Гильдия убийц - Личия Троиси Страница 18

Стражник испугался и пустился бежать, но Дубэ вонзила ему второй кинжал между лопаток. Стражник упал и лежа на земле пытался уползти.

Дубэ кинулась на него и снова стала вонзать в него кинжал. Она нанесла множество ударов, как и первому стражнику. Она перестала осознавать происходящее: кровь, крики. Ее охватило безумие, которое опьяняло ее. Она видела, как ее собственное тело двигается, ощущала кровь на пальцах, ее глаза вглядывались в глаза жертвы, но она не могла остановиться. Она потрясенно рассматривала происходящее, тогда как внутри нее все бешено ликовало. Она долго продолжала наносить удары ножом, пока не сломалось лезвие. В ее руке осталась только рукоятка.

Тогда она встала. Перед глазами стоял туман, ноги подкашивались, но она чувствовала, что остался еще кто-то, она, как животное, чувствовала его запах.

Она бросилась бежать изо всех сил, с такой скоростью, какой даже не могла предположить, спотыкалась, падала, вновь поднималась и продолжала свой отчаянный бег.

Дубэ вскоре догнала его. Схватила за плечи, повернула лицом к себе и успела увидеть ужас, написанный на его лице. Зверь, сидевший в ней, долго наслаждался, потом она вцепилась зубами ему в горло и укусила.

Вопль человека был ужасен. Он упал на землю ни жив ни мертв. Дубэ схватила его голыми руками за горло. Ее глаза уставились в глаза жертвы и наслаждались каждым мгновением агонии. Только после того, как человек испустил последнее дыхание, она остановилась.

Дубэ почувствовала, как силы ее покидают, руки отпускают жертву, как она падает на колени. От запаха и вкуса крови во рту ее затошнило, у нее начался приступ рвоты. Обезумевший мозг пытался понять, восстановить случившееся, но когда она оглядела все вокруг, то не смогла даже собраться с мыслями. Резня. Все напоминало поле боя. Тела убитых, беспорядочно валявшиеся на земле, их глаза, наполненные ужасом. Дубэ почувствовала, как подносит руки к лицу, и увидела, что они все покрыты кровью.

Тогда она сама начала выть. Она кричала, обезумев от ужаса.

Ей стало плохо, совсем плохо. Она прикоснулась к своей спине и почувствовала жжение. Она попыталась снова прикоснуться. Рана рассекала всю спину. Она не могла точно вспомнить, когда это случилось, и не могла думать ни о чем, кроме лежавших тел, кроме этих глаз, ее безумия, от которого она так и не смогла избавиться за долгие годы.

«Помощь… мне нужна помощь…»

Она с трудом встала, подняла с земли упавший плащ, закуталась в него, как могла, и пошла назад нетвердой походкой. Ее силы постепенно убывали.

«Что случилось со мной?»

Все казалось сновидением, просто кошмаром. Очертания предметов расплывались в тумане, свет медленно угасал. Все смешалось, ей казалось, что из-за деревьев встают странные, чудовищные, демонические фигуры.

Горнар, ее первая жертва, бледный как полотно, и недавний юноша — они шли ей навстречу и пытались схватить ее. И Учитель, как и в день своей смерти, тоже шел в этой шеренге, с белыми безжизненными глазами, обвинявшими ее, а замыкали вереницу три последние жертвы, страшно обезображенные.

Дубэ пыталась оттолкнуть их, но ее руки наткнулись на дерево. Какая-то хижина. Она прислонилась к стене.

«Я умираю. И мои жертвы придут за мной, чтобы утащить меня в ад».

Дубэ проснулась, почувствовав на щеке теплые лучи солнца. Она лежала на животе, на незнакомой ей кровати. И не могла вспомнить, почему оказалась здесь и что с ней случилось. Она попыталась встать, но со стоном упала из-за резкой боли в спине.

И тут в ее памяти всплыло все случившееся. Ее преследовал запах крови, смутные и страшные воспоминания о поляне, где лежали изувеченные тела.

— Дубэ! Все в порядке, Дубэ?

Дженна. Он подбежал к ней. Дубэ дрожала.

Юноша положил ей руку на лоб.

— Лихорадка немного спала…

Дубэ снова попыталась встать.

— Я уже начал беспокоиться. Ты с утра не шевелишься, и тебе не стало лучше, хотя я зашил тебе рану.

— Ты зашил рану?

— У тебя была резаная рана на спине, огромная, хорошо еще, что не глубокая.

Дженна продолжал возбужденно говорить не останавливаясь. Дубэ все еще дрожала.

— Тебе холодно? Я принесу покрывало. — И Дженна было встал.

— Нет. Дай мне побыть одной, — произнесла Дубэ тем тоном, который Дженна слишком хорошо знал.

— Как хочешь… я только хотел тебе помочь… — пробормотал он, пятясь.

— Прикрой окно.

Ей была нужна темнота. Так было с детства, с того самого дня, когда она убила Горнара. Другие дети, когда им было страшно, тянулись к свету. А она — искала самую глубокую тьму.

Когда Дженна, наконец, задернул занавески и вышел из комнаты, Дубэ попыталась поднять руку и потрогать спину, но ей это не удалось, она слишком ослабела. Ее никогда серьезно не ранили, по крайней мере, так, как сейчас. Она попыталась сосредоточиться на мысли о ране, попыталась, как всегда, прислушаться к своему телу, чтобы понять, что болит. Попыталась восстановить в памяти то, как она добралась от поляны к Дженне. И все напрасно. Ее память была прикована к тем кратким мгновениям, когда чуждое ей существо, принявшее обличье Дубэ, управлявшее ее руками, заставило ее совершать убийства.

Первая слеза упала на щеку, но Дубэ не издала ни единого звука. Она разучилась плакать за прошедшие годы. И вдруг ее прорвало, она рыдала как ребенок, уткнувшись в постель, и ее рыдания становились все громче и безнадежнее.

Дженна слушал, стоя за дверью.

Только вечером Дженна осмелился войти. Он медленно приоткрыл дверь, и Дубэ увидела его фигуру, темнеющую на фоне горящего очага.

— Можно войти?

— Заходи.

Она резко вытерла слезы, отлично зная, Дженна легко догадается о том, что она плакала.

Юноша подошел поближе к ней, поставил на пол поднос с едой. Теплый запах дома наполнил комнату.

Дженна зажег свечу.

— Я сразу же уйду, но мне надо осмотреть твою рану.

— Хорошо, — ответила присмиревшая Дубэ.

Дженна кинул быстрый взгляд на ее лицо, но ничего не сказал.

Его умелые руки осторожно подняли одеяла и легли на ее спину.

Дубэ закрыла глаза. Далекие и тягостные воспоминания снова начинали мучить ее.

«Руки… его привязанность…»

Они связаны: воспоминания о годах ученичества, об убийстве, которое Дубэ хотела забыть, а оно все еще продолжало мучить ее.

«Нет ни выхода, ни избавления».

Поток воспоминаний прервала боль: повязка прилипла к ране.

Дженна остановился: