Дыхание дьявола - Томас Тимайер Страница 18

– Одиннадцать часов! – крикнула она.

Оскар бросился к поручням. В терминологии моряков фраза «одиннадцать часов» указывает направление. Если сравнить окружающее пространство с циферблатом часов, то двенадцать будет там, куда направляется корабль.

Прищурив глаза, юноша всмотрелся в облака. С трудом среди них можно было разглядеть плотное пятно. Под слоем облаков виднелось что-то зеленое. Из белых клубов проступали неопределенные контуры, выделялись вершины гор. «Вулканы», – промелькнуло в голове у Оскара. Такая форма бывает только у них. Сердце забилось чаще.

– Догадываешься, какой это остров? – спросил он отца, который присоединился к нему.

– Минутку, сейчас узнаем.

Гумбольдт вынул из кармана сюртука карту, а из ящика компас и положил на стол. Измерил циркулем расстояние, рассчитал пройденный путь и записал на листок. Потом вернулся к поручням и повнимательнее взглянул на форму острова. Довольно кивнул.

– Несомненно, это остров Банка, – сказал он. – Видишь, изрезанное побережье? Довольно необычно для этой местности.

Оскар увидел вдающиеся глубоко в берег заливы, широкие пляжи и крутые утесы. Такое впечатление, что побережье изгрызено. Он кивнул.

Глаза у Гумбольдта заблестели.

– Знаешь, что это означает? Мы перелетели экватор! Теперь мы находимся в Южном полушарии. Пойдем к остальным, поделимся хорошими новостями.

Лилиенкрон, Шарлотта и Элиза стояли у другого борта и тоже смотрели вниз. Лена спустилась с марсовой площадки и подошла к ним.

Оскар все еще не отошел от происшествия в тросовом отделении. Ясное дело, остроумно придумано спрятаться в ящике с постельными принадлежностями и полотенцами. Вот только как Лене вообще удалось незаметно пробраться на корабль? «Пачакутек» охраняли день и ночь, попасть на него было не так-то просто. Она очень разумно поступила, что пряталась так долго. Поворачивать назад было уже поздно, и за борт ее, конечно, не сбросишь. Больше всего он удивлялся, зачем она это сделала. Он бы еще понял, если бы ей хотелось испытать приключения и увидеть дальние страны. Нет, это не причина.

Теперь он снова столкнулся с той же проблемой, что и в Берлине: две девочки и вопрос, чем все это закончится.

– Вы уже узнали, где мы находимся? – спросил Лилиенкрон.

Гумбольдт кивнул.

– Мы обнаружили, что это остров Банка. Я сверился с картой. У него характерная линия побережья.

– Тогда Суматра должна быть там, – указал Лилиенкрон на юго-запад.

Между облаками можно было разглядеть длинную зеленую полосу. Оскар уже кое-что узнал о Суматре. Якобы это был шестой по величине остров в мире.

– Дух захватывает, – сказал Гумбольдт. – Знаете ли вы, что здесь когда-то находился вулкан Тоба, из-за которого чуть не погибла жизнь на планете?

– Что ты имеешь в виду? – полюбопытствовал Оскар.

– Извержение произошло примерно семьдесят четыре тысячи лет тому назад, – продолжил Гумбольдт. – Тогда в атмосферу поднялось такое большое количество пепла и пыли, что температура на земле на шесть лет опустилась почти на десять градусов. Растительности стало меньше, пресная вода превратилась в лед, огромные области оказались покрыты ледниками. Это считается началом ледникового периода, во время которого вся Европа оказалась погребенной под снегом и льдом.

– Ты это серьезно? – Оскар был потрясен. Он впервые об этом слышал.

– Homo erectus, человек прямоходящий, который проживал тогда на территории от Индии до Юго-Восточной Азии, исчез, потому что субконтинент покрылся слоем пепла толщиной пятнадцать сантиметров, – рассказывал Гумбольдт. – Его вымирание освободило место для наших предков, homo sapience, человека разумного. Тогда их было всего лишь небольшое количество в Африке, но после катастрофы они распространились по всему миру. Вот так явление природы может повлиять на ход всей истории Земли.

– Вздор все это, – сказал Лилиенкрон. – История Земли формируется не отдельными катастрофами, это медленный и постоянный процесс. Пора уже переставать думать о ней как о серии отдельных эпизодов.

– А как же лед, который удалось добыть Ландстрему в Арктике? Там можно отчетливо увидеть слой вулканического пепла.

Лилиенкрон натянуто рассмеялся.

– Вы встречались с Ландстремом? Я разговаривал с ним на конгрессе в Праге, – ученый постучал себя пальцем по лбу. – Сумасшедший. Если вас интересует мое мнение, его мозг пострадал от холода. Или от водки. Во всяком случае, его нельзя принимать всерьез.

– Вы ошибаетесь, – ответил Гумбольдт. – Гляциология находится еще в детском возрасте, но скоро к этой науке станут относиться со всей серьезностью. А мы с вами не можем вести отвлеченные беседы в то время, когда нас ждут безотлагательные дела. Если мы находимся на долготе Суматры, значит, пора готовиться к приземлению. Вы согласны отложить дискуссию?

– Хорошо. Правда, я считаю, что это ваша попытка избежать серьезного спора. Хочу взять с вас обещание, что мы еще вернемся к этой теме.

Гумбольдт нахмурился.

– Даю слово.

– Смотрите! Там внизу пролив! – закричал Оскар. – Я вижу корабли.

– Это пролив Зонд, – объяснил Гумбольдт. – Он разделяет Суматру и Яву. Ширина его примерно тридцать километров. Если посмотрите вправо, увидите небольшое скопление островов. Это Кракатау. То, что от него осталось, – он передал Оскару подзорную трубу. От острова остались одни фрагменты. Как будто корень гнилого зуба, возвышающийся над водой. Какой же должна была быть сила взрыва, чтобы превратить остров в такое?

– Сколько нам еще лететь? – спросила Лена.

Гумбольдт указал на юг:

– Батавия там. Видишь, где побережье немного изгибается влево? Думаю, что через полчаса мы будем на месте. Достаточно времени, чтобы все убрать и подготовить корабль. Мы же хотим произвести хорошее впечатление. Все знают, что делать? Тогда за работу.

Генерал-губернатор Поортвлит как раз намыливал подбородок помазком из барсучьей шерсти, когда в дверь громко постучали.

– Войдите!

Появилось красное лицо с блестящими от пота щеками.

– Простите, что беспокою, ваше превосходительство!

– Здравствуй, Мартен. Входи. Я вот бреюсь. Что у тебя?

Мартен де Врис оказался тучным мужчиной с круглой головой и веснушчатым носом. Коротко стриженые светлые волосы скорее напоминали всходы пшеницы. Внушительному брюшку и одышке он был обязан кличкой Паровой Котел.

– Дело в том… в общем… Будет лучше, если вы сами все увидите.

Поортвлит нахмурился.

– Увижу? Что именно?

Мартен торопливо прошел через комнату и распахнул окно.