Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова Страница 18

Один за другим присоединялись к нему драконы, и исчезали ожоги с тела Нории, а Владыка прижимал к груди принцессу, баюкал ее на руках с усталой, бесконечной нежностью – и светились линии его ауры, отдавая Ани виту.

А Чет смотрел на них и часто моргал, думая о том, что стареет и становится сентиментальным и слезливым. И еще вспоминал о том, что когда-то сказал ему учитель.

* * *

«Мы все пленники судьбы. Но иногда наступают эпохи, великие эпохи, когда меняется мир. Смотри внимательно и ты увидишь знаки. Увидишь, как люди вырастают над судьбами, и даже боги склоняются перед их силой, перед добровольными и безоглядными жертвами во имя другого. Как борьба идет до последней капли крови, до последнего вздоха, и смерти вопреки – и отступает рок, и ломается предначертание. Никогда такое не бывает случайно. Смотри. Наблюдай. Помни. Такое случается только тогда, когда мир уже треснул и нужны те, кто сошьет его вновь».

* * *

Четери вернулся к Светлане под утро, вымотавшийся, как сотня тягловых жеребцов. Он лечил, он нес двух упрямцев в Истаил – и Энтери и другие драконы летели слишком медленно, а пострадавшим нужен был покой.

Ни охота, ни кровь не восстановили его достаточно – и, чтобы не шуметь в покоях и не тревожить жену, долго обмывался во внутреннем дворе, потом из чистой прихоти залез в окно, нырнул к Светлане под бок, обнял ее, положил большую ладонь на живот. Света шевельнулась и расслабилась.

– Не спишь, – пробормотал он, коснулся ее плеча губами и пожаловался: – Как же я устал, Светка…

Все напряжение этой ночи осталось за пределами их спальни, и он вздохнул, окунаясь в тепло и уют их маленького мирка. Сонная, льнущая к нему жена, ее запах, биение ее сердца.

– Что случилось? – шепотом спросила жена, притискиваясь поближе. Он довольно засопел – упругая и пышная попа прижималась куда надо, и возвращались силы. От Светланы шла прохлада родственной стихии-воды, и он окончательно расслабился, впитывая ласковую энергию. Вот такой его личный светлячок.

– Завтра расскажу, – Чет поерзал, поднял руку ей на грудь и задумчиво, прикидывая свои возможности, погладил. В принципе, не так уж он и устал…

– Я испугалась, – поделилась она тихо.

– Чего? – удивился он, аккуратно сгибая ее ногу в колене и подтягивая вверх.

– Остаться без тебя, – продолжила Светлана и замерла, послушно повернув голову для поцелуя. От нее сразу запахло желанием – всегда, всегда она готова была принять его. – Это все беременность, – прошептала она с нежностью, когда Чет оторвался от ее губ, скользнул к шее. – Плохой сон приснился.

– Непорядок, – смешливо проговорил он и потерся о нее бедрами. – Придется утешать. Да, Света?

– Дааа…

Среда, 21 января, Истаил, Ангелина

Ангелина Рудлог вынырнула из дремы. Еще не совсем проснувшись, пошевелила пальцами ног, потянулась сладко, долго, с удивившим ее саму почти мурлыканьем. Телу и голове было легко и приятно, будто она наконец-то за очень долгое время выспалась и отдохнула.

И на душе был покой. Словно она гору с плеч сбросила. Даже воспоминания о боли не нарушали этого тягучего, непривычного расслабления. И принцесса очень долго нежилась в кровати, не открывая глаз, поглаживая прохладный шелк простыней и вдыхая непривычно сильный и свежий запах роз и травы. И не глядя, она могла точно сказать, что она в Истаиле, во дворце Нории. Дворец знакомо, на грани слуха, шумел, за окнами где-то далеко переговаривались садовники, радостно пели местные птицы и слышен был тихий плеск фонтанчика в холле ее покоев.

Ани открыла глаза, приподнялась на локтях, осмотрелась. Точно, ее покои на мужской половине дворца. За открытыми окнами – рассвет, наполняющий сад туманной розовой дымкой. Принцесса во все том же расслабленном состоянии встала, накинула на себя легкую, почти прозрачную сорочку, лежащую на столике, и пошла в сверкающую золотом и мрамором купальню. Организм требовал посетить уборную и освежиться.

Интересно, сколько же она спала?

Ее кольнула тревога. Нужно же сообщить родным, что с ней все в порядке.

И где Нории?

В покоях было пусто и тихо. И привычно. Все на своих местах. Принцесса шагнула в купальню – там все так же стелился по мрамору парок из горячих бассейнов, стояли на бортиках баночки с травяными мылами и маслами. С теми, что нравились ей. И за аркой, ведущей в сад, видна была синяя, заполненная водой чаша большого бассейна, в котором она так любила плавать – и на месте были окружающие его разноцветные, радостные, чуть колышущиеся от ветерка занавески.

Здесь ее ждали.

И зеркало было на месте. Она стянула сорочку, придирчиво посмотрела на себя – исхудавшую, больше похожую на неоформившегося подростка со спутанными волосами и острыми скулами, покачала головой и отправилась мыться.

Она уже заканчивала, когда в купальню заглянула Суреза.

– Ой, госпожа! – воскликнула она дрожащим голосом и сцепила пальцы у груди. – Как хорошо, что вы проснулись! – женщина выглянула обратно за дверь и ворчливо крикнула: – Сафаиита нашлась! Накрывайте стол, да поживее!

И снова вернулась, прижала руки к щекам, всхлипнула:

– Да позвольте же, я за вами поухаживаю! Да как же я рада, что вы вернулись!

– И я рада тебя видеть, Суреза, – мягко сказала Ани и нырнула, смывая с волос остатки пены. Вынырнула, подставила голову под поток воды из широкой бадьи, которую быстро подхватила малита, и встала, поднялась по ступенькам из ванны. Подождала, пока служанка оботрет ее тело, накинет легкий халат и села в кресло, вытирая волосы.

– Сколько я спала? – спросила она лениво чуть позже, когда малита, шепча свой заговор, расчесывала ее перед зеркалом. – И какой сегодня день?

– Сегодня двадцать первое января, госпожа. Почти три дня проспали.

Ангелина задумалась – сколько же она была в колодце? Получается, больше недели?

Суреза помялась, понизила голос:

– Владыка только вчера проснулся, госпожа.

И выжидательно посмотрела на Ани через зеркало. Принцесса едва заметно усмехнулась и ничего не сказала. Ей стало совсем легко – и в то же время внутри заворочалось недовольство.

Суреза укоризненно поглядывала на Ангелину, на ее волосы, хотела что-то сказать, но вздохнула, опустила глаза и снова принялась водить гребнем по волосам.

– Что, Суреза?

Дочь Песков снова вздохнула и не выдержала:

– Какие косы обрезали! – заворчала она. – Да зачем же, сафаиита?

– Тяжело мне было, Суреза, – вздохнула Ани.

– Чтоб оно не было тяжело-то, – продолжала ворчать служанка, расхрабрившись, – тяжесть она не на голове, а в душе, госпожа! А жених что на свадьбе резать будет? Этак вы вообще без волос останетесь!