Самозванка - Валерий Самохин Страница 18

— Там мы ее не разыщем. Надо что-то придумать… Но что?

— Заговор прочитай, — авторитетно посоветовал Лисица. — Ты, брат, характерник, не забывай об этом.

Палий недоверчиво посмотрел на своего товарища, взиравшего на него с сочувствием, сквозь которое, впрочем, пробивалась и радость от полученного известия о судьбе своей сестренки. Приложив пальцы к голове, он несильно сжал виски и, дождавшись привычно стрельнувшей боли, на секунду замер. После чего вздохнул и грустно поведал:

— Ничего. Не вижу и не слышу.

— Не расстраивайся, брат, — положил ему руку на плечо пан Ляшко. — Может быть, махнем все-таки в Париж?

— И как будем искать?

— Зарежем кого-нибудь, — поделился мыслью Лисица. — Мигом расскажут, все что знают. Данила хмыкнул и неожиданно спросил у шляхтича:

— Сколько стоит наемник в Европе? Пан Ляшко, задумавшись на мгновенье, выдал ответ:

— Если добрый воин, то не меньше талера. — И, спустя секунду, потрясенно выдохнул: — Ты, никак, французов воевать собрался? Данила, погруженный в свои мысли, отрицательно качнул головой.

— Тогда зачем тебе наемники?

Вместо него ответил Лисица, с глубокомысленным видом оглядев товарищей. Почесав в затылке, он безапелляционно внес еще одно предложение:

— Надо их кинуть.

— Наемников?!

— Французов, — встретив дикий взгляд шляхтича, терпеливо пояснил Лисица.

— Давайте-ка, братцы, двинем в курень, — очнулся от раздумий Данила. — Завтра все и решим. Утро вчера мудреней…

Майское утро следующего дня выдалось теплым, солнечным и, как верно предсказал казачий колдун, мудреным. Утром в Сечи начался бунт.

— Жанна д'Арк! — благоговейно прошептал де Брюэ.

— Ну, да, — тоскливо буркнул Костилье. — А еще Афина Паллада и дивная Диана в девичестве. Пообщайтесь с ней, месье, денек-другой, и вы никогда в своей жизни не сможете отличить правду от вымысла. Златка прыснула в кулачок, а Доминик укоризненно покачал головой.

— Право слово, мадемуазель, ну нельзя же так насмехаться над стариком.

Простите меня дуру грешную, мелькнула вдруг фраза, и девушка, рассмеявшись от души, покаянно прижала руки к груди. Высокой и упругой, столь же мимолетно отметили мужчины.

— А ведь чуть было не поверил, — добродушно сокрушался Доминик, но глаза его искрились лукавым смехом.

Чернокожая служанка величественно вплыла в комнату и поставила на стол большую фарфоровую супницу. Сноровисто разлив по тарелкам бульон, она молча удалилась. Луковый суп был пресноватым и слишком горячим, и Златка непроизвольно поморщилась.

— Вам не понравилось? — с искренним огорчением спросил хозяин.

— Майонеза не хватает, — машинально ответила Златка. В последние время словами и поступками девушки руководил кто-то другой, постепенно меняя хуторскую девчонку. Странный сон давно забылся, оставив вместо себя только смутные образы и неясные воспоминания.

— Простите? — изогнул бровь де Брюэ.

— Слишком пресно, — с детской непосредственностью пожаловалась Златка. — Но если добавить капельку майонеза, будет чуть лучше.

— Новая приправа? — вмешался Костилье. — Я о такой не слышал.

— Соус, — лаконично пояснила девушка.

— Вы хотите сказать, что на свете существует соус, который не знают французы? — скептически спросил Доминик.

— А разве он еще неизвестен? — непроизвольно задала встречный вопрос Златка и, тихонько ойкнув, прикрыла ладошкой рот.

— Что значит «еще»? — цепко выхватил невольную оговорку хозяин.

— Это значит, что она ведьма, — внес привычное объяснение Костилье. Иных вариантов у него попросту не было. — Мадмуазель умеет предвидеть будущее, но очень часто путает его с настоящим.

— Это правда? — заинтересовался Доминик. Златка испугано кивнула.

— А мысли? Вы можете сказать, о чем я думаю? Сделав страшные глаза, девушка кивнула вновь.

— И о чем же? — серьезно спросил де Брюэ.

— Она снова издевается! — таинственным шепотом ответила Златка и, не выдержав, прыснула в ладошки.

Через мгновенье к ней присоединились и мужчины. Отсмеявшись и смахнув невольно выступившие слезы, Доминик, держась за оперированный бок, предложил:

— Давайте вернемся к гастрономии. Бульон все равно остыл, но если вы знаете рецепт диковинки, мой повар побалует нас новым блюдом.

Загибая тонкие пальчики, девушка огласила весь список (именно эта фраза пришла ей в голову):

— Яичные желтки, сахар, соль, оливковое масло и немного лимонного сока.

— И это все?

— Еще сам процесс. Проще будет, если я сама покажу.

Масло оказалось провансальским, яйца индюшачьи, а повар местный. То бишь, негр. Классика майонеза, подумалось Златке, хотя червячок сомненья все же шевельнулся — в негре особой уверенности не было. Не прошло и часа, как компания собралась за столом повторно.

— Впечатляет! — аппетитно причмокнув губами, де Брюэ отложил ложку в сторону и лукаво взглянул на девушку. — И какие еще таланты в вас сокрыты?

— Ну-у… еще я умею летать на метле!

— Мадемуазель! — с упреком в голосе протянул хозяин. Девушка слегка отстранилась и скорчила уморительную рожицу:

— Я же только по ночам летаю. Когда никто не видит.

— С вами невозможно говорить серьезно! — огорченно вздохнул де Брюэ.

— Слишком много свалилось на бедняжку за последнее время, — неожиданно вступился за девушку Костилье. — Похищение, рабство… — при этих словах он покраснел, — морское сражение, неведомая земля и…

— И невыносимо скучные мужчины, — закончила за него девушка.

Костилье в ответ лишь сокрушенно развел руками. Немного помолчав, он вкрадчиво продолжил:

— И вскоре ей предстоит еще и обратное путешествие через океан… Месье, — молодой человек смущенно повернулся к хозяину, — мы крайне нуждаемся в вашей помощи. При захвате судна пираты отобрали все золото и…

— Ни слова более! — Вскричал де Брюэ. — Долг дворянина…

В чем заключался долг французского дворянина, услышать было не суждено. Гневно сощурившись, девушка стукнула по столу кулачком, отчего жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и язвительно, подчеркнуто разделяя слова, осведомилась:

— Кто это «мы»?

— Простите?

— Я спрашиваю: кто такие «мы» и через какой такой океан эти «мы» собрались в путешествие?

— Атлантический, — глуповато ответил Костилье, слегка ошарашенный яростным напором.

— Ну, слава тебе святая дева Мария! — облегченно вздохнула Златка. — А я уж, грешным делом, подумала, что Индийский. Доминик де Брюэ усмехнулся и поднял руки в примиряющем жесте: