. Постель была аккуратно заправлена, а на столике уже накрыт завтрак. «Кто здесь?» — громко спросила она и, не дожидаясь ответа, принялась обыскивать комнату. Она заглянула за занавески, под кровать, даже попыталась отодвинуть тяжёлый комод, заглянула во все шкафы, но никого не нашла. Зато в пустовавших накануне шкафах и ящиках обнаружилось большое количество нарядов и украшений, словом, всего, что могло только быть найдено в комнате, в которой живёт девушка. Даже её старое платье, в котором она появилась в замке, было вычищено и починено чьими-то умелыми руками. Оно, конечно, блекло в сравнении с прекрасными нарядами, расшитыми сверкающими нитями, но Аннабелль предпочла его после того, как задумалась, откуда могли взяться остальные платья. В замке, где живёт один мужчина и призрачные люди, вряд ли может появиться женская одежда. Возможно, женщина всё же жила там, но задолго до Аннабелль. Тогда где она теперь? Анна вздрогнула от этой мысли и, достав своё старенькое платье, поплотнее закрыла дверцы шкафа. Неприятный холодок пробежал по коже, когда она подумала, кому же всё-таки принадлежала эта комната. Кто спал на этой кровати? Может, портрет той женщины висит в одной из массивных рам? «Хватит думать об этом», — скомандовала Аннабелль сама себе. Она не любила портить себе настроение, хотя в последнее время ей это удавалось всё лучше и лучше, да и ситуация не располагала к тому, чтобы прыгать и визжать от счастья.