Эромахия. Демоны Игмора - Виктор Ночкин Страница 18

Память о зарождавшейся дружбе с кузеном Ридрихом постепенно стерлась, потускнела. Иногда юный Игмор по-прежнему мысленно обращался к родичу, но все реже. Это стало чем-то вроде игры, которую хранишь в душе из сентиментальности, но по мере взросления стесняешься назвать ее вслух.

Потом приехал отец, и как-то они вместе отправились в заведение без вывески. Фэдмар много пил, шутил, громко смеялся, щипал сговорчивых девиц за упругие прелести и в конце концов удалился на второй этаж с двумя хохочущими служаночками, не проявляя ни малейшего стеснения в присутствии сына. Баронет воспринял это как должное — он уже догадался, что поездка в Трибур была с самого начала задумана отцом именно с целью пополнить его, Отфрида, образование. Очень хороший отец, заботливый, лучше всякого друга.

Заметил Отфрид еще вот что: барон не только кутил с девицами, но и внимательно расспрашивал, о чем говорили завсегдатаи. Иногда человек может выболтать дурочке из веселого дома довольно интересные вещи. Младший Игмор, заметив отцовский интерес, тут же принялся вспоминать, не говорил ли сам чего-нибудь лишнего веселым девушкам? Вроде нет, баронет с детства привык к одиночеству и не доверял никому. Никому и никогда. Разве что Ридриху… Сложись жизнь иначе, они могли бы в самом деле стать друзьями.

Снова встретиться кузенам довелось двумя годами позже.

* * *

Лето заканчивалось, все чаще шли дожди. Барон почти не покидал Игмор надолго, зато едва ли не каждый день выезжал с отрядом латников осмотреть окрестности. Близилось время жатвы, кое-где сервы уже собирали урожай. Если когда и следует опасаться набега — так именно сейчас. В прошлые годы Фэдмар сам разорял соседские феоды именно в это время, чтобы нанести максимальный ущерб недругам. Теперь же, когда окрестные дворяне были запуганы и покорны, а доходы из Трибура наполняли баронскую казну лучше и вернее любого разбойничьего набега — теперь Игмор решил провести конец лета в мире и спокойствии. Пусть господа убедятся, каким добрым может быть соседство с Игмором — при условии, разумеется, что барону станут кланяться достаточно часто и достаточно низко. Игмор — выше всех.

Понятно, что дворяне, владеющие землями вокруг Игморского холма, приняли новый порядок, стиснув зубы, и будь у них хоть немного больше отваги — вцепились бы ненавистному барону в горло. Отваги, конечно, им недоставало, зато злобы имелось в избытке. Солдаты барона держали оружие наготове, на летней ярмарке в Мергене Игмор распорядился купить верховых коней. Те, на которых солдаты объезжают поля днем, будут отдыхать, но и для ночной вылазки в конюшнях приготовлены свежие скакуны.

Под вечер зарядил дождь, Фэдмар решил, что нынче выезжать не придется, и велел готовить зал. Не для большого пира, разумеется, а так — поужинать с латниками, выпить, поговорить… Преимущества мирной жизни!

Веселье только начиналось, но в зале уже стоял шум, вкруговую пошли первые кубки, когда распахнулась дверь и вбежал солдат — один из тех, что стерегли ворота и потому оставались трезвыми. Воин откинул капюшон плаща; на плечи сбежали струйки воды, взблескивая оранжевыми искристыми огоньками в свете факелов.

— Ваша милость! Ваша милость!

Фэдмар поднял руку, призывая к тишине пирующих, — многие, сидевшие спиной ко входу, не обратили внимания на вновь прибывшего.

— Ваша милость! Беда!

Следом за латником в зал ввалился еще один человек, тоже в доспехах и вооруженный. Этот был без плаща и шлема, порядком промокший — должно быть, дождь зарядил не на шутку. Пришелец, пошатываясь, двинулся через зал к барону, солдаты тяжело заерзали на скамьях, разворачиваясь, чтобы поглядеть. Отфрид привстал и даже открыл рот от удивления, узнав кузена. Левый рукав кольчуги Ридриха был изрублен в клочья, под мокрыми волосами, облепившими лицо, виднелась широкая ссадина, проходящая через всю щеку от левой брови к углу рта. Рана была неглубокой, и кровь уже смыло дождем.

Ридрих, пошатываясь, побрел вдоль стола.

— Дядя… — промолвил юноша, и его голос дрогнул. — Дядя Фэдмар, Эрлайл сожжен, отца убили.

— Кто?! — взревел Игмор, грузно поднимаясь. — Кто?!!

— Все. Лоренеты, Гайсы… да все они там были… Latrante uno latrat stati met alter canis… [17]Сьердан предал, открыл им ворота. Он явился к нам, говорил с отцом, а его люди тем временем…

— Довольно! — Барон выбрался из-за стола и торопливо подошел к племяннику, положил руки ему на плечи.

— Я убью Сьердана! — вдруг тонким голосом выкрикнул юный рыцарь. — Я убью их всех!

— Мы убьем их, — перебил Фэдмар, делая ударение на «мы». — Я с тобой, родич. Эй, люди! На коней! Мы отомстим за брата Удвина, эти псы не уйдут от расплаты!

Солдаты засуетились, кто-то бежал вооружаться, кто-то — передать конюхам приказ седлать лошадей. Барон сильнее сжал плечи Ридриха. Отфрид встал рядом с отцом. Что сказать, он не знал. Все вышло как-то слишком неожиданно.

— Ридрих, ты быстро скакал? Они все еще там, в Эрлайле? — Барон привычно прикидывал план набега.

— Думаю, нет. Замок горел. Это здесь ливень, а у нас не было дождя. Все пылало, когда я… Я дрался с ними, но что я мог один? Я поскакал сюда, загнал коня, должно быть…

— Коня я дам. Ты только скажи, где их искать? Куда они убрались из горящего Эрлайла?

Тут только, показалось Отфриду, кузен пришел в себя. Взгляд Ридриха стал осмысленней.

— Я не знаю, дядя… Но Сьердан — самый подлый из них. Его вина, его предательство… Я его убью, клянусь.

— Мы убьем всех. — Теперь Фэдмар тоже заговорил спокойно. — Смерти Удвина я им не спущу, вот увидишь. Убьем всех, одного за другим… Хотя, если подумать, проще застать их нынче пирующими. Они наверняка перепились как свиньи, таков их обычай — радоваться, когда скопом одолеют одного. Поспешим, родич. Отфрид, помоги кузену подобрать коня и шлем. Ридрих, ты ведь сможешь держаться в седле?

Эрлайл шумно сглотнул. Выпрямился и так посмотрел на Фэдмара, что тот выпустил плечи племянника и даже отступил на шаг под этим взглядом.

— Ты только не отставай от меня, дядя, когда поскачем.

* * *

С собой барон взял три десятка солдат — маловато против коалиции окрестных сеньорчиков, но Фэдмар рассчитывал, что победители непременно перепьются и окажутся легкой добычей. Отфрид, досконально изучивший отцовские повадки, был уверен, что бароном движет вовсе не месть, а трезвый расчет. Старший Игмор дорожил кузеном, высоко ценил его советы, уважал за выдержку и образование, но со смертью Удвина все добрые чувства теряли смысл. Фэдмар действовал во имя одной лишь выгоды. Месть за «любимого родича» была прекрасным поводом разделаться разом со всеми недругами, а если сейчас они пьяны и беспомощны — этим обстоятельством непременно нужно воспользоваться.

Дождь утих, но тучи все еще заволакивали сырое небо. Кавалерия тяжело прогромыхала по мосту, который немедленно был поднят, едва задние копыта последнего коня ступили на землю по другую сторону рва. — Галопом! — взревел Игмор, первым пришпоривая коня.