Наковальня льда - Майкл Роэн Страница 18

— …подобно элементам живого тела, — сказал мастер-кузнец и удовлетворенно кивнул. — Я всегда говорил, что у тебя ясная голова. Каждое звено является самостоятельной вещью, обладающей свойствами того или иного рода — слабыми сами по себе, ибо трудно придать силу столь незначительным свойствам, — но эти свойства, объединенные в одной вещи, обладающей собственной индивидуальностью, становятся сильными.

Альв кивнул, вглядываясь в архаические буквы на большом пергаментном свитке, развернутом перед ним.

Эйнхир элоф халлнс стример

Сталланс имарс олнир элоф…

— Это сделано… — медленно переводил он, водя пальцем от слова к слову, — сделано единым… то есть, я хочу сказать, слито воедино… ради силы… превосходящей… соединенное множество… но почему в конце повторяется слово «единый»? Ошибка переписчика?

— Едва ли, — язвительно отозвался мастер-кузнец, — поскольку переписчиком был я. Это поэтическая форма слова элофер — еще более древнего наименования кузнеца. В буквальном смысле оно означает «тот, кто придает форму» и приведено здесь как ученый каламбур, а также для усиления строчного ассонанса. Я склонен считать их важными для твоего будущего песнопения. Используй их и вставляй в соседние строки как можно больше ассонансов. Теперь ты понимаешь смысл фразы? «Кузнец делает отдельные вещи сильными, объединяя их и придавая им более сложную индивидуальность». Запомни, индивидуальность тем важнее, чем сильнее свойства предмета. Если часть шлема сделана дурно, вся вещь окажется испорченной, и тебе придется начать сначала.

— А если шлем поврежден в бою? — поинтересовался Альв.

— Это зависит от степени и вида повреждения. Несколько разбитых колец не разрушат индивидуальность шлема, хотя могут ослабить ее; замени их точно такими же, если можешь, и вещь восстановит свои свойства. Но то, что уничтожает индивидуальность шлема, неизбежно уничтожит и его свойства. Поэтому хотя шлем и не предназначен для защиты от ударов, он должен быть прочным как в основе, так и в кольчужной сетке. Приступай к делу. Советуйся со мной, если понадобится, а когда я сочту, что ты сделал достаточно, то сам закончу работу. Но сперва тебе нужно позаниматься. Где-то на Южной стене есть трактат по кольчужному делу на сотранском языке, который может быть полезен для тебя, и несколько пассажей из других рукописей. Кроме того, тебе придется изучить кое-какие работы по маскировке и сокрытию истинной формы предметов. Ты найдешь ссылки на них под схемой на графитной табличке, которую я начертил для тебя. Можешь взять первый свиток «Альвартена», а также мои собственные записки о знаках фиот, добавленные к третьей главе Книги Тарна. По мере продвижения вперед я буду подыскивать тебе другие материалы. За работу, мой мальчик!

Первым делом Альв взял большую табличку с драгоценной схемой и принялся с жадным интересом изучать рекомендованные рукописи. Там было много текстов с Восточной и Западной стен, которые ему до сих пор не разрешалось брать, но по-прежнему ни одного с Северной стены. Он поспешно подавил вспыхнувшее в душе разочарование: с какой стати мастер будет делиться своими сокровенными, заработанными тяжким трудом познаниями с простым подмастерьем? Самый быстрый способ добраться до Северной стены — как можно успешнее справиться с поставленной задачей.

На этот раз подготовка заняла не одну неделю, а четыре. Альв впитывал в себя любую информацию, какую мог найти. Иногда ему приходилось насильно отрываться от книг, с гудящей от усталости головой, и находить облегчение в более простой работе. Рок, наблюдавший за происходящим с циничным любопытством, время от времени приносил ему еду и громогласно благодарил небеса, обделившие его магической силой.

Несмотря на всю его сосредоточенность, Альва донимали непрошеные мысли, прежде всего о Каре. Он избавлялся от них, напоминая себе, что эта работа — самый быстрый путь к встрече с ней. Но были и другие, от которых он не мог отделаться, ибо получал напоминания почти на каждой странице рукописей. В разных местах, обычно справа внизу, виднелись легкие меловые отметины. Альв тщательно стирал их, чтобы ненароком не получить выговор: мастер-кузнец необычайно заботился о своей библиотеке. Но причина их появления оставалась для него загадкой, не раскрытой даже к тому времени, когда он почувствовал, что готов приступить к изготовлению шлема.

С помощью устройств для протяжки металла он сделал мотки тяжелой проволоки из разных металлов: меди, золота и стали с определенными добавками. У него были готовы инструменты для миниатюрной гравировки по краю каждого колечка; он знал символы, в которые будут сплетены отдельные звенья, и узоры, которые будут инкрустированы, вычеканены или нанесены эмалью по каркасу шлема. Для каждого из них он имел свое песнопение-заклинание — отдельное, но связанное с соседними так же прочно, как кольчужные звенья.

Сначала Альв сделал каркас, или основу, шлема. Это было достаточно простым делом: вещь напоминала обычный легкий шлем, какой воины надевают для разведки или внезапных налетов на противника, где быстрота является наилучшей защитой. Одна бронзовая полоса огибала налобье; два обруча крест-накрест пересекали голову, а между ними располагалась жесткая кожаная подкладка, на которой лежал слой кольчужной стали. Кольчужная сетка сзади защищала затылок и шею и могла застегиваться на горле или в нижней части лица.

Затем начался долгий труд по отделке колец. Альв гравировал и сгибал короткие отрезки стальной проволоки, придавая им форму не обычных кружочков, но причудливо изогнутых овалов, что позволяло им плотнее прижиматься и лучше смешиваться друг с другом, как для прочности, так и для усиления магических свойств. Он собирал звенья по крупицам, иногда перекладывая их колечками меньшего размера из золота и серебра, чтобы подчеркнуть линии. Эта кропотливая работа продолжалась еще месяц. Когда кольчуга была готова, Альв развернул ее в зыбком свете кузницы. Словно водопад заструился по чертогу: кольчуга отражала на стены огромную волну мерцающего света, а кольца сверкали и переливались, словно вода над камнями. На какой-то момент Альву вспомнились быстрые речушки его детства, и он почувствовал, что задыхается в этом сумрачном месте, где даже времена года сменялись незаметно. Затем он пожал плечами, прикрепил кольчужную сетку к кожаной подкладке, надел на основу и расплющил чеканом последнюю бронзовую заклепку, поставив на ней штамп, служивший связующим символом.

— Ну? — нетерпеливо спросил Рок, державший чекан. — Все так, как было на схеме у мастера. Чего же ты ждешь?

Альв с сомнением смотрел на свое творение. В этом сверкающем предмете, казалось, не было ничего подозрительного. Он поднял шлем, как будто собираясь надеть его на голову…

…и мастер-кузнец, появившийся из ниоткуда, протянул руку и забрал шлем. Он тоже некоторое время смотрел на готовую вещь, словно чем-то озадаченный, а затем быстро надел шлем и разгладил кольчужную сетку вокруг шеи. Кольца тихонько позвякивали. Вроде бы ничего не изменилось — но тут мастер поднял руку и застегнул сетку на лице. Кольца сияли все так же ярко, но каким-то образом крошечные промежутки между ними становились глубже и чернее, пока не начало казаться, будто сама ночь сочится из-под шлема. Огоньки еще сверкали на поверхности, но все, что находилось за ними, вместе с человеком, отодвигалось все дальше и дальше в тень, расплываясь, замирая, становясь незаметным. Как будто воды пруда схлынули в темные подземные провалы, не оставив ничего, кроме блестящих лужиц. Зная, что в углу кто-то стоит, Альв и Рок напрягали зрение и едва могли различить очертания человеческой фигуры — иначе мастер-кузнец просто превратился бы в одну из теней, сотканных темнотой. В лесу, в любом месте, предоставлявшем хоть малейшее укрытие, он мог проходить незаметно, словно и впрямь стал невидимкой.