Вечный поход - Сергей Вольнов Страница 18

«…Ты и твои багатуры, для спокойствия моего тела и души, оберегали кругом мою ставку в ночи дождливые и снежные… равно как и в ясные… И в дни тревог и битв с врагами… Через то достиг я великого сана… Завещаю моим потомкам смотреть на вас, как на памятник обо мне, тщательно заботиться, считать благодетельными духами и не возбуждать вашего неудовольствия…»

…Кусмэ Есуг, пришпорив статного буланого жеребца, дарованного ему Великим Ханом, нагнал десятую тысячу Чёрного тумена. Знаменитый отряд багатуров, которым лично командовал сам темник. Поравнялся с Хасанбеком и жестом показал тому вверх, в потемневшее небо. Прокричал:

— Нашими молитвами, доблестный нойон!

И улыбнулся своей загадочной улыбкой, тянувшей уголки рта вниз.

Хасанбек стиснул челюсти, поиграл желваками. Прищурил и без того узкие глаза. Ответил, выталкивая из себя быстрые рубленые фразы:

— Хвала Великому Синему Небу! И земля, и люди — истомились без дождя. Небесная влага поможет нам достигнуть Чжунсина… не такими измотанными. Не секрет, что это долгожданная подмога нашим туменам…

— Не секрет… — согласно кивнул Кусмэ Есуг. — И тут же вызывающе добавил, царапая темника взглядом неподвижных серых глаз: — От неба нет секретов…

Слова эти ударили молоточками в висках, запульсировали. Темник непроизвольно прикрыл глаза, замолчал.

Однако Кусмэ Есуг и не ждал ответа. Напротив, ожёг коня плетью и вырвался вперёд, намереваясь побыстрее оставить позади колонны Чёрного тумена. Должно быть, разыскивал Дэггу Тасха. Тот находился где-то далеко впереди. Вместе с авангардом, в котором сегодня быстро двигались подвижные чамбулы шестого тумена, именуемого Белым.

Великий Хан в последние дни нервничал. Более, чем к тому вынуждала обстановка. Оттого и были привалы недолгими, а переходы всё длиннее и длиннее.

Уже третий день главные военные силы единым маршем рвались к маячившей за окоёмом конечной цели, к самому сердцу Си Ся — стольному граду Чжунсин. Именно там укрылся Нань-пин — новый правитель царства. Прежний — ненавистный Чингисхану Дэ-Ван — отошёл в мир иной при весьма таинственных обстоятельствах. Скорее всего, ему помогли собственные же придворные. Но, как бы там ни было — он сумел-таки избежать гнева Великого Хана.

Около месяца назад орда разделилась на несколько самостоятельно действующих войск. Сначала под их слаженными ударами пал тангутский город Эдзина. Потом Сучжоу. Буквально захлебнулся в крови своих защитников город Лянчжоу. Подстёгиваемые жестокими приказами Повелителя Вселенной, монголы не щадили никого. От неисчислимых, жалости не ведающих клинков и стрел спасались лишь один-два человека из каждой сотни.

Гарь пепелищ, развалины строений, смрад разлагающихся тел да пугливые тени измождённых беженцев — вот что представляли ныне из себя некогда цветущие провинции царства. Там, где уже прошли монголы. Вот что будут из себя представлять обречённые земли там, где вскоре пройдут завоеватели. Стало быть, ничего хорошего не сулило грядущее защитникам пока ещё не завоёванных городов. Потому и не спешили они распахивать главные врата своих цитаделей, не верили льстивым посулам ханских посланцев. Сражались истово, надеясь, разве что, на помощь Небес.

«От Неба нет секретов»…

Хасанбек, неожиданно для себя, взбодрил ногами крутые бока своего скакуна. Огрел плетью. Вырвался из походного строя и через некоторое время напряжённой скачки поравнялся со всадником на буланом коне. Кусмэ Есуг недоумённо повернул к нему лицо.

— Что ещё знает Великое Небо? — прокричал темник.

Уголки рта Кусмэ Есуга дрогнули. Поползли вниз.

— Ну!!! — громогласно рявкнул темник. — Спроси его — что ждёт нас в ближайшем будущем?

— Не торопи Судьбу, доблестный нойон. Небо знает всё, но… Небо берёт дорогую плату за свои ответы. И берёт её не сразу… а спустя время, когда уже не ждёшь.

В нём трудно, вернее, почти невозможно было угадать недавнего пленника. Ещё бы — в таком-то облачении! Дорогая серебряная кольчуга, усиленная на груди массивной броневой пластиной с изображением оскаленной морды зверя. Иссиня-чёрные наручи, покрытые затейливым резным узором. Низкий серебряный шлем с бармицей, отороченный бело-жёлтым мехом барса… И длинный синий плащ, накинутый поверх доспехов. Негоже посланнику Синего Неба носить иное!

Так повелел Великий Хан.

— Ладно… тебе скажу. — Кусмэ Есуг сделал заметную паузу. — Запомни, потом поделишься, сбылось либо нет… Небо наверняка знает… что… сегодня… перед заходом солнца… будет ПРИВАЛ…

И неожиданно засмеялся, блеснул двумя рядами мелких белых зубов, словно оскалился. Запрокинул голову вверх, ища одобрения у Неба.

Кровь ударила в лицо Хасанбеку! Противный хохот царапал уши, хлестал по лицу почище пощёчин. Этот шакал ещё издевается!.. Рука сама вцепилась в рукоятку меча.

Сжала её до боли в ладони…

Опомнился. Совладал.

И резко натянул поводья, разворачивая коня. Тот непонимающе всхрапнул. Обиженно скосил глаз на хозяина, терпя боль глубоко врезавшихся удил.

Хасанбек не отпускал поводья. Конь крутнулся на месте, сделал полный оборот и встал на дыбы, перебирая в воздухе передними ногами.

Несколько встревоженных кэкэритэн пришпорили скакунов и вырвались из походного строя. Без команды ринулись к темнику, заподозрив недоброе. Однако Хасанбек уже остепенил своего жеребца, потрепал по шее и успокоительным жестом остановил спешивших к нему багатуров.

Затем решительно направил коня вправо. Прочь от реки. От колонны. От всех. К синеющей полоске упавших на землю небес.

«От Неба нет секретов».

Именно эти слова отрезвили тогда разъярённого хана…

Эти слова, наконец-то, успокаивающе подействовали и на него.

Хасанбек, сам того не замечая, продолжал нахлёстывать верного скакуна. Скакал, всё больше и больше уходя вправо от главного курса орды. Он опять провалился в прошлое. И воспоминания его были тягучи и болезненны.

…После ночного нападения на Белую юрту Повелителя всё перевернулось с ног на голову.

Всю округу обшарили тогда рыскающие повсюду монгольские разъезды. Казалось, даже звери забились в норы, а птицы из последних сил летали и летали в воздухе, боясь опуститься на землю. И рано или поздно — беглецов в любом случае отыскали бы. Это только чужеземец, которому степь видится бескрайней пустошью, может поверить, что здесь можно затеряться. Что не остаётся следов на иссушенных ветрами травах, и не полнится земля слухами.

Возможно, и не осталось бы никаких следов, будь беглецы бестелесными духами. Может быть, и не полнилась бы земля, не вольная расписываться за помыслы Небес…

Если бы не Хутуг-анда, лучший следопыт Чёрного тумена.

Пополудни, когда солнце пускало отвесные, самые точные раскалённые стрелы, их отыскали лежащими в густой траве на большом удалении от лагеря. Далеко за последним передовым постом. На пути, ведущем в глубь царства тангутов. Рты беглецов были заткнуты кляпами из кусков овчины, руки — вывернуты назад и связаны сыромятными ремнями. Рядом валялись два седла с упряжью.